Эта история случилась несколько лет назад, однако записываю я еë лишь сейчас, ведь открыл вдруг в себе способность писать не только о чужих жизнях, но и о своей. Тогда был Сочельник. Мне тогда шёл двадцать шестой год, однако того, чего обычно добиваются люди к этим годам, у меня не было: ни семьи, ни собственного дома, ни успешной карьеры.
Тот год начался ужасно для меня. Моя милая мама заболела, а она — единственный человек, которого я считал семьëй, и который верил в то, что я делаю всë верно. Врачи говорили, что болезнь не смертельна и бояться нечего, однако не могли справиться с ней уже седьмой месяц.
В то время самые лучшие статьи моего написания подвергались жестокой критике лишь за то, что я пишу горькую правду, а это является самым величайшим горем для журналиста, у которого вся его жизнь в этих самых статьях.
На протяжении вот уже многих лет я ищу правду и ведаю её людям. Поведаю вам её и сейчас. Главная правда в том, что Сочельник — воистину волшебное время, когда происходят самые настоящие чудеса. И эту историю я привожу вам в доказательство данного факта.
Тот день начался также ужасно, как прошёл год, я бы даже сказал, отвратительно. Снег завалил дороги и собрался в глубокие сугробы по обочинам. Каждый шаг — провал в снег. Мои сапоги уже были полны его, а ноги так намокли, что я уже смирился с предстоящей мне болезнью. Оставалась только интрига: будет это грипп, или обычная простуда, или что похуже. Не радовала меня и мысль о том, что я должен писать статью о талантах детей нашего местного детского дома. Нет, конечно, я очень рад тому, что дети проявляют себя и добиваются успеха, но, чтобы написать статью о них, мало просто наблюдать за детьми. С ними нужно ещё и говорить. Честно, я всегда считал умение завлечь ребёнка разговором настоящим даром, которым меня, увы, обделили.
И вот, с полными снега сапогами, я ступил на порог детского дома. Сняв их и оставив как можно ближе к порогу, чтобы не намочить пол в холле, я прошёл дальше, в комнату для гостей, где снял верхнюю одежду, которой в нашу зиму раздражающе много, и сел на довольно уютный диванчик, ожидая заведующую дома. Она должна была отвести меня к тем детям, которым дали право давать мне интервью.
Я достал блокнот и ручку, решив ещё раз пробежаться по вопросам и моему плану статьи, и погрузился в свои записи, на время выпав из реальности, пока не почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Я поднял голову и обернулся на него. У открытой двери стояла маленькая девочка в красном платьице с двумя косичками, с виду ей было не больше пяти-шести лет. Заметив, что я тоже посмотрел на неё, девочка смущённо опустила взгляд.
— Здравствуйте, — еле слышно пролепетала девочка. Она ещё плохо выговаривала букву «р» и было ясно, что такие длинные слова, как «здравствуйте» ей даются не очень просто.
— Привет, — я не знал, что ещё можно сказать ребёнку, и боялся спугнуть девочку. Она выглядела такой маленькой и беззащитной, как котёнок, брошенный мамой на улице.
— Вы пришли кого-то забрать? — хлопая своими большими любопытными глазками, девочка снова подняла взгляд, принявшись рассматривать меня, но боясь подойти ближе.
— Нет, прости. Я лишь поговорю с… — думая, как бы назвать детдомовских детей, я сделал недолгую паузу, — …твоими знакомыми, которые тут живут. Я журналист из газеты и должен написать статью про них.
— Правда? Вы — самый настоящий журналист? А про меня вы тоже напишите? — осмелившись подойти чуть ближе, восторженно начала спрашивать девочка, не переставая с любопытством хлопать глазками.
— Пока не могу сказать тебе этого, я ведь даже имени твоего не знаю, — честно говоря, я растерялся от такой резкой вспышки энтузиазма девочки и, в то же время, боялся разочаровать еë, если в списке тех талантливых детей, которые должны быть в газете, еë имени не найдëтся. Хотя я и считал, что каждый человек в чём-то да талантлив и заслуживает хотя бы абзаца в колонке газеты, но редакция такого мнения не разделяла, и приходилось выбирать не всех.
— Меня зовут Катя, — сказала девочка. Я сперва хотел уточнить еë фамилию, но пролистав свой блокнот, не нашëл в нëм никого с именем «Катя», потому надобности в этом не было.
Я досадно вздохнул и поднял взгляд на Катю.
— Прости, боюсь, тебя в этом списке нет, — я боялся, что девочка сильно расстроится, может даже заплачет, но она наоборот улыбнулась.
— Знаете, я ведь даже рада этому. Мне всегда очень страшно говорить, когда на меня все смотрят, и у меня ничего бы не получилось. Но вы обязательно поговорите с Пашей, он знает все-все столицы мира и даже покажет, где они находятся. Это огромный талант! Я думаю, в будущем он станет путешественником, — стоит сказать, что этот самый Паша в моём списке и правда был, потому на этот раз девочку я не разочарую.
