Зима в этом году выдалась крепкая, морозная. Да это же и правильно: крещенские морозы никто не отменял. Дети всегда рады снежным денёчкам. Сколько забав! Лыжные прогулки, каток, снежные бои, ледяные горки…
А нет, не в эту зиму. Её пережить бы! Война…
…Тоня с Валюшкой — подружки с первого класса. А в нынешнем году в шестом бы учились. Только школу на время закрыли. Вернее, не закрыли — переоборудовали под госпиталь. Директору дали обязанности — как это правильно назвать?.. — координатора, что ли. В общем, он вёл учет поступивших и выписанных больных и раненых, оформлял документы разные. Ребятишек привлекал к уходу за лежачими:
— Обучение ваше, хорошие мои, пока на послезавтра отложим. Сейчас надо фашистов побеждать. Каждый должен трудиться для фронта.
Каждый и трудился. Все на равных: старики, женщины, дети. Знали, что как бы тяжко ни было, а их отцам, мужьям, братьям там, на фронте, страшнее и труднее в сто раз!
Уральская деревенька Кошай располагалась недалеко от леса. На лесоповал брали и школьников. Древесина очень нужна фронту и тылу. Взрослые и мальчишки валили огромные деревья ручными пилами и топорами, девочки обрубали ветки‚ сортировали их по назначению. Было голодно, холодно, но люди трудились, не жалея себя, дотемна: знали, что помогают нашим бойцам побеждать врага.
…Подружки только к ночи добрались до Тониного домика. Он был ближе к околице, откуда утром подберет их подвода, доставит к месту работы. Обычно Валя оставалась ночевать у Антонины — утром вместе в лес уезжали. Но сегодня еще днём заспорили, едва не поссорились. Дело в том, что завтра до работы надо успеть сдать вязаные вещи для отправки в посылках фронтовикам. Девчонки вязали варежки. Управлять спицами у обеих ловко получалось. Пряжу на днях в конторе выдали. Валюшка возьми да и похвастайся:
— Завтра 25 пар в контору снесу! Немного осталось, ночью довяжу.
— Как так? — удивилась Тоня. — Шерсти одинаково получили, а у меня только пятнадцать вышло… Если петли редко класть, руки мёрзнуть станут.
— Ничего и не редко! Всё как положено! А по количеству я впереди всех!
Зашла в избу Антонина, поскорей — за спицы. Ночь целая впереди, есть время подругу в соревновании обогнать. То, что нить казённая закончилась — не беда! Достала свою кофточку. Наряды теперь ни к чему! Распустить на нити — клубка три получится! Петелька к петельке — к рассвету шесть пар готовы. Понесла сдавать. Что же видит? Под конторой Валька валенками снег топчет, ревмя ревёт. Прямо в голос! Тоня испугалась: вдруг горе какое? Отец подруги и брат старший, как и у неё самой, вместе на фронт уходили.
— Что?! Что такое? Не плачь, Валечка, скажи толком!
-Что-что… работу мою не приняли! Забраковали! Я так ста-ра-а-а-лась!
Залетела Антонина в контору, позабыв о соревновании с подругой, кричит:
-Почему такая несправедливость? Да Валентина лучше всех узор на варежках выводит. Ночами не спит, чтобы больше варежек солдатам связать!
-Ты погоди, не шуми, — отвечают, — рукавички-то хорошие, красивые… Только вот меряла она их на свою детскую ладошку. Получилось много, да ни одна на солдатскую руку не налезет. Такая вот оказия! А ты, как видно, и свою пряжу добавила! Вот молодец! Лучше всех!
…Скользит подвода по накатанному снегу. В эти сладкие длинные минуты подремать можно. Только нет на Тонином сердце ни покоя, ни торжества. Жалко подружку! Вдруг дедушка Игнат, ловко орудующий вожжами, и говорит:
— Хорошо… Вас доставлю, потом посылки до Свердловска довезу. Оттуда поездом на фронт их отправят. А завтра начнут в конторе формировать почту для Ленинградских жителей. Даст Бог — дойдут до блокадников.
— Дедуля, — встрепенулась Тоня, — там ведь дети?! Валюшка! После лесорубки отнесём обратно твои варежки! Как хорошо, что ты маленьких навязала! Слышала, как там сейчас страшно? И очень-очень холодно!
Валя перестала плакать, обняла подругу крепко. Коротко, по-взрослому вздохнула. Ничего не сказала, кивнула только. И потом всю дорогу девочки ехали молча. Дед Игнат понукал лошадку, добро поглядывал на девчонок. Каждый, наверное, думал о чём-то своём. А может быть, они молчали об одном и том же…
