Екатерина
Вышла Ева из ребра Адама,
Вышла из морских пучин Венера…
Ну а я — совсем другая дама —
Дочь кубинских революционеров!
Сделана я из другого теста,
Запекалась я в печи плавильной,
Позвоночник мой — стальной, и вместо
Крови у меня — бензин всесильный.
Вспыльчива, горда, боса, ревнива,
С знаменем в руках и с карабином,
Чёртики в глазах да ветер в гриве,
Имя же моё – Екатерина!
Собаке
Куда ни плюнь — везде трясина,
Опасная, как пел Никулин.
Так дай на счастье лапу, псина,
Хоть поскулим да потоскуем!
Тебе — ни косточки, ни мяса,
Мне — ни копеечки, ни корки —
Всё поровну. Наточим лясы —
Опилки будут нам махоркой.
Вот и костёр — погреем пузо,
Так и заснём среди отрепья.
Нам позавидовал бы Крузо,
Любуясь сим великолепьем!
Здесь выжить-то не каждый сможет,
Не говоря уже о храпе!
А мы под куполом скулёжа
Лежим себе, раскинув лапы.
А ветер всё дерёт нам спины,
Град мечет двое суток кряду,
Так дай на счастье лапу, псина,
Как хорошо, что ты хоть рядом.
Выпускные
У всех выпускные, у всех выпускные,
А город штурмуют дожди проливные.
И банты насквозь промокают, сникают,
И сладкие ваты, поёжившись, тают,
И шарики вверх не летят — грозовые
Их тучи пугают. Дожди проливные
Грохочут, хлопочут — на школьном дворе
Уже половодье. Дождливой поре,
Увы, не прикажешь, когда наступать,
И вальс прямо в луже пришлось танцевать…
Чумное всеобщее
Хочется быть как модели двухтысячных:
С нишами барельефов, в ребрах высеченных,
Гладь подиума резать лезвиями шпилек,
Выходить из самого жерла стиля, самого пекла стиля.
Чтоб жемчуга третьим рядом зубов болтались на шее,
Чтоб чем ниже джинсы, тем волосы были длиннее,
Чтоб блеск и загар затевали на мне поножовщину,
Пока я себя представляю чумному всеобщему.
