XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Порой в палате бывало тоскливо. Белые стены, уставшие жалюзи и скрипучая кровать не приносили никакой радости. А ночью, плотная пелена дыма скрывала звёзды и луну, погружая и без этого тусклую комнату в непроницаемый мрак. Сэм сидел у распахнутого окна, держа в руках горячую чашку, бессовестно украденную из буфета, изредка поглядывая на сумеречный город. В больнице было невозможно уснуть — каждый час, а то и чаще, приезжала громко гудящая скорая помощь, да и вечно визжащие пациенты не давали никакого покоя. Прошёл уже месяц, как Сэму диагностировали лейкемию — крайне неутешительная новость, и с тех пор его жизнь перевернулась. Можно было навсегда забыть о беззаботной школьной жизни, друзьях и футбольной команде. Уже и дотошные учителя казались далёким и тёплым воспоминанием. Погруженный в мысли о прошлом, не успел он и оглянуться, как забрезжил рассвет. Ловко спрятав остывшую кружку за стол, парень нырнул в запылившуюся постель. В ту же секунду, медсестра открыв дверь, разбудила «спящего» Сэма и попросила спуститься в кабинет к доктору Хью. Сэм, будучи великолепным актером, упрекнул девушку за то, что разбудила его и начал недовольно одеваться.

Прогулка по коридорам больницы, пожалуй, любимая часть серых будней Сэма. Можно было увидеть разных людей, заводить знакомства и получать гостинцы от посетителей. В этот раз, улов был маленьким, что не особо удивительно, ведь по понедельникам все заняты работой или учебой. Наконец, шустрый Сэм прискакал к последней палате и заметил мальчика, лет 6. Парень решил помахать ребёнку, но тот не ответил. Пожав плечами, мол не хочешь, не здоровайся, Сэм продолжил свой незамысловатый путь и зашёл в кабинет к доктору.

— Сэмми, как самочувствие? — моментально спросил доктор Хью. Он был добрым, даже слишком для своей суровой профессии.

— Как обычно, док. — ответил Сэм.

На самом деле, Сэм уважал своего лечащего доктора, но слишком устал от всего происходящего. К тому же, он подозревал о чем мистер Хью собирается с ним говорить.

— Я тут подумал, — осторожно продолжил доктор, — Может попробуешь лечение, которое я тебе предложил? У тебя есть все шансы на выздоровление, главное — это желание.

Опять двадцать пять.

— Думаю мы это уже обсуждали, — с раздражением рявкнул Сэм, — и мой ответ не поменяется. Лучше скажите, кто тот мальчишка в 34 палате?

Разочарованно вздохнув, доктор ответил:

— Он хороший ребенок. Правда ему крупно не повезло.

— Что с ним?

— Рак мозга настолько развился, что опухоль перекрыла нервы отвечающие за зрение, поэтому бедный мальчик видит все хуже и хуже с каждым днем. В любом случае, как-нибудь попробуй с ним познакомиться, но сейчас иди отдыхать, я попрошу медсестру Лесли проследить за тобой.

Сэм встал с кресла, попрощавшись с мистером Хью, и вышел из кабинета. На обратном пути, мальчик решил снова заглянуть в 34 палату, но там уже никого не было.

Солнце село также быстро, как и Сэм заскучал в одиночестве. Прошмыгнув через приоткрытую дверь своей комнаты, мальчик решил навестить жителя последней палаты. В больнице всегда горел свет, что часто вызывало недовольство пациентов — лампы стоящие в холле были ярко зеленого цвета, посему являлись причиной постоянных головных болей. Жмурясь, парень принялся стучаться в палату, но так и не дождавшись ответа, поспешно вошел внутрь.

Маленькая рыжая голова повернулась в сторону двери.

— Ты кто? — спросил мальчик.

Не готовый к такой мгновенной реакции, Сэм стоял в замешательстве, глупо раскрыв рот.

— Ээ, меня зовут Сэм, я из 15 палаты.

— А я Даниэль, но можешь звать меня Дэнни.

— Ясненько.

Решив прервать неловкое молчание, Сэм предложил Даниэлю сходить за печеньем из буфета, на что мальчишка с радостью согласился. Однако, только вернувшись обратно в палату, Дэнни понял, что печенье они взяли без спроса — украли его, из-за чего ужасно разволновался и принялся выплевывать пережеванные крошки, чем рассмешил Сэма. Вскоре, мальчишки сдружились и начали рассказывать друг другу о своем прошлом. Оказывается, Дэнни мечтал стать иллюстратором книжек — у него имелась собственная коллекция рисунков, что удивило подростка. Даниэлю, в свою очередь, понравились истории Сэма о его учителях, конфликтах в футбольном клубе и неоднократных попыток сбежать с уроков.