— Я обязательно поговорю с ним, — я сам не заметил, как тоже улыбнулся. Я ещë тогда понял, что Катя была необычной девочкой. Она была самой настоящей волшебницей. И волшебство было в том, что еë искренняя радость витала вокруг и невольно распространялась на всех, с кем она была рядом. И ты тоже начинал улыбаться и радоваться.
— А мне можно рассказать вам один секрет? Я думаю, вы добрый и хороший человек, потому обязательно должны его знать, — вдруг сказала Катя.
— Секрет? Можно, конечно, — больше всего я удивился тому, что она назвала меня добрым и хорошим человеком, хотя мы едва ли знакомы, и за это время я успел лишь отказать ей в интервью.
— Совсем скоро будет Рождество, — Катя стала говорить тише, почти шëпотом, и мне пришлось наклониться к ней, — В день Рождества, ночью, когда уже будет темно-темно, посмотрите в небо. Оно всегда бывает чистым в Рождество. И вы увидите первую, самую яркую из всех звëздочку в небе. На самом деле эта звëздочка необычная. Она хранит все-все наши желания. Прошепчите ей своë самое заветное желание, которое вы хотите осуществить, и оно обязательно сбудется в предстоящем году! Самое главное — успеть сказать сразу, пока другие звëзды не усеяли небо, чтобы та звëздочка успела услышать желание. Только этот секрет можно говорить лишь хорошим людям! Помните это.
— Хорошо, я обязательно запомню всë, что ты мне сказала, — и я и правда всë запомнил. И имя девочки, и еë секрет, и это маленькое правило о том, кому можно говорить секрет о звезде.
Больше я ничего Кате сказать не успел. Пришла руководитель детского дома вместе с ребятами для интервью, а девочку увела. Пришлось попрощаться с ней и взяться за работу. Я успешно поговорил со всеми детьми, они были и правда весьма талантливы, но ни один не был таким, как Катя, волшебным. Пусть никто и не признавал этого, но это и был еë талант.
Закончив с интервью, я ушëл из детского дома и больше не заходил туда. Приближалось Рождество, значит было много работы, ведь под конец года всегда горят сроки. Приближение праздника меня не так радовало, как в детстве, ведь теперь я был один. Того рождественского тепла во время семейного застолья почувствовать мне не предстояло. В Рождественскую ночь я решил просто прогуляться по улицам. Когда вокруг много счастливых и шумных людей, такого одиночества, как в моей пустой квартире, не ощущалось.
Я дошëл до ближайшего парка и сел на одну из свободных лавочек, в после вздохнул и поднял взгляд на небо. Уже стемнело, но первых звëзд ещë не было видно. И я вдруг вспомнил о секрете, что мне говорила Катя. Рождество… Замечательная пора, когда всë вокруг и правда кажется волшебным. Может и звëзды в эту ночь правда оживают? В обычный день я лишь посмеялся бы со своих мыслей, но в Рождество ты чувствуешь, что сказка не так уж и далека от нас. По крайней мере, тебе очень хочется верить в это.
На ночном небе что-то блеснуло. Это и была первая звезда. Моë сердце дрогнуло при взгляде на неë. Я чувствовал, что должен обязательно что-то загадать. И тогда прошептал первое, что пришло мне в голову. Из всех моих желаний я произнëс то, что возникло у меня совсем недавно, сразу после посещения детского дома. Я хотел, чтобы у Кати появилась хорошая любящая семья, которой она была бы достойна. Хотя скорее наоброт. Кате нужна та семья, что будет достойна еë саму.
Скоро после того, как я прошептал своë желание, на небе стали появляться и другие звëзды. У меня было довольно навязчивое чувство, что желание и правда сбудется. Я хотел бы, чтобы оно сбылось. Хотя я и мог столько всего загадать для собственного счастья, но первым в голову пришло иное желание — желание счастья для маленькой волшебницы, что заставляла улыбаться от одного воспоминания о ней. Я ещë долго смотрел в небо и чувствовал, что возможно впервые в жизни делаю по-настоящему правильный поступок.
Рождество прошло. В мою жизнь вернулась рабочая рутина. Статью про детдомовских детей, стоит сказать, похвалили и даже выдали премию за неë. Потому у меня снова появилось вдохновение работать. И я писал всë новые и новые статьи. Мне самому казалось, что каждая лучше предыдущей как минимум в два раза. И многие тексты и правда обретали успех. К апрелю наша газета стала одной из самых продаваемых в городе, а значит меня ожидало повышение зарплаты. Я наконец-то смог купить квартиру. Она была маленькой и тесноватой, однако мне одному места хватало. А при желании, в ней могли уместиться и двое. Но приятнее всего было обретëнное мной с покупкой квартиры чувство собственности.
Тогда, в Рождество, если бы мне кто-то рассказал о моей жизни в наступившем году, я счёл бы это или ложью, или шуткой, или чудом. Но сейчас я видел все мои успехи как обыденность, а вовсе не чудо. Когда удача преследует тебя на протяжении долгого времени, то ты начинаешь к ней привыкать. И вот, ласки Фортуны для тебя уже не сверхъестественны. Я не был удивлëн и тогда, когда моя мама вдруг пошла на поправку и вскоре переехала из больницы домой. Я был лишь безумно рад.
