I глава
(Пролог)
— Слезай, пожалуйста, – по рыжеватой скале за мной лез папа, — ты куда угодно можешь залезть, лишь бы не разговаривать по-английски с французами.
Сбежала я после предложения поболтать с одной француженкой. По-французски я не парле, так что нужно было говорить по-английски. Но о чём говорить с ней? О мишке Тедди? О том, что я “stayed at the nearby hotel a week ago”
Ерунда.
Ну, я слезла со скалы. Всё равно не буду разговаривать, не хочу.
На следующий день мама послала меня за рыбой в магазин (к морю ни ногой! Ты же не умеешь плавать, тем более в одежде! Возвращайся до темноты!)
Я отошла несколько шагов от отеля и побежала по сухой траве между ветряков. Рядом шагала такая же девочка, как я. Возвращалась с пляжа.
— Это не ты случайно сбежала вчера от Эльки? Ну, которая из Франции? – спросила она.
— Я. А ты как это увидела?
— Я на скале рядом сидела, маскировалась. Пляж себе присматривала.
Как будто она этот пляж покупать собирается.
— А для чего?
— Для дела. Важного. Даже Элька про это не знает.
О-па, так она знакома с «Элькой»? Ну ладно, пойду дальше в магазин.
Я, кстати, с этой незнакомкой таинственной проболтала целый час. Вернуться до темноты не получилось, но до закрытия магазина я успела.
* * *
— Ну как, присмотрела? – мы сидели на скалах и обсуждали жизнь.
— Что?
— Пляж.
— Да. Галечный лучше всего. Полузаброшенный. Приходите туда только вы. А Элька уже не придёт: заболела чем-то.
— С кем ты там болтаешь? – крикнула мама снизу.
— С горным человеком!
— Это как ты меня обозвала? Ничего себе у тебя фантазия, — засмеялась Мария Янда. (её так звали, эту таинственную незнакомку).
Каких только горных людей не придумаешь, чтобы сохранить подругу в тайне!
II глава
(Второй акт)
— Знаешь, лодки угонять нехорошо.
— А я не угнала. Я взяла напрокат на час, — у Марии и следа совести нет.
— Кстати, что за лодка? Рыбацкая?
— Не-а, музейная. Музей под открытым небом. Воссоздаёт средиземноморский быт!
— Зачем тебе музейная лодка? Ей, небось, не один век. На куски разваливается. Тем более, что на моторке быстрее.
— На моторке, Лиза, нельзя кататься за бакенами. А на рыбацкой лодке – можно.
— Без разницы. И так, и так – нельзя.
— А что, кто-то нас видит? О! Подходящая ракушка! Грузим!
— Зачем?
— На берегу поболтаем. Буксируем её! Давай!
Я просунула палку между створками и легла на неё. Ракушка открылась. Я закинула туда крюк. Ракушка захлопнулась.
— Лиз! Может, ты вплавь? Так легче будет дотащить ракушку до берега.
Я согласилась.
На берегу она оказалась ещё больше чем в воде. Её гофрированные створки были все в песке.
— Нда. Тут горы работы. И не какой-нибудь Урал, а целые Гималаи! – заключила Мария.
— Причём тут Гималаи?
— Ни при чём. Тащи ведро! Будем мыть ракушку.
— Зачем?
— Чтоб была чистая. Нужно натереть до блеска, чтобы перламутрилась.
* * *
В чём дело, Мария рассказала только на следующий день, когда в створки ракушки можно было смотреться, как в зеркало.
— Понимаешь, Лиза, жизнь зародилась в море.
— Да, но это только гипотеза…
— И музыка зародилась в море: первыми инструментами были ракушки: в них дули, в них били…
— Первым инструментом была туго натянутая кожа, — возразила я.
— И первая женщина зародилась в море…
— В смысле?
— Афродита давным-давно родилась из пены морской… здесь. Именно на этом пляже. Тогда в мире не было ни одной женщины: только мужчина из глины доживал свой век. Тогда Афродита вышла за него замуж, у них были дети и так далее. Так она спасла наш род. Но люди и боги забыли, чем они обязаны Первоматери. Богини Афина и Деметра заставили её подчиняться Гефесту-инвалиду. Но разве море может служить земле? Афродита ушла, не стерпев подчинения, обратно, туда, где была свободна.
Я выслушала эту ахинею и спросила:
— Так мы что – позовём её обратно? – пусть бы это была ерунда, но ведь это так интересно!
— Не позовём, — сказала Мария, — поможем ей вернуться. Смешаем в раковине морскую пену, песок, водоросли и соль, зальём это водой и подождём три дня. На третий день она выйдет из раковины.
Грандиозные у неё планы!
— Вот только где взять соль? – задумалась Мария.
— Здесь же море!
— Нет. Мы не должны сами выпаривать соль, мы должны лишь собрать её.
— Это ещё легче! Тут, если пройти по берегу, в известняке много ямок. После прилива в них образуется соляная корка. Только ложкой выгребай!
— Да… А я живу здесь уже десять лет с мамой, а ничего про это не знаю.
III глава
(второй акт)
— Мария, а как снимается пена морская? Я представляю, как снимать пенки с супа, а про пену морскую ничего не знаю. Если взять руками, пузырьки воздуха лопнут!
Мы сидели на пляже около раковины с разложенными ингредиентами.
— Это легко: берём и просим, — ответила она.
—Кого?
— О Море, дай нам хоть пригоршню пены, как ты даёшь жемчуг ныряльщикам! – Мария не ответила.
Ого! Да она на полном серьёзе говорит с морем!
— Нет, надо не так! – сказала я, — Море! Я понимаю, что люди тебя грабят, замусоривают и вообще, но, пожалуйста, помоги нам! Дай чуть-чуть пены! Если ты живое, конечно.
Ничего не произошло. В отливной воде плавали вездесущие пакеты из-под чипсов, унесённые приливом. У утёса справа наметилось какое-то шевеление.
— Не вижу, что там? Черепаха? – спросила я.
— Нет, — быстро ответила Мария, — Значит, так: сейчас тебя будут соблазнять, а ты отказывайся. От всего. И помни, что нам нужна горсть пены. Только она.
К нам приплыл титан Океан. На древнегреческого титана он не был похож, учитывая то, что он приехал на сёрфе.
— Этого ли вы хотели? – спросил и показал горсть жемчуга.
— Нет, конечно, — зачем мне сейчас жемчуг.
— Этого ли вы хотели? – спросил он, показав на черепаху, — Учтите, это неизвестный науке вид. Хотите стать первооткрывателями?
Думаю, черепаха не особо хотела, чтоб её открыли.
— Нет, спасибо. Оставим это учёным, — бодро ответила Мария.
— Этого ли вы хотели? – Океан показал на дворец вдали, — учтите: согласитесь – будете жить как в раю. Хотите с людьми общаться – будут толпы друзей. Хотите одиночества – всё равно скучно не будет. Через силу не будете ничего делать! А? Может, только и будете делать, что играть? В школу ходить не будете!
— Нет, уважаемый. Нам бы хоть горсть пены…
Океан исчез, окатив нас пеной, которая не лопалась.
— Простейшая проверка на прочность, — сказала Мария, — Знаем ли мы, что хотим.
— Интересно, что бы было, если б мы согласились?
— А ничего: сказал бы: «Шиш вам с маслом» и уплыл. Ну что, будем Афродиту выращивать?
Мы сложили в ракушку песок и водоросли, залили пеной.
— Густовато, — сказала Мария, — подольём чуть-чуть морской воды.
* * *
Послышались удары, как будто кто-то бился головой об стену, ракушка затряслась.
— Вылупляется, — констатировала Мария, — Смотрим на наше творение!
