XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

В своей жизни я встречала очень много людей, личности которых достаточно однообразны и похожи. Но был один, знакомство и прощание с которым перевернуло всю мою жизнь с ног на голову, принеся большое количество радости в начале и унеся с собой его в конце, оставив мне лишь одно чувство.

Пустота. Из-за непонимания со стороны людей и отсутствия Его подобия я сама научилась заполнять её. Это ли называется самодостаточностью? Мне просто нужно понимать, что я не одинока и не буду покинута всеми, как в тот раз. Не буду покинута собой.

Именно поэтому я оставлю в памяти только начало и конец нашей истории, отпустив всю красоту будней, которую я не могла видеть раньше из-за серых очков своего одиночества. Да и не увижу больше.

I. Привет

«Стук каблуков отбивал ритм для песни, которую она напевала. Настроение поднималось, а каждый её шаг был увереннее и увереннее. Пора бы поторопиться, ведь кто-то явно начал раскрашивать серое полотно её непримечательной жизни. Такая же, кстати, и внешность, соответствующий характер. Самый серый день этого года был пёстрым в сравнении с её представлением о себе. Но, тем не менее, она продолжала жить. Ну, а точнее, существовать. Пусть у неё и было очень много целей, задач, но они вываливались из её памяти, будто яблоки из порвавшегося пакета, и укатывались куда-то под стол забвения. Но она не забывала ни одного имени из прочитанных ею книг, просмотренных фильмов и сериалов. Она любила поглощать истории (особенно вымышленные) больше, чем разговаривать непосредственно с самими людьми.

Ладно, дадим ей сказать, а то я уже чувствую власть автора над произведением и персонажами».

Свист и грохот. Да, это я залетаю в зал и, не отдышавшись, громко спрашиваю у режиссёра:

— Мне уже пора репетировать?

Все присутствующие обрывают свои фразы, не докидывая их до собеседника. Эту тишину разбавляет только шуршание пакета у меня в руках. Как же ужасно! Почему вы все смотрите на меня?

— Да, конечно, заходи! Ты как раз к своему номеру успела.

Ух! Она меня спасла! Пора перестать неожиданно и громогласно появляться, а то я и без этого пугаю людей своим неотёсанным видом только что пробудившейся от спячки медведицы.

Я скидываю с себя куртку и рюкзак, бросаю их на ближайшее кресло и оставляю шелестящего предателя думать над своим поведением. А меня ждёт сцена. О, это чувство, когда ты стоишь перед толпой и разговариваешь со всеми и с каждым в отдельности посредством музыки. Не понимаю тех, кто стесняется, кто боится сцены. Но, видимо, это из-за того, что я выступаю дольше, чем помню себя.

Я поднимаюсь (чёртовы каблуки, вас тоже дома ждёт наказание!). Наверху уже есть кто-то – парень и девушка, которых я вижу в первый раз. Неудивительно, ведь я не знаю никого в этом зале. Парень стоял в пол-оборота и смотрел на меня. Он ухмыляется? Опусти уголок своих губ, перестань пялиться и провожать меня взглядом! Ладно, продолжай, ты милый.

Но я быстро забываю о нём, потому что голос режиссёра выкидывает меня из мира мечтаний и грёз и возвращает на крестик, нарисованный мелом на полу. Между прочим, в мультфильмах это означало бы, что сейчас сверху что-нибудь упадёт. Если это провалит меня сквозь землю, то я согласна.

Со стула я поднимаю микрофон. Включается музыка. Сейчас надо будет потанцевать и покривляться, ибо в этом состоял весь мой образ, на этом он держался. Так, шаг влево, шаг вправо, вскинуть руки, вернуть обратно. Ой, в ноту не попала! Что там за слова? Я забыла текст! Ай, да ладно, импровизация тоже не повредит (тем более, это мой текст). Когда уже конец? Этот парень наконец-то отвернулся! Так, с этим я поспешила. Пора заканчивать, нет? А, ещё раз припев. Ладно. А вот теперь свобода.

Мой загадочный друг всё ещё кидается в меня хитрым и прищуренным взором. Я чувствую, что он мне не нравится, что вызывает у меня какую-то неприязнь, пусть и безумно привлекателен внешне, но полноват. Значит, хороший человек, если я негодую.

