XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»
В один понурый, серый день я шел в подземном переходе, печальней, чем моя дрянная тень. Я торопился на работу. А мне навстречу старушонка, в своём покоцанном пальто и почерствевшей желтой кожей, с седыми прядями и жалкой, хлипкой тросточкой, которой так цепляется за жизнь. Я прохожу, она мне вслед: «Не будь так черств же, человек, подай хоть старый грош: тебе – ничто, а мне – цена». Ну, я прошел, не то чтобы в кармане не было гроша, но что ей эта мелочь? Чем ей помог бы этот грош? Он лишь продлил бы ей её ничтожную, убогую такую незначительную жизнь. Но разве это жизнь? Она лишь волочит своё существование, я лишь облегчил то, бесформенное бремя, что понесла та старушонка, мой грош ничем бы не помог» – подумал я и вынес строго.
В таком отчаянном смятении я возвратился в свой дремавший дом. Завяли маки на окне: такие огненные, страстные они поникли и заснули. Заснули книжки на той полке под покрывалом серой пыли. Сгорела лампочка, и даже тот прекрасный, дивный столик румянец потерял: нет больше шоколадного оттенка, нет запаха бодрящего, кофейного, он обесцвечен, он погас. Я смотрел и думал:« Я так хочу домой, но почему? Ведь я же дома…». В надежде хоть я на капельку уюта, я заварил свой черный чай с лимоном, но отчего же вкус такой прогорклый и бес смачный. И я не смог сопротивляться, такая сладкая дремота окутала меня. И я заснул на малахитовом диване, под белоснежно чистым и холодным одеялом, сомкнул глаза и погрузился в сон.
И вдруг передо мною появился красный карлик с бородой и бараньими рогами. Он раскатисто смеётся, смеётся надо мной иль над моим существованием, я разобрать так не сумел. А вокруг черные тучи — царство тьмы, сверкают молнии такие яркие жестокие, ну словно дьявол воплоти. «Ты, верно, не меня здесь ожидал увидеть, но шестикрылый Серафим от тебя сам отстранился» — шептал мне красный, пузатый карлик, зорко сверкая своими дикими желтыми глазами. «Ничего плохого хорошим людям я не делал»- ответил я. «Но и ничего хорошего тоже» — усмехнулся он мне в ответ. «Твоя проблема вот в чем, милый друг, ты никакой, ты не персонаж и не актер на этой сцене, ты равнодушен и угрюм, людьми нелюбим и сам людей терпеть не можешь. Сам несчастлив, и чужому несчастью только рад. Совершенно бездушный, ты обесцвечиваешь всё вокруг. Но что тебе та старушонка, ты мог продлить ей жизнь. Тебе ничто — а ей цена. Она, в отличие от тебя, рада каждому мгновенью: и голубому небу, и лужайке, и состраданью, и улыбке. А может её «дрянная» жизнь ценней твоей? Ты возомнил себя судьёй? Ты думаешь, что вправе руководить чужой судьбой? Ну а сейчас свершится страшный суд, сейчас твоя судьба в моих руках и я легко могу её прервать…» . Дальше всё было словно в тумане, он снова раскатисто засмеялся, ударил вилами по облакам, появилась молния, и провалился сквозь облака на землю. Я словно ангел с перерезанными крыльями падал в пропасть. Я понял, что этот черт был прав и я совершенно одинок в своем сером мире. Я ждал лишь мгновения, когда я упаду на этот мир и мне переломает душу и тело.
Я проснулся в холодном поту и почувствовал наконец эти краски и эту теплоту спектакля под названием «Жизнь». Я хотел теперь отличать все тона и оттенки этой картины. У меня появились силы, и я готов теперь стать новым сценаристом и художником своей осознанной и обновившейся судьбы.
