“Время жить”
Непонятный шум окутывал Керэт. Она тонула в нем, пытаясь как-нибудь выпутаться, но все что выходило это еще больше запутаться в сетях лжи, которые вешались на нее всеми, и даже ею самой. Каждое ее действие было не продуманным шагом к обрыву в пропасть. Девушка не знала куда шла, ею руководил лишь страх и отчаянье.
Эмоции давили, убивали все внутри, намереваясь вырваться наружу и все снести в щепки. Казалось, нет больше ни будущего, ни настоящего есть лишь только горькое прошлое. Оно сводило ее с ума. Девушка будто бы находилась в кубе, стенки которого с каждой секундой все ближе и ближе сдвигались, чтобы превратить ее тело в расплющенный кусок мяса. А она была и не прочь испытать это чувство. Керэт была готова на все, чтобы заглушить эту боль. Ей было все равно, что будет дальше. Для нее ничего дальше и не было, водилась лишь пугающе заманчивая пустота…
Шум оборвался.
Резкий и душераздирающий крик раздался по огромной и пустой комнате, в которой есть лишь маленькая по сравнению с ней девушка. Она лежала крестом на холодном полу лицом вверх, растрепанные светлые волосы покоились в хаотичном порядке. Гринлинк заливалась слезами горя, оставленного после смерти ее брата — Джонни. Девушка молила бога прекратить ее мучения и забрать ее саму, но каждый раз ей что-то мешало.
— Мне осточертела это сущность гнусного мира, в котором нет правды, а лишь одна ложь… Здесь нет того, что могло бы заставить меня жить… Лишь пустые ячейки моей будущей жизни после смерти отца… — громко проговаривала Керэт, чуть ли, не переходя на крик, — почему ты несчастное животное все еще жив, почему ты не сдох вместо него!!! Он не должен был умереть — это должен был быть ТЫ — УБЛЮДОК. ГОРИ В АДУ, ТВАРЬ! — она швырнула блокнот, лежащий рядом с ней.
Блокнот упал в пяти метрах от нее, открывшись на странице, на которой было написано:
ДЕСЯТЬ СПОСОБОВ УБИТЬ ОТЦА:
СПОСОБ ОДИН — ЗАКОЛОТЬ НОЖОМ И БРОСИТЬ ИСТЕКАТЬ КРОВЬЮ НА БЕЛОСНЕЖНОМ СНЕГУ,
СПОСОБ ДВА —…
На короткие секунды в зале воцарилась тишина. Глубокая и пронизывающая до костей тишина окутывала все вокруг. Такую тишину стоит бояться, остерегаться, обходить стороной. Мало кто выдержит ее, а некоторые и умрут. Она полна одиночества, похожа на заточение в темном и пустом замке.
Угнетающее безмолвие резко прекратилось. Раздался топот мужских ног. Керэт молилась, чтобы это не был ее отец. В этот раз ей сильно повезло, ведь это был не он. Это был ее брат-близнец — Джеймс. Увидев край его штанины, девушка облегченно выдохнула и продолжила смотреть в одну точку в потолке.
— Что случилось, Керэт? — парень сел на корточки рядом с ее головой. В ответ лишь молчание, девушка не намеренна говорить сейчас. Ее брат не отступает, но и не действует, он просто ложиться рядом с ней, также смотря в потолок.
«Что же тебя тревожить, Керэт?.. Я знаю, что происходит у тебя по ночам, но ты все равно продолжаешь молчать… Зачем же ты изъедаешь себя изнутри?.. Зачем мучаешь себя… Ты, наверняка, думаешь, что так делаешь лучше всем, не доставая других своими проблемами, но нет, Керэт, это не так… Ты причиняешь мне очень много боли этим… я и в правду хочу тебе помочь, но твои шипы и стены…» — с закрытыми глазами обдумывал происходящее Гринлинк.
Она будто бы почувствовала его мысли и чувства, резко испытав умиротворение. Буря ушла, но пришел буран.
Продолжая лежать крестом на полу, Керэт развернула свою голову в сторону Джеймса и томным, сорвано-измученным голосом произнесла:
— Я знаю, что ты переживаешь за меня, — она медленно закрыла глаза, понимая, что не пройдет и секунды, как она разревется, — но я не могу позволить тебе нести мое бремя, оно слишком тяжелое для тебя… Я знаю, что тебе приходится гораздо тяжелее с отцом, чем мне, поэтому я не живу смысла в том, чтобы нагружать тебя еще больше. Под весом этого груза ты просто расплющишься, — ее голос был измучен. Измучен не только криком, но и ее эмоциональном состоянием.