Я направляюсь к лестнице и, как обычно, спотыкаюсь о свою ногу. Но это происходит довольно часто, поэтому я уже научилась выкручиваться. Пролетая я замечаю, что стрелок взглядами дёрнулся в мою сторону, но поняв, что я справлюсь и сама, подавил в себе желание помогать. С видом довольного бегемота я скрываюсь за дверями. Надеюсь, что мы больше не увидимся.

* * *

— Тебе пора! Собирайся! – сквозь свою дремоту слышу женский голос.

— Почему нельзя отпраздновать Новый год без Зимы? – медленно кидаю фразу в подушку, но тут же понимаю, что мой вопрос прозвучал двусмысленно.

Я мирюсь с происходящим и своим сном (я честно пообещала ему, что больше такого не повторится, что нас больше не разлучат), встаю с дивана и подхожу к зеркалу. Такое чувство, что я разозлила электрика, т.к. была похожа на заблудившегося ежа. Мне придётся очень быстро скрыть свою колючую личность.

После долгого прихорашивания я опять приняла свой обычный вид медведицы. Может, нужно было остаться ежом? Ёжики гораздо милее медведей.

— Перестань торчать у зеркала! Нам пора ехать на площадь! – снова слышу женский голос режиссёра. Именно её голосом меня позвали будни актёра. Я покидаю Дом Культуры и сажусь в машину вместе со всеми участниками нашего концерта.

Эти улицы города! Пусть он и не столь велик, но по-своему красив. Меня и прекрасные виды, проплывающие мимо, разделяет только окно автомобиля. Я на самом деле люблю это место с высокими деревьями вдоль дороги и серыми домами. Но уже пять минут назад нужно было быть на месте, поэтому серый и зелёный цвет смешались от нашего опоздания.

Но я точно знаю, что справа видно море. Летом пляж заполнен людьми до отказа. Я удивляюсь тому, что море их всех ещё не сожрало. О, моё терпеливое вдохновение! А закат для меня – сигнал тому, чтобы пойти к нему, дать себя заглотить. Но, к сожалению, море выплюнет на берег по моему же желанию. Это – то место и время, куда я привела бы особенных для себя людей, чтобы поговорить по душам, досидеть до темноты, побыть в объятиях воды и историй, которые расскажут нам звёзды.

Резкий толчок выбрасывает меня из моря размышлений. Машина остановилась на площади, которую освещали огни огромной ёлки. Вот они, огни большого праздника в маленьком городе. Я выхожу, а ветер мгновенно обнимает меня и начинает играть с моими волосами. Негодник, я только что уложила их!

— Пожалуйста, собирайтесь быстрее! – будни актёра опять негодуют.

Весь состав собирается вокруг режиссёра, чтобы услышать очередное наставление перед концертом. Я в нём не нуждаюсь, ведь моя роль невелика. Но «маленьких ролей не бывает – бывают маленькие артисты». Я вглядываюсь в лица всех присутствующих: златовласая девушка в костюме Снегурочки, величавая беловолосая Снежная Королева, темноволосый… Секунду! Опять? А он что тут делает? В костюме Деда Мороза?

Теперь он стоял достаточно близко, чтобы его разглядеть: карие и узкие глаза, правильные черты лица, мощная челюсть, скулы. В итоге я увидела, что реальное его телосложение было искажено моим зрением (что с ним? -1,5 и я не вижу хорошего в людях). Он явно занимается каким-то спортом. Так, теперь ты будешь пялиться, да? Ладно.

Внезапно он поворачивается в мою сторону и находит мои глаза. Наша минутная перестрелка прерывается его басовитым, но бархатным голосом:

— Я бы и дальше продолжил тонуть в твоих глазах, но нужно отыграть свою роль.

— Что, прости? Ты флиртуешь со мной?

Он опять ухмыльнулся и оставил меня с моими размышлениями, отправившись на сцену.

* * *

Закончилось театрализованное представление моей песней, затем началась концертная программа. Это означало лишь то, что теперь я добьюсь от него объяснений! Вновь встретив его, я разгорячённо спрашиваю:

— Ты ещё не утонул?

— Нет, я умею плавать, к своему счастью.

— Как жаль!

БАМ! Фейерверк! Буйство красок на небосводе прервало нашу беседу, которая явно зашла в тупик. Я поднимаю голову, но осознаю, что нахожусь в палатке. Спустя секунду кто-то хватает меня за руку и тянет за собой под крышу неба.

— Ты хочешь всё пропустить, дурашка?

Я молча повинуюсь.

— Я даже не знаю твоего имени.