— Знаешь, Сэм, — начал Даниэль, — я не хочу терять свое зрение. Надеюсь, я выздоровею и вернусь в школу, к своим друзьям.

— Зачем тебе это? Они тебя вообще не навещают, не должен ли ты злиться? Тем более, не вижу я смысла во всем этом. Рано или поздно мы все покинем этот мир и перестанем его видеть.

Дэнни в недоумении наклонил голову набок и ответил:

— Разве мы не должны наслаждаться тем, что имеем? Нельзя отказываться от возможности и надежды жить.

— Все же это бессмысленно. — упорно продолжал Сэм.

— Неправда, смысл есть и ты тоже его можешь увидеть, но просто не хочешь. Посмотри вокруг, ты найдешь причину идти дальше.

— Думаю, я пойду обратно к себе.

Попрощавшись, Сэм стрелой вылетел из комнаты и вернулся в свою тихую палату, вновь встречая рассвет в одиночестве.

Так прошло два дня и парень решил навестить Дэнни. По дороге к нему в палату, Сэм готовился попросить прощения за свои грубые слова, подбирая более правильный вариант того, как это сделать. Волнуясь, Сэм дрожащими руками настежь раскрыл дверь 34 палаты, но никого не обнаружил. Паника охватила парня и он побежал в кабинет к доктору Хью, где застал женщину плачущую навзрыд.

— Мой ребенок… у него ведь была вся жизнь впереди. Что мне теперь делать, доктор? Как же мне жить без моего Дэнни?!

Казалось, что время остановилось и земля ушла из под ног. Слова — “Как же так? Невозможно!” проносились в голове у Сэма. В памяти всплывала улыбка маленького мальчика, то как он рассказывал о том, что обязательно станет художником. Облик жизнерадостного Даниэля начал меркнуть, исчезать. Вдруг, Сэм почувствовал стыд, сожаление о своих прошлых словах. Дэнни ведь мог прожить счастливую жизнь, он как никто другой заслуживал этого. Почему же всё так обернулось?

Ноги Сэма начали дрожать, он сорвался с места и закрылся в палате, не выходя оттуда целую неделю. Внезапная смерть нового знакомого оставила глубокую рану на душе парня, он никак не мог простить себя за то, что не пришел к Дэнни раньше. На седьмой день произвольного заточения, Сэм наконец покинул свою “камеру” и пришел в кабинет к мистеру Хью.

— Доктор Хью, я согласен на лечение. — уверенно выдал Сэм. — я был эгоистичен, простите меня.

Доктор невероятно обрадовался словам подростка и принялся рассказывать о предстоящем лечении.

Комната заполнилась теплыми лучами рано встающего солнца. Рыжий мальчик, лет 6 стоял за окном, наблюдая за беседой доктора и пациента. Услышав слова парня, ребенок мягко улыбнулся и сказал “Да, теперь ты тоже это видишь”. Заметив мальчика, Сэм мгновенно вскочил с места, однако там уже никого не было.

Десять лет спустя.

— Мистер Самуэль, ответьте пожалуйста на мой вопрос! — громко прокричал молодой журналист.

Зал был наполнен кучей людей с камерами, громкий голос был необходим для того, чтобы хоть как-то завоевать внимание мужчины, восседавшим на кресле, словно троне, посреди всего этого хаоса.

— Конечно, задавайте. — ответил Самуэль. — Пожалуй это будет последний вопрос за эту пресс конференцию.

Под разочарованные вздохи других журналистов, везунчик спросил:

— В вашей биографии написано о том, что вы болели лейкемией в подростковом возрасте. Повлияло ли это как-то на вашу карьеру писателя?

— Никак не повлияло, ведь именно это и стало началом моего творчества. — улыбнувшись сказал мужчина.

Закончив конференцию, Самуэль, некогда известный как Сэм, поднялся на крышу, дабы подышать свежим воздухом.

Солнце медленно садилось на горизонте, окрашивая небо в кроваво красный цвет. Наслаждаясь красивым видом, Сэм вспоминал своего старого знакомого, рыжего мальчишку, который подарил ему незабываемый подарок — смысл жизни.