Творение что-то не было похоже на Афродиту: чёрные спутанные волосы, не пойми какие глаза, взгляд исподлобья.
— Я вас приветствую, девушки с острова Кипр,
Кои меня возвратили на землю мою, — сказало творение, —
Как называют, скажите, вас ваши подруги,
Чтобы понять, как мне стоит вас величать.
— Она, похоже говорит ломаным гекзаметром, — шепнула я.
— Это что, такой язык? А ты умеешь по-ломаногекзаметровски?
— Да, умею, — некогда было объяснять Марии, что такое гекзаметр.
— Ура покровительнице, нашей богине!
Ура Афродите, пришедшей из моря сюда! – выкрикнула я.
— Зачем пригласили меня, мудрые кипрские жёны,
Чем я помочь могу подобным себе?
— Значит, так, — шепнула Мария, — скажи по-гекзаметровски, что мы пригласили её для мести одному…
— О Афродита, тебя мы сюда пригласили,
Чтоб отомстить наглому эллину-мужу!
— Кто собирается яростно мстить,
Вырой в песке две могилы: первую рой ты для жертвы,
Вторую же рой для себя, — глубокомысленно сказала Афродита, —
Чую, что близко беда, чую что ссора всё ближе,
Но наплевать мне на это, хочется всё же помочь вам.
Если, конечно, тот муж так уж и плох, отомстим мы,
Но если соврали вы мне – не расхлебать вам последствий.
* * *
— Странно, почему мы смогли её вырастить? Настоящая Афродита родилась из морской пены и крови, но мы же не добавляли кровь. Да, Мария? – мы сидели на пляже вдвоём.
— Да.
— А! Конечно! Мария! Мы заменили кровь морской водой, а они сходны по составу!
— Здорово.
— Может, расскажешь, кому ты мстить собралась? И как у тебя жизнь? Ты ничего не объясняешь. Как я так с тобой сотрудничать буду?
— Ладно, расскажу. Я, кстати, не мстить собралась, а расстроить планы кое-кого. Ну, слушай. Трёхактная драма «Женитьба Кристины Янды и жизнь её дочери Марии», последний акт с элементами трагедии, — объявила она, — Актёры: Мария Янда. Режиссёр – Мария Янда. Исполнительный продюсер – Мария Янда. Постановщик…
— Я поняла! Можешь начинать.
— …Мария Янда. Сценарист – сама жизнь, — невозмутимо продолжила Мария, — Перед просмотром пьесы выключите мобильные телефоны. Съёмка со вспышкой разрешена.
Посмотреть на пьесу мне не удалось. Родители позвали меня в отель.
— Алло, да, да, нет, да, да, я согласна. Что? На неделю? Задержаться? Хорошо… — мама разговаривала по телефону.
По её ответам я поняла, что ей придётся задержаться на Кипре на неделю. Следовательно, я тоже остаюсь на Кипре. Ура! Значит, я буду участницей «операции Марии Янды»!
* * *
— Первый акт! Персонажи: Мария Янда – главный герой; Кристина Янда – мать Марии Янды; Филипп Не-помню-какая-фамилия – симпатичный человек, хоть и неловкий; Максим Не-помню-какая-фамилия – строит из себя невесть кого.
Дальше я услышала приблизительно такой текст от Марии. Вам он может показаться простеньким, но, учтите: Мария разыгрывала его по ролям, сопровождая аэробикой и горловым пением:
(Первый акт)
М.Я (сидит на крыше и смотрит внутрь дома через дымоход, бормочет под нос): Что они там дома затеяли? Ну, что там у них…
К.Я (в доме): Привет, Максим.
Максим: Маша тут? Выгони её на улицу на часок, чтоб подышала воздухом.
К.Я: Нет, Маша на улице. По деревьям лазает.
Максим: Классная девчонка! Не такая, конечно, классная, как ты… Небось, по крышам лазает с мальчишками. Вся в тебя. Кстати…
М. Я: Как он, интересно, догадался, что я по крышам лазаю? И как мама лазает по крышам с мальчишками? Чушь какая.
К. Я: Льстишь, хитрюга?
Максим: а как ещё к тебе подобраться: напрямую говорить про свадьбу не хочешь, говоришь, что Машке будет психологическая травма…
М.Я: При чём тут психологическая травма? Просто я не хочу быть его дочкой.
К. Я: Никаких психологических травм. Просто не хочется выходить замуж…
Максим: …пока. Не хочется выходить замуж пока. А когда захочется?
М.Я: Как он меня достал! (сбрасываю комочек глины в дымоход)
К.Я: О… Уже сажа осыпается. Пора дымоход чистить.
Максим: Я пошёл.
М. Я: Давно бы так. Вот Филипп, хоть и лопух, он пусть женится на маме. Он по уши в неё влюбился. Поэтому они у него краснеют.
Далее у Марии пересохло горло, и она коротко объяснила, что было дальше:
— Значит, он сделал ей предложение, она вся в работе, художница, нервничает. Перестанет нервничать – спрошу её про свадьбу. А он совсем достал, называет меня Машуней и дочкой! А я хочу, чтобы Филипп был моим папой, хоть он такой неловкий! А Филипп смирился со свадьбой. А я не хочу, чтобы он смирялся. Он любит мою маму! А со мной дружит. Я не хочу быть дочкой этого Максима «крутого»! Мама сама сказала, что Максим – павлин!
— А как же второй акт? – спросила я.
— Ты сама в нём участвовала.
— А третий акт?
— Он в будущем, всё зависит от нас.
IV глава
(третий акт)
Афродита в третий раз нырнула в море. Стало ясно, что она не какая-то там самозванка: из-под жидких волос, бледного лица и нахмуренных бровей неудержимо полезла природная красота.
— Что же мне делать, скажите, о мудрые жёны, с Максимом,
Который самодовольством даже меня раздражает?
Что же мне сделать с Филиппом, лучшим писателем кипрским,
Который не может ничего маме Марии сказать?
— Разве Филипп наш – писатель? Значит он – мой коллега.
Я ведь тоже немного книги пишу для себя, — сказала я, и это – правда, как вы видите: перед вами моя книжка.
— Если ты книги пишешь, можно тебя попросить
Чуть-чуть обо мне написать в какую-то книжку свою? – спросила Дита.
Я согласилась. И, как видите, сдержала обещание.
— Лиза, скажи гекзаметром, что Максима надо проучить, напугать и прогнать. И чтобы после этого он остался жив, — шепнула Мария, — а Филиппа она пусть не трогает.
— Первым же делом ты проучи недостойного мужа
Чтоб захотелось ему уже от Кристины отстать.
Для результата мощнее тебе напугать его стоит,
Явись же ему, будто бы с карой пришла!
Но при этом при всём его ты пугай не до смерти:
Ты пощади всё же врага своего!
Дита кивнула, чтобы лишний раз не говорить гекзаметром.
V глава
(третий акт)
— Это ты, Криста? – рассеянно спросил Максим.
— Совсем с катушек съехал: называет мою маму «Кристой». Какое он право имеет! Нет ещё никаких гарантий, что они поженятся, а он уже фамильярничает! Ну ничего-ничего. Дитка ему сейчас покажет эту, как её, Федину бабушку, что ли?
— Нет. Кузькину мать.
— А, ну да.
Афродита начала монолог о правах женщин, о согласии Марии, о том, что кара уже пришла. Думаю, Максим не сильно испугался, но точно растерялся. Для финального аккорда я запрыгнула к ним на веранду и закричала:
— Мужчина – земля, женщина – разное море!
Она изменяется в час раз по десять!
Море слабое, но это видимость только:
Древняя сила рождения в море живёт!
Кристина тоже рождает образы на холстине,
Только ты в этом мире не сделал ничего!