— Можешь называть меня Чаем.

II. Прощай

Всю ночь маяться, не иметь желания спать. Это безумство, но утро будет бесподобным, если провести его сидя где-нибудь высоко, ближе к небу. Начнут петь свои песни птицы, разбуженные радостью нового дня, солнце будет лениво вставать, а вы просто будете наслаждаться всей красотой момента. А эти божественные запахи утра! По горам сейчас начнут пробегать облака-овечки, оставленные неосмотрительным пастухом. Если ты там, то эта тонкая, мягкая структура пройдёт сквозь тебя, заставляя вздрагивать от лёгкого мороза. А вокруг приятная, ещё не ушедшая полностью темнота. Не полная, не кромешная тьма ночи, ведь тёплый свет уже начинает пробиваться. И ты сидишь, укутавшись в одеяло, что вовсе не греет тебя. Ты лишь хочешь почувствовать, как это бывает в красиво рассказанных романах, в фильмах. На самом деле это просто придаёт ощущение того, что тебя кто-то обнимает, что ты кому-то дорог. А ведь так хочется, чтобы кто-то был рядом. Нет, не из-за этой «любви», существование которой так никто и не доказал. Просто ты не хочешь наслаждаться этим в одиночку, тебе нужно поделиться этой красотой с кем-нибудь, кто тебе близок, возможно, выпить по чашке горячего чёрного чая с тремя ложками сахара. Он будет дымиться, пока вы мирно будете разговаривать о наболевшем, обмениваться интересами. Ветер будет нежно сдувать пряди волос с твоих плеч, заставлять тебя щуриться от встречи с ним, а собеседник будет ярко улыбаться, видя всю эту милую картину, на лице его ты увидишь умиление. Возможно, что в разгаре беседы вы забудете о том, что на столе перестал дымить чай, что солнце уже встало, и улицы начинают оживать. Знаешь, такие утренние моменты учат нас многому: ценить то, что у тебя есть на данный момент, замечать окружающую красоту, а главное – это то, что всё проходит, но если набраться выдержки и терпения, это возвращается завтра.

* * *

«Ночью эти двое опять сидели на крыше!» – снова упрекнёт завтра кто-то. Но нам было всё равно, потому что печенье было слишком вкусным, чтобы есть его в обычной обстановке, в четырёх кухонных стенах (ему явно не хватало красивого вида вокруг). Каждый раз, когда крошки падали на моё чёрное платье, я заставляла себя поверить, что могу дотронуться до ночного неба. Я стряхиваю их вниз, устраивая грандиозный звездопад в эту августовскую ночь.

Хоть этот месяц и тёплый, но холод не отпускал меня до сих пор. Только одно могло согреть мою отсутствующую душу – чай в руке и рядом. После нашего знакомства к моему любимому сорту чая, Эрл Грею, добавился Он. Думаю, что Эрл Грей станет частичкой этой ночи и меня. Я уже представляю себя где-нибудь в кафе: «Сладкий чай с ложкой горечи воспоминаний, пожалуйста». Они сразу поймут, чего я хочу.

— Чай, – окликаю его я. Он рассматривал лодочки чаинок, наполняющих цветом море в его кружке.

— Подожди, мне кажется, что сейчас выплывут киты и потопят всю эту эскадру.

Мы стали великими выдумщиками. Вся наша жизнь связана с чем-то запредельным – я безмерно полюбила его, а он нескончаемо доказывал моё благолепие с того дня, словно это теорема Пифагора. Больше всего нам нравился космос, вся его бесконечность за нашими окнами. Порой, когда мы созванивались (почти каждую ночь, впрочем), мы смотрели в небо и искали одно и то же созвездие, рассказывали друг другу мифы, легенды и, по очереди называя каждую звезду из него, синхронно соединяли их. Нас это завлекало.

— Купи билеты. Я хочу уехать отсюда. Быстрее. Дальше.

— Куда?

— В космос. Это единственная карта, которую я знаю лучше, чем себя саму, – мечтательно говорю я, – Кстати, я открыла новое созвездие.

— Какое?

— Сейчас, – с улыбкой интригую я и протягиваю руку к его лицу. Он отпрянул после прикосновения моих холодных пальцев, но лишь на секунду. Мой холод медленно скользил от одной его родинки на лице до другой, становясь теплом. Получилось нечто похожее на малую медведицу, но это была моя личная россыпь звёзд. Только моя.

— Тебе билет в это созвездие?

— Да. В один конец, пожалуйста. Так я смогу остаться с тобой, а ты не сможешь убежать от меня.

Светлячки автомобилей, проезжающих по мосту, переброшенному через реку, носились туда-сюда, привлекая наше внимание. Шум этих насекомых и дыхание моего «космоса» заглушали рой мыслей в голове.

— Как думаешь, мы были бы свободными там, в открытом космосе?

— Ты на самом деле хочешь полететь туда?

— Ну, а почему бы и нет? Вот мы каждый день говорим о звёздах, говорим обо всём, что связано с нашей маленькой бесконечностью, но ты понимаешь, что некоторые могут притронуться к ней? Дотронуться до нашей мечты, Чай, пусть и не осознавая того. А вдруг космос был предначертан мне судьбой? Вот, посмотри на эту линию, – говорю я и протягиваю ему свою ладонь, – Видишь? Она явно намекает на то, что я должна быть не тут, даже не на этой планете. А возможно, что и не в этой галактике.

— А может, тебя и нет? Может, ты только в моей голове, а на самом деле… – разгорячённый, его голос всё-таки оборвался. Он молчал. В последнее время мы были очень напряжены от предстоящей разлуки, а такие размышления усугубляли и без того худое положение, – Хорошо, поехали, – протянул он и потупил свой взгляд.

— Я бы поехала, да не могу, у меня скоро экзамены.

— Бессовестная! Бросаешь космос ради экзаменов?

Где-то недалеко раздаётся звук сирены. Это, видимо, скорая помощь решила издалека извещать о своём прибытии. В этот раз она не по мою душу. Точнее, не по мою тушу.

— Знаешь историю тройного толкования? – спросил он.

— Которую из? Вся наша жизнь может быть истолкована огромное количество раз!

— Зануда!

Затем он начал искать что-то в кармане своей куртки. Я искренне надеялась, что он подарит мне вселенную, но это был всего лишь его телефон. Это была его вселенная. Свет, льющийся из экрана, осветил моё личное созвездие. Я определённо должна дать ему название. Большой Медведь? Ведь Чай со спины на самом деле был столь огромным, что выражение «как за каменной стеной» можно было понимать буквально. И кто, как не огромный медведь, так будет подходить неуклюжей медведице? Нет, это определённо Чайное созвездие.

— Не уходи от разговора сейчас, если собираешься уходить от меня потом! – меня злила его бездумная трата нашего времени.

— Я никуда не ухожу, – как-то пропел он.

Затем поднялся на ноги и принял позу оратора перед многочисленной публикой, но, правда, лишь в моём лице (крайне несимпатичном, к тому же). Я же устроилась удобнее на покрывале, расстеленном нами на крыше, положила одну руку на живот, а другую под голову, и дала глазам удовольствие наблюдать молочные капли на чёрном столе.

— У человека была книга. Он на самом деле любил читать, но чувство, что страницы не заканчивались, не оставляло его. Ему это нравилось, но и пугало, книга держала его. В самом начале он был наивен, буквально воспринимал всё происходящее в ней, но потом стал искать подтекст, находил его. После этого всё стало скоротечно и однообразно, но он не мог остановиться, – я слушала его, старалась уловить каждую мысль, каждое слово, но они разлетались, словно птицы зимой на юг.

Затем появилась другая книга, в другой обложке, которая была абсолютной противоположностью той. Он приступил к прочтению. Его завлекало. Он забыл о первой. Но страницы закончились так же быстро, как и его интерес.

Он начал вспоминать всю простоту и чистоту той, с которой начал. Она была настоящей, своей. Он захотел продолжить чтение, но не смог найти её. С тех пор он скитался по всем библиотекам и просторам интернета в поисках подобия, но понимал, что они были лишь жалкими копиями её непревзойдённого оригинала, – закончил он.

Наступили две минуты тишины (именно столько нам требовалось, чтобы подготовиться к обсуждению).

— И что это? – с неподдельным интересом и насмешкой спросила я.

— Ну, давай теперь переварим всё это. К примеру, представить, что этот текст об отношениях – легко, поэтому я даже не буду доставлять такого удовольствия получить лёгкое превосходство твоего мышления над моим. Много красивых высказываний, в которых девушки или парни сравниваются с книгами. Нет смысла всё по двести раз тебе объяснять.

— Ну, как мне кажется, автор хотел сказать, что любовь существует лишь в пределах страниц сказок, но теоретически поверим в её существование, ладно, – одобряю я.