— Эээх, — раздался не громкий и тяжелый вздох парня, — Керэт, твои суждения, может быть, и логичны, но только не для меня… Я в состоянии понести оба груза. Я не расплющусь, ты можешь не переживать. Поэтому я прошу тебя расскажи, что происходит… Я знаю, что с тобой точно не все в порядке… и… не стоит от меня утаивать твои эмоции. Я не отец, чтобы ругать тебя за это.
Она, наконец, распахнула свои нежно-зеленые глаза. Говорят, что глаза — это зеркало души, и знаете они правы, по глазам действительно можно прочитать все о человеке, так и по глазам девушки можно было увидеть все, что она таила у себя внутри. НО это было привилегией не многих, даже не немногих, а лишь одного человека — ее брата Джеймса.
Парень увидел в ее глазах безумную боль, кошмар, ужас, страх… Он не знал, как можно было описать то, что он увидел. Это не поддается письму, чтобы понять это нужно видеть! Он был шокирован, Гринлинк знал, что у его сестры сейчас не самые лучшие времена, но в мыслях юноши даже и не много ни могла проскочить мысли о том, как все плохо.
— Керэт, давай сбежим? — неожиданно вырвалось из уст парня.
— Мы не можем, он нас из-под земли достанет, — Керэт вновь назвала своего отца «он». Она часто его так называла, лишь изредка используя слово «отец». Она искренне ненавидела его, желая ему смерти днем за днем, — хотя знаешь давай… — она резко передумала, ухмыляясь, — чур бежим туда, где мы проводили свое детство.
Девушка задумала что-то, ей нравилась эта авантюра. Она была готова на любые последствия, ей просто хотелось побыть хоть не много счастливой…
Керэт и Джеймс незаметно подкрались к одному из окон служебной кухни, которую не было видно из дома. Джеймс простучал какой-то секретный пароль и в окне появилась фигура служанки Лили.
— Доброе утро, Лили, все по плану, как и договаривались, — сказал ей Джеймс при этом, протягивая ей свой пиджак.
— Хорошо, Джеймс, я вас, минута и все будет готово, — произнесла служанка и отошла куда-то внутрь комнаты.
Экономка вернулась, держа в руках два больших рюкзака, которые чем-то напоминали походные, на них даже был очень крепкий карабин. Как только Лили отдала рюкзаки Джеймсу, она полезла в дальний и не чем ни примечательный шкаф, достав оттуда два комплекта одежды: две толстовки, одна с красивым принтом на спине, а другая однотонная сиреневого цвета, пару черных штанов, две футболки, где были написаны фраза «Любимой двойняшке», «Не трогайте его он ядовитый», а также две пары кроссовок, женские и мужские. Все эти вещи принадлежали близнецам.
— Так вот, где все это время была моя любимая толстовка, я ее полгода уже не видела! — воскликнула Керэт, беря в руки протянутою худи — ты что готовил наш побег? — она вопросительно вскинула бровь, смотря на брата.
— Есть немного, — он виновато потер затылок, при этом немного ухмыляясь, — знаешь, Керри, я не думал, что побег получиться именно в таких обстоятельствах, тут еще вещи Джонни лежат, но не думаю, что он сможет отдохнуть сегодня с нами, поэтому думаю…
— Нам стоить отдохнуть за него, — закончила его мысль Керэт, смотря на него с легкой улыбкой «Моно Лизы», — о, Джеймси, я рада, что мы вновь сегодня хоть и не надолго окунемся в детство… — не дав закончить договорить, Джеймс обнял ее что есть мочи, он был вновь рад увидеть в своей сестре частичку ее прежней. Впервые за много лет двойняшки перестали быть Джеймсом и Керэт Гринлинк, они стали просто Керри и Джеймси, такими, которые знали, лишь они друг друга.
— Лили, вы снимали деньги с этой карты? — решил уточнить Джеймс.
— Да, в прошлом месяце я снимала $250 моему сыну не хватало этой суммы на операцию… извините за то, что не сообщило это вам, — сказала слегка девушка, преклонив голову вниз.
— О, не стоит беспокоиться наш договор все еще действует, — вежливо ответил ей парень.