В один из вечеров я сидел, расслабившись в кресле с горячим ароматным чаем и просматривал темы данных мне для написания статей. И вспомнилось мне вдруг моë желание — то самое заветное рождественское желание. Я вспомнил и о звезде. Теперь мне казалось, что эта сказка так далека от нас, но малая моя часть стремилась опровергнуть эту мысль.
Мой взгляд пробежался по строкам, выведенным на листах бумаги у меня в руке. И зацепился он за одну тему. Нужно было посетить дом довольно известной в округе состоятельной семьи, занимающейся благотворительностью, и написать о их недавнем удочерении девочки-сироты. Я невольно вспомнил Катю. Интересно, как она живëт сейчас? Сбылось ли то желание, что я тогда загадал? А ведь у нас в городе не так много детских домов. Может именно еë и удочерила та семья, о которой я должен писать? Искра надежды вдруг вспыхнула в моëм сердце. Я видел Катю лишь однажды, но так хотел, чтобы она была счастлива.
В ту ночь мне было трудно уснуть. Я всë думал о том, что сталось с той девочкой. И потому на утро решил, что первой из списка я напишу статью о благотворительности той семьи. Не то, чтобы это была самая интересная тема, я просто обязан был проверить, Катя их новоиспечённая дочь или нет. И обязало меня сделать это сердце. Оно не дало бы мне покоя, пока я не узнаю судьбу девочки.
Спустя пару дней я договорился о посещении дома Перовых — семьи, о которой я буду писать статью. Их дом с самого начала показался мне большим. Большие дома нечасто бывают уютными, но этот был таковым. Меня встретила женщина на вид лет тридцати. Она понравилась мне сразу. Если с чем и можно было сравнить еë, то лишь с тёплым весенним солнцем. Так грел один еë взгляд. Есть люди, которые делают добрые дела для того, чтобы похвастаться своей добротой и прославиться в обществе, но есть такие, какой была эта женщина — они вершат благо только ради блага и не для чего больше. Так я и написал в своей статье о ней и еë муже, ибо он оказался таким же солнечным человеком, как и его жена.
— Дяденька журналист! Я так боялась, что мы больше никогда не встретимся, а мы всë-таки встретились, — когда я прошëл в гостиную комнату, я увидел там маленькую девочку и сразу узнал еë. Это была Катя. Но теперь на ней было новое платье и блестящие атласные ленты в волосах. По моему виду может и трудно было сказать, но я в тот миг почувствовал искреннюю радость и даже счастье. Лишь улыбка невольно расплылась по моему лицу.
— Здравствуй. Я рад, что ты меня помнишь. Но ещё более я рад тому, что ты обрела дом. Тебе здесь нравится? — конечно, жизнь в таком поместье с такими людьми не могла бы не нравится, но я всë равно спросил еë. Всë же, Катя видела этот мир совсем иначе, чем я, потому знать еë мнения заранее я не мог.
— Конечно помню! Я ведь доверила вам секрет, я не могла вас забыть, — недолго поразмыслив, девочка ответила и на мой последний вопрос, — Мне очень нравятся мои новые родители, потому мне нравится и дом. У меня ведь раньше не было родителей, я и представить не могла, какие они могут быть! Я думала, что они будут похожи на моих воспитательниц из детского дома, но они оказались совсем другими! Мне, правда, грустно немного, что там остались мои друзья, я ведь им очень нужна, но мама обещала, что мы будем ходить к ним в гости два или три раза в неделю, потому я не буду очень сильно скучать, — когда Катя закончила свой рассказ, на время повисла тишина, пока я вдруг не сказал, сам от себя этого не ожидая:
— Ты ведь мне тогда правду сказала про звезду. Я загадал тогда желание, и оно исполнилось.
— Конечно, это правда! Правда я не знаю, исполнилось ли моë желание, но я уверена, когда-нибудь оно точно исполнится, — со своей солнечной улыбкой сказала Катя.
— А что ты загадала? — любопытство взяло верх надо мной, потому что я знал, что это было определённо необычное детские желание.
— Я загадала, чтобы вы были счастливы, — я ожидал чего-нибудь, что предугадать невозможно, однако всë равно поразился еë желанию. Она могла бы загадать что угодно для себя, но выбрала счастье для другого. И для кого! Для того ведь, кого знала всего день. Я был поражëн. Но я ведь тоже загадал счастья для Кати, а не для себя, почти не зная еë тогда. И всë-таки, оно досталось и мне. Удивительно, как бывает в мире!
С тех самых пор я помню: «Добро всегда вернëтся к тебе, особенно в Рождество, ведь это самая волшебная пора в году. »
И каждое Рождество я смотрю на ночное небо, дожидаясь первой звезды, и шепчу ей своë желание, искренне надеясь, что смогу осчастливить ещë одного человека в этом мире.
