«Готовы?»
«Готовы»
«Сейчас?»
«Скоро.»
«В самом деле учёные знают?Это сегодня произойдет?»
«Смотри, смотри; сам увидишь!»
Дети , прижатые друг другу , как множество роз, как множество сорняков перемешались , всматривались наружу, чтоб увидеть запрятанное солнце.
Шёл дождь.
Семь лет шел дождь, тысячи и тысячи дней смешались и были наполнены от одного конца до другого дождём, с грохотом и потоками воды, со сладкими хрустальными ливнями и сотрясениями ,настолько сильных, что они напоминали приливные волны , накатывающиеся на острова. Тысячи лесов были разрушены дождем и тысячу раз выросли ,чтобы их снова сокрушили.Эта была жизнь на планете Венера. И эта была школьная комната для детей ракетчиков и женщин , пришедших в дождливый мир, чтобы основать цивилизацию и прожить свою жизнь.
«Это прекращается, это прекращается!»
«Да, да!»
Марго стояла отдельно от них , от этих детей , которые могли вспомнить времена, когда не было дождя и дождя, и дождя . Им всем было девять лет, и если бы был день семь лет назад, когда солнце вышло и показало своё лицо ошеломлённому миру, они не могли бы вспомнить . Иногда по ночам она слышала , как они шевелились, вспоминая, и знала , что они мечтают и вспоминают золото, жёлтый карандаш или монету, достаточно большую, чтобы купить мир. Она знала, что им казалось , что они помнят теплоту, как румянец на лице, в теле, в руках и ногах , и дрожащих пальцах. Но потом они всегда просыпались под грохот барабана, бесконечной тряски прозрачного ожерелья из бус на крыше, от аллеи, садов, лесов и их мечты исчезали.
Вчера они весь день читали в классе о солнце. Какое оно лимонное и жаркое. И они писали про него маленькие истории или рассказы, стихотворения:
Я думаю солнце- это цветок,
Оно цветет только один час.
Это было стихотворение Марго, прочитанное тихим голосом в тихом классе , пока на улице лил дождь.
«Ну, ты это не сама сочинила!»-протестовал один из мальчиков.
«Сама,»-сказала Марго-Сама.
«Уильям!»-сказала учительница.
Но это было вчера.
Сейчас дождь утихал, и дети теснились к большим окнам с толстыми стеклами.
«Где же учительница?»
«Она придет.»
«Ей лучше бы поторопиться , а то мы все пропустим!»
Они вертелись сами с собой , как лихорадочное колесо , кувыркаясь спицами. Марго осталась одна. Она была очень хрупкой девочкой, которая выглядела так , словно много лет пропадала под дождём, и дождь смыл синеву с её глаз, красный цвет со рта и желтый цвет с её волос. Она была старой фотографией , вытертой пылью из альбома, выбеленной,и если бы она вообще заговорила , ее голос был бы призрачным. Сейчас она стояла отдельно, глядя на дождь и шумный мокрый мир за широким стеклом.
«На что ты смотришь?»-сказал Уильям.
Марго ничего не сказала.
«Говори ,когда с тобой разговаривают!»
Он толкнул её. Но она не сдвинулась с места; покачнулась и только. Они отодвинулись от неё, не хотели на неё смотреть. Она почувствовала , как они исчезли.И это потому, что она не хотела играть с ними в гулкие туннели подземного города. Если они замечали её и убегали, она стояла за ними, моргая, и не следовала за ними. Когда класс пел песни о счастье, жизни и играх , её губы почти не шевелились . Только когда они пели о солнце и лете , её губы шевелились, когда она смотрела на залитые водой окна. И потом, конечно, самым большим преступлением было то, что она приехала сюда всего пять лет назад с Земли и помнила солнце, каким оно было и каким было небо, когда ей было четыре года в Огайо. А они , они провели на Венере всю свою жизнь, и им было всего два года, когда в последний раз взошло солнце, и они уже давно забыли его цвет, тепло и то, каким оно было на самом деле.
Но Марго помнила.
«Это как пенни,»-сказала она однажды, закрыв глаза.
«Нет, это не так!»-плакали дети.
«Это как пожар,-сказала она,-в печи.»
«Ты врешь, ты не помнишь!»-кричали дети.
Но она вспомнила и тихо стояла в стороне от всех и смотрела на узорчатые окна. А однажды, месяц назад, она отказалась принять душ школьных душевых, прижала руки к ушам и голове, крича, что вода не должна касаться её головы. И после этого она смутно, почувствовала это, она ругая , и они знали её отличие и держались подальше. Ходили слухи, что отец и мать заберут её обратно на Землю в следующем году; ей казалась жизненно важным, чтобы они это сделали, хотя это означало бы потерю тысячи долларов для её семьи. Итак,дети ненавидели её бледное, как снег, лицо, её ожидающее молчание, её худобу и её возможное будущее.
«Уходи!» Мальчик дал ей ещё один толчок. «Чего ты ждешь?»
Затем, впервые она повернулась и посмотрела на него.И то , чего она ждала , было в её глазах .