— Огромное вам спасибо, мой сын уже начал поправляться, — девушка в миг взглянула на часы и произнесла, — извините, мне уже пора идти, гости уже ожидают.
— Конечно, идите, Лили, спасибо вам огромное за помощь.
Горничная уже отошла, когда Керэт сменила всю одежду и успела переобуться: «А, что у вас с ней за договор, — спросила она, сгорая от любопытства, — не расскажешь?»
— Да, карта оформлена на ее имя, но деньги там лежат мои, поэтому я разрешил ей раз в полгода тратить до $500, так сказать это плата за хранение, — он неуклюже повел плечами в попытке вылезти из своей рубашки.
— А как ты туда деньги клал? Он же всегда знает о всех наших операциях и покупках? — его сестра сильно заинтересовалась тем, как ее брат обвел вокруг пальце их отца.
— Хах, все просто он же нам выдает карманные наличными, и последние лет 5 я эти деньги на хранение Лили, чтобы отец ничего не заподозрил! — восторженно произнес он, пока Керри морщила нос, от упоминая этого гада.
— Да ты гений, Джеймси! — она приподнялась на носочки, так как даже ее высокий рост не позволял дотянуться до сто девяностосантиметрового Джеймса, и потрепала его зализанные волосы, — тебе так больше идет братец!
— О, да спасибо! — он улыбнулся ей, видя, как его двойняшка начинает немного оживать…
Казалось бы, что еще несколько минут назад Керэт была в очень подавленном состоянии, но сейчас она начинала светиться, находясь рядом с Джеймсом. Она будто бы порхала на сиреневатом небе, где солнце вот-вот опуститься вниз.
Заход солнца девушка обожала. Одни из самых ею любимых воспоминаний всегда происходили на закате дня. Ее наполняли светлые чувства, и умиротворение, которое часто приходит в ночное время…
Когда у одной стороны все было хорошо, другая изнывала от боли.
Внутри хотелось плакать, но наружи нельзя было рыдать. Он не мог себе это позволить, все ради сестры, он жертвовал собой, чтобы не сделать хуже, чем было. Когда Джеймсу было 8 лет и Керэт впервые упала с качели, сильно повредив ногу, юноша поклялся сделать все возможное, чтобы смягчить и уменьшить сострадания сестры.
Его чувства всегда ставились ниже чужих, он и не думал, что можно сперва подумать о себе, а не о сестре, о брате или же о матери. Отец всю его сознательную жизнь терроризировал их, и парень чувствовал себя обязанным защитить их. Поэтому сейчас, когда его эмоции полыхали внутри, буквально снося практически все рамки, и были готовыми вырваться в любой момент наружу, он сдерживал себя, чтобы, не дай бог, огорчить свою сестру.
Они успешно покинули свое поместье, оставшись не замеченными. Пройдя по лесной тропинке необычайной красоты, они вышли на автобусную станцию, где стоял одинокий старик, державший в руках маленький детский рюкзачке из-за чего он отдаленно напоминал двойняшкам их дедушку, который умер очень давно.
— Добрый утро, — вежливо поприветствовал его Джеймс, на что старик не доверчиво обернулся к нему лицо и не доверчиво произнес: «Доброе», — будто бы ожидая подвоха.
Автобус приехал, оплатив проезд, Керэт села рядом с окном, где была открыта форточка. Машина тронулась и из открытой форточки начал дуть сильный, но теплый воздух. Он приятно развивал ее золотистые волосы на ветру, будто бы колоски. Девушка повернула голову в его сторону, подперев ее рукой, она закрыла глаза:
«Этот ветер… он такой… приятный… будто в объятьях моей бабушки… так тепло, спокойно… — Гринлинк вздохнула, наполнив грудь воздухом, — Джеймс действительно хорошо знает меня… Никто больше бы не смог так быстро вести меня в чувство…», — обдумывала Керэт. По ее ощущениям можно было сказать, что сейчас она лежит на мягких и пушистых облаках, которые обладают удивительной способностью успокаивать.
***
Велосипедный магазин находится на окраине города. Он был небольшим, но в нём можно было найти всё необходимое. Двойняшки зашли в этот магазин и поздоровавшись с продавцом пошли выбирать велосипеды и амуницию. Выбрав всё необходимое, а не отправились на место, где им было хорошо, где не было их отца, где были счастливые моменты их жизни.
6 лет назад…
Шум, детский смех, игры, стук вилок о посуду. Все веселились. Родители жарили барбекю, нарезали овощи, раскладывая все по тарелкам, пока дети играли в прятки-догонялки, прячась в ближайших деревьях.