— Не умничай!

— А что? Любовь, которую мы привыкли воспринимать так, как она описана в книгах, сыграна в сериалах, фильмах, даже если существует, очень редко живёт с людьми вместе долгое время. Она понимает, что её дело тут закончено, и уходит подальше, ибо саму уже тошнит от всей этой «сладости». Ну, или быт ей просто надоел. Но кто ей объяснит, что без неё её нет?

— Перестань издеваться надо мной! С каждой твоей фразой я чувствую себя тупее, чем ножи на твоей кухне! – весело и со смехом сказал он. Его слова подняли уголки моих губ, что делали довольно часто. – Так, значит, ты меня не любишь? – с наигранной слезинкой спросил он. У него забавно получается копировать «типичных женщин».

— Не паясничай, умник! – с этими словами я легко ударяю его в плечо.

Ветерку явно нравились мои волосы «цветом в осень» (думаю, что именно про этот цвет Есенин говорил в стихотворении «Заметался пожар голубой»). Он то подкидывал, то бросал их, заставляя меня взять резинку и заковать податливые к прыжкам пряди в оковы.

— Что там дальше?

— Ладно, ладно, – со смешком повинуется он. – Растолкуй этот текст, если бы он был написан о дружбе.

— Ну, у нас есть друзья. Пусть и кажется, что их много, но это не так. Когда мы знакомимся с кем-либо, то можем себе позволить чуточку приврать в описании себя. Но потом знакомство начинает перерастать в то, что принято называть дружбой. Бывают и ссоры, пусть каждый день на вашей улице и праздник. Наступает момент, когда вам по каким-либо причинам нужно расстаться. В новых местах вы находите новых друзей, но редко это ощущение оказывается ярче предыдущего. Вам нравится с новыми друзьями, но вы мысленно начинаете сравнивать и понимать, что это не то. Вы пытаетесь, пусть даже не осознавая это, изменить нового друга под старого, но не получается. Вы почти смирились, но всё ещё в поисках, потому что жизнь бросает вас с одного места в другое. Постоянства вы не добились, а вернуться в начальную точку без изменений – невозможно. Это было слишком просто, – радуюсь я.

После того, как я бросила в воду реального мира последний камень-фразу, от всплеска пробудились собаки и их желание подискутировать, но явно не на предложенную нами тему (хотя, кто знает). Несмотря на недовольную публику, Чай продолжил диалог:

— Браво, браво. Я под впечатлением! Под таким большим впечатлением, будто я муха, а на меня наступили черепаха и четыре слона на ней.

— Ха! Раздавлен реальным миром? Не удивлена. Так, что там дальше?

— Жизнь.

— Ой, – я понимала, что мне придётся сложно в этот раз, на то у меня были свои причины, о которых он не знал. – Вначале мы все любим её. Мы малы, наивны, но потом начинаем искать подвохи. Вскоре начинается однообразие, которое мы называем школой, институтом, работой. Вот и подвох. Затем появляется другой образ жизни, который мы наблюдаем у людей. Нам начинает нравиться, но потом мы понимаем, что это не то. Мы хотим вернуться к прошлому, но уже поздно. Всю жизнь после того, как мы поймём, что зря ушли, мы будем лишь пытаться вернуть то, что бросили.

— Да, сложная это штука, но ты права. К начальной точке нельзя вернуться без отклонений, да? А знаешь мораль всего этого?

— Не всегда есть подтекст?

— Всегда есть исключения.

Звёзды не так же ярко светили над нами. Видимо, рассвет уже падал мне на веки. А мы всё так же смотрели в небо, как и в день нашего знакомства. Чай явно штурмовал просторы своего сознания и собирал мысли в один слаженный букет, чтобы подарить его мне. Это были мои любимые цветы.

— Я бы рассказал тебя ещё сотню историй, но на это уйдёт много времени, которого у нас с тобой не осталось.

Увы, цветы оказались не теми. И я начала осознавать, что Чайное созвездие скоро бесследно исчезнет с моего небосвода, что Луна всё так же будет подниматься, светить, а оно не сможет. Неужели так быстро прошла жизнь от первого взгляда на небо до последнего? Нет, не верю!

— Когда ты уезжаешь? – с тревогой и надеждой спрашиваю я.

— Завтра.

* * *

«Ночью эти двое опять сидели на крыше!» – никогда больше не упрекнёт кто-то.