Кроме желаний твоих есть нежеланье других:
Мария не хочет женитьбы твоей, и Кристина не хочет,
А ты на всё это глаза закрываешь.
Можешь ты нас не услышать, можешь ты нас не понять,
Но тогда ждёт не счастье: беда тебя в браке.
Я поняла, что произнесла ахинею, но мне уже было всё равно. Главное, я подобрала нужный тон: Максим стоял на веранде с никаким взглядом, потом перекрестился, вернулся в дом за вещами и ушёл.
За колючей проволокой куста заухала сова. Стоп. Совы так не ухают, это кто-то другой.
Оттуда вылезла хохочущая Мария.
— Лиза, Дита, что ж вы меня не слушаетесь? Я же просила не убивать Максима!
— Так он же жив!
— Ты убила его морально. Видела: он перекрестился?
— Да.
— Он атеист.
— А как же Филипп?
— Скажем ему, что никакой свадьбы не будет. Самооценку ему поднимем. Вынудим написать любовное письмо. Мама освободится от заказов и ответит. И будут они жить долго и счастливо.
VI глава
(эпилог)
Книга ещё не кончена, несмотря на надпись «эпилог».
Да, главное событие прошло.
Да, мы прогнали Максима.
Да, через несколько дней мне улетать с Кипра.
Да, до свадьбы две недели.
Да, можно расслабиться и не дочитывать эпилог.
Но я ведь ещё не улетела!
А пока я на Кипре, там будет что-то будет происходить.
— Я себе представляла Диту другой. Какой-то опасной. Властной. А она – такая же, как мы.
— Ага. Говорит гекзаметром и сама понимает только гекзаметр, — усмехнулась Мария.
— Девочки, вы меня создали из морской пены.
Я помогла вам, можно ли мне попросить вас,
Меня научить быть как все, не как будто богиня,
За то, что я с наглым эллином разобралась?
Мне и самой противно такую нести ахинею,
Освободите меня от гекзаметра в речи.
Я и сама-то хочу в школе учиться,
Школьные завтраки есть, в мяч играть с друзьями.
И математику клясть после тройки в тетради,
И на соседа надеяться на сложном уроке,
И злой училке подкладывать кнопки на стулья,
И получать за триместры всё же пятёрки!
Только вот с внешностью дивной мне в школе не будет прохода.
Вы помогите, пожалуйста, мне в толпе раствориться!
Ого! Чистосердечное признание!
— Поможем, а Маш?
— Конечно. Ты натаскаешь Дитку по математике, а я дам пару уроков английского: международный язык общения, как-никак. Потом: научим её говорить по-человечески. Пора начинать подготовку.
— Можете вы говорить не гекзаметром даже.
Речь человеческую я без проблем понимаю.
Только самой мне ни слова ни выговорить,
Чтоб меня понял среднЕстатистический школьник!
— Ладно. Ты можешь составить предложение без гекзаметра в голове?
— Да, я могу сие предложенье составить,
Но для моего языка оно непроизносимо.
И, хорошенько помучавшись, фразу сказавши,
ПотОм целый день язык как будто пылает.
Мы с матерью жили на дне морском, говорили стихами.
Теперь уже вижу, навечно во мне эта привычка.
— Тебе хочется обратно в море?
Дита помотала головой.
— Тогда нужно тренировать язык, — отрезала Мария, — Если, конечно, хочешь в школу.
— Есть другой метод: веди себя, как будто ты обычная школьница. Тогда ты сможешь говорить по-человечески.
Прошла неделя. Афродиту мы подготовили к школе. Поступила она сразу в пятый класс. Помогли мои педагогические способности и её взрослый вид. В классе она была самой красивой (и умной), так что для популярности ей даже не нужен был телефон.
Думаете, этим всё закончится, и мы будем жить долго-и-счастливо? Нет. Я оставляю открытый финал, чтобы через него Мария Янда перешла в другую книгу. Или не перешла – как захочет. А Афродита пусть остаётся здесь.
