Но глаза так случайно забыты,
Я не помню янтарного света,
Словно солнца закатного в них спрятаны были магниты,
Что притягивают взор, как летящая лишь однажды комета.
Так нечайно забытый голос,
Что был эхом, казалось, леса.
Исполнял в одиночестве соло,
Изгоняя из спутанных мыслей беса.
Тот шептал ему в тёмные ночи,
Когда лунная бледность прошлась по локтям,
Убеждал, что так важно писать эти строчки,
Посвящать ночь только стихам.
Но листы, испещрённые буквами
Ускользали между пальцев водой.
Он не спал целыми сутками,
Одурманенный музой нагой.
Он хотел перестать слушать броские речи,
Что сидели где-то в душе.
Разорвать все сковавшие цепи,
В самом важном признаться себе.
Строчки — лезвие в бледных руках,
И у мыслей рваная память.
Он умел говорить о важных словах,
Но так часто любил лукавить.
Кто же бес в его мрачных потёмках?
Не умел он понять никогда.
Сколько нужно смотреть в отраженье,
Чтоб понять своё темное «Я»?