«Ну, не жди здесь!»-яростно закричал мальчик. «Ты ничего не увидишь!»
Её губы шевельнулись.
«Ничего!»-воскликнул он. «Это все была шутка, не так ли?»
Он повернулся к другим детям . «Сегодня ничего не случится . Не так ли?»
Они все моргнули ,а затем , поняв засмеялись покачали головами.
«Ничего, ничего!»
«Но ведь ,»-прошептала Марго, её глаза были беспомощными. «Но этот день, учёные предсказывали,они говорят, они ведь знают, Солнце…»
Ready?»
«Ready.»
«Now?»
«Soon.»
«Do the scientists really know? Will it happen today, will it?»
«Look, look; see for yourself!»
The children pressed to each other like so many roses, so many weeds, intermixed, peering out for a look at the hidden sun.
It rained.
It had been raining for seven years; thousands upon thousands of days compounded and filled from one end to the other with rain, with the drum and gush of water, with the sweet crystal fall of showers and the concussion of storms so heavy they were tidal waves come over the islands. A thousand forests had been crushed under the rain and grown up a thousand times to be crushed again. And this was the way life was forever on the planet Venus, and this was the school room of the children of the rocket men and women who had come to a raining world to set up civilization and live out their lives.
«It’s stopping, it’s stopping!»
«Yes, yes!»
Margot stood apart from them, from these children who could ever remember a time when there wasn’t rain and rain and rain. They were all nine years old, and if there had been a day, seven years ago, when the sun came out for an hour and showed its face to the stunned world, they could not recall. Sometimes, at night, she heard them stir, in remembrance, and she knew they were dreaming and remembering gold or a yellow crayon or a coin large enough to buy the world with. She knew they thought they remembered a warmness, like a blushing in the face, in the body, in the arms and legs and trembling hands. But then they always awoke to the tatting drum, the endless shaking down of clear bead necklaces upon the roof, the walk, the gardens, the forests, and their dreams were gone.
All day yesterday they had read in class about the sun. About how like a lemon it was, and how hot. And they had written small stories or essays or poems about it:
I think the sun is a flower,
That blooms for just one hour.
That was Margot’s poem, read in a quiet voice in the still classroom while the rain was falling outside.
«Aw, you didn’t write that!» protested one of the boys.
«I did,» said Margot. «I did.»
«William!» said the teacher.
But that was yesterday. Now the rain was slackening, and the children were crushed in the great thick windows.
Where’s teacher?»
«She’ll be back.»
«She’d better hurry, we’ll miss it!»
They turned on themselves, like a feverish wheel, all tumbling spokes. Margot stood alone. She was a very frail girl who looked as if she had been lost in the rain for years and the rain had washed out the blue from her eyes and the red from her mouth and the yellow from her hair. She was an old photograph dusted from an album, whitened away, and if she spoke at all her voice would be a ghost. Now she stood, separate, staring at the rain and the loud wet world beyond the huge glass.
«What’re you looking at?» said William.
Margot said nothing.
«Speak when you’re spoken to.»
He gave her a shove. But she did not move; rather she let herself be moved only by him and nothing else. They edged away from her, they would not look at her. She felt them go away. And this was because she would play no games with them in the echoing tunnels of the underground city. If they tagged her and ran, she stood blinking after them and did not follow. When the class sang songs about happiness and life and games her lips barely moved. Only when they sang about the sun and the summer did her lips move as she watched the drenched windows. And then, of course, the biggest crime of all was that she had come here only five years ago from Earth, and she remembered the sun and the way the sun was and the sky was when she was four in Ohio. And they, they had been on Venus all their lives, and they had been only two years old when last the sun came out and had long since forgotten the color and heat of it and the way it really was.
But Margot remembered.
«It’s like a penny,» she said once, eyes closed.
«No it’s not!» the children cried.
«It’s like a fire,» she said, «in the stove.»
«You’re lying, you don’t remember!» cried the children.
But she remembered and stood quietly apart from all of them and watched the patterning windows. And once, a month ago, she had refused to shower in the school shower rooms, had clutched her hands to her ears and over her head, screaming the water mustn’t touch her head. So after that, dimly, dimly, she sensed it, she was different and they knew her difference and kept away. There was talk that her father and mother were taking her back to Earth next year; it seemed vital to her that they do so, though it would mean the loss of thousands of dollars to her family. And so, the children hated her for all these reasons of big and little consequence. They hated her pale snow face, her waiting silence, her thinness, and her possible future.
«Get away!» The boy gave her another push. «What’re you waiting for?»
Then, for the first time, she turned and looked at him. And what she was waiting for was in her eyes.
«Well, don’t wait around here!» cried the boy savagely. «You won’t see nothing!»
Her lips moved.
«Nothing!» he cried. «It was all a joke, wasn’t it?» He turned to the other children. «Nothing’s happening today. Is it?»
They all blinked at him and then, understanding, laughed and shook their heads.
«Nothing, nothing!»
«Oh, but,» Margot whispered, her eyes helpless. «But this is the day, the scientists predict, they say, they know, the sun…»