— Я тебя нашла, — радостно прокричала маленькая блондинка, — эй, Джонни, ты куда это убегаешь. Стой, негодяй!
— Не догонишь, хи-хи-хи! — смеялся мальчонка пока не врезался лицом в дерево.
Кларисса тут же побежала к своему младшему сыну с салфетками, вытирая ушибленное лицо: «Все хорошо, сынок? Где у тебя болит?» Она была сильно обеспокоена за своего сына.
— Смотри, Клар, а твоя сестра еще не так поблекла! — обратил на это внимание Клаус Бин, переворачивая мясо на мангале.
— Не здесь, Клаус, Лип не знает о ней… — женщина повернула в сторону голову и ухмыльнулась, — Зато смотри твой сын уже мою дочь о хомутать успел. Ты скажи Меган, чтобы она отогнала его оттуда. Тебе не нужны внуки так рано?
— Хах, во-первых, моя жена сейчас занята с Марджери, поэтому тебе следует напрячь Липа, а во-вторых, им всего по 10 лет какие внуки? — эмоционально размахивая руками произнес мужчина.
— Ну, не сейчас так в будущем, — усмехнулась Урбан.
— Мам, а у Джонни все в порядке? — спросил у Клариссы, подбежавший Джеймс. По его взгляду можно было прочитать сильную обеспокоенность своим младшим братиком.
— Да, все нормально. Иди пока с сестрой и друзьями поиграй, а то вон смотри они уже все заскучали, — женщина потрепала его по волосам.
—Пойдем, Керэт, нас все там уже заждались! — позвал мальчонка свою сестру, и они вместе убежали к остальным ребятам.
Это был последний раз, когда двойняшки так беспечно отдыхали со своей мамой и братом вместе. Конечно, им разрешалось пару прогулок в месяц с друзьями, но уже без матери, которую Джеймс ст. окончательно заточил в поместье практически полностью, ограничив ее свободу.
Настоящее время
Свобода и закрепощение. Такие разные чувства. Они буквально противоположны друг другу! Но не напрасно существует выражение: «Свобода — это рабство!» В случае Джеймса его свобода была же его тюрьмой. Его разум не позволял выходить за рамки, которые в детстве ему обозначил отец. Многим проблем он был обязан именно ему.
Казалось бы, сейчас, едя на велосипеде, он должен был бы ощутить свободу, паря на небесах, но вместо этого беспокоился лишь о прошлом или о будущем, смотря то, что он хотел видеть перед собой. Юноша не хотел видеть самого себя в настоящем, он видел, что угодно или же кого угодно, но только не себя. Он просто не мог этого.
Легкое дуновение ветра и мысли улетели прочь. Теперь лишь перекати-поле катается в его голове. Ничего не обычного просто Джеймс забыл обо всем. Опять! Он часто так делал. Часто избегает свои мысли, чувства, эмоции — все, что есть в его внутренним мире, касающееся его самого. Он не может иначе. Будет очень худо ему, если он обратит на них внимание!
Солнце уже начало садиться, и опушка леса начинала окунаться в темноту. Земля была уже холодной, но тепла, которое осталось с лета, еще хватало, чтобы сидеть на пледе и не мерзнуть. Небосвод купался в сиреневых красках будто бы кто-то посадил тысячи деревьев сирени на нем.
Двойняшки — Керри и Джеймси сидели на пледе в крупную клетку, прямо, как из фильма, и наслаждались закатом солнца. Девушка лежала на спине, смотря на небо, пока ее брат, упиравшись на локти, смотрел на солнце.
— Как прекрасно оказаться в это месте спустя столько лет, при это м в таких хороших обстоятельствах и именно с тобой, — сказала Керэт слегка потянувшись.
— Ага, это место очень успокаивает, — наконец, за весь вечер Джеймс чувствовал себе умиротворенно, — эти деревья, трава, солнце, полевые цветы — все это приносит такое спокойствие, — последнее слово парень прошептал, закрыв глаза.
— Спасибо, Джеймси, что сегодня весь этот день ты провел со мной! В этот день ты нужен был мне больше всего. Спасибо тебе огромное, — девушка посмотрела на него легкой, но очень мягкой улыбкой «Моно Лизы», обнимая его за шею. «Всегда пожалуйста», — прошептал ей на ухо ее двойняшка.
