XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Я нашел её блокнот в самом низу прикроватной тумбочки — массивный блок листов уже не держал в обложке.

«Она хотела жить!» — бабушкины слова гулко ударились внутри меня.

Я зажмурился, чтобы снова не заплакать и стал искать дальше. Вытряхнул все, что было внутри тумбочки, и осмотрел. Ничего необычного: детские колечки, карандаши, заколки, куча девичьих штук и мамин старый кулон, который остался после ее смерти. Я потер свой кулон, висевший на груди. Папин. Они остались после катастрофы. Это было очень давно… Нас с сестрой воспитывала бабушка. Слёзы подступили к горлу. Я потерял ещё одного важного человека в своей жизни, и, возможно, последнего, кому я мог что-то доверять.

Я потрогал блокнот. Мягкая обложка местами потерта, а местами оставила на себе запах её духов. Всё, что я хотел узнать, находится здесь, в этой комнате, только со мной.

Я боюсь. Что-то не даёт вникнуть в ее личное пространство. Я с тяжестью опустился около кровати и стал открывать блокнот.

Слёзы начали душить ещё сильнее, я перестал дышать, когда увидел, что на первой странице была наша совместная фотография. У неё только-только выпали два передних зуба, а у меня уже были все коренные. Мы, обнявшись, корчим смешные рожицы, сидя где-то на лужайке. Это было нашим тайным местом, никто не знал о нём, даже бабушка. Я увидел, что на обратной стороне написано «Мой самый вредный друг». К горлу подступил ком. Я начал читать.

ЗАПИСЬ 1. 21 сентября

«Неужели новый класс? Переезд дался тяжело. Здесь слишком тепло. Пришлось выбросить старое пальто. В нём я как Пчела из «Бригады». А ещё мальчик. Он суперский. Но вокруг него столько девчонок. Они все противоположность мне. Все высокие и очень худые. У них каре, длинные ресницы и короткие юбки.

Ладно. Бывает. 10 класс должен пройти круто».

Тут же лежала фотокарточка, а на её обороте красивым почерком написано «Ёжик с окраины».

Я заплакал. Ко мне пришло осознание, что её нет.

Ещё пару страниц. Записи о школе, рисунки, фотки друзей и мальчика с подписью «Женя». Сложенные в несколько раз постеры групп, закладки, фантики. Даже сахарный пакетик из соседней кафешки.

Я пытался докопаться, найти, понять, что с ней стало. Я ощущал на губах солёные слезы. Чувствовал, как сердце сжимается и больно давит на лёгкие.

Я остановился на мятой странице. Местами она была скомкана или облита чем-то.

ЗАПИСЬ 10. 30 октября.

«Выпал снег. Всё изменилось. Я начала ломаться. Девочки из моего класса издеваются надо мной. Смеются над едой, которую я беру с собой. Я не очень высокая. У меня нет проблем с весом, а они говорят, что мне пора худеть.

А может стоит?

Ёжик с окраины.»

Нет, нет, нет! Я все понял. С того дня она отказывалась от еды, плохо спала и замкнулась в себе. Никто ничего не понял, и мы списали на переходный возраст. А страница не смята, залита слезами.

«Это ты во всем виноват! Надо было забирать телефон и ее книги с убийствами!» — образ бабушки снова возник у меня в голове.

Я не знал, что мне делать. Ничего не хочу находить. Долго сидел на полу, оглядывая её полочки с книгами, учебниками, статуэтками из глины. Ужас. В каждом углу её душа, её запах. Во мне течет такая же кровь.

ЗАПИСЬ 15. 20 января

«Девочки в школе опалили мне волосы на химии спиртовкой. Учителю сказали, что случайно. Но я знала, что нет. Они сказали, что за Женю. Я не бегала за ним и не собиралась. Зачем я? Почему? Он сам начал со мной общаться. Я так не могу.

Ёжик с окраины.»

В голове все перемешалось. Я вспомнил день, когда бабушка ужаснулась ее новой причёске по плечи. Сестра сказала, что хочет все поменять. Но я знал, она обожала свои длинные рыжие кудрявые волосы. Но я не предал этому большого значения. Сердце упало куда-то в желудок.

ЗАПИСЬ 21. 15 марта.

«Я попробовала курить. Всегда была против этого. Но сейчас это помогло. Я начала забываться».

ЗАПИСЬ 22. 16 марта.

«Я его люблю, а он меня».

Дальше я просто продолжал читать.

ЗАПИСЬ 25. 1 апреля.

«Это всё шутки…

Но потом наступит весна,

Расцветут в душе тюльпаны,

И, может, поймешь сама,

Что не стоит выносить боль на большие экраны.

Ёжик с окраины».

Все стало подходить к логическому завершению.

ПОСЛЕДНЯЯ ЗАПИСЬ, без даты.

«Я хочу сидеть с тобой ночью на балконе, выкуривать последнюю сигарету. Сыпать пепел в глубокую пустоту. Только с ним я обретаю покой, такой нужный моей душе, моему сердцу. Но он никогда об этом не узнает.

Теперь я не ночую дома. Говорю, что у подруги. А сама в одиночестве стою на мосту. Думаю, как бы не спрыгнуть».

В глазах потемнело. Я упал на пол, закрывая рот от крика.

Её нашли на 3 день. Чуть дальше по течению. Она уже не была похожа на себя. Я узнал её лишь по кулону.

Эта долгая возня с документами, похоронами смешивалась в кашу и топила в голове здравый смысл. Слова бабушки «Она хотела жить!», заплывшее лицо сестры, её опухшие израненные руки и последний усталый взгляд…

Мы её не услышали, когда она молила о помощи! Мне не верилось. Она была маленьким счастливым солнышком в тёплых объятиях жизни. Она любила её, хотела нести добро.

Я молча взял дневник, поднялся с пола. В душе стало пусто, а в голове чисто. Я вышел в коридор и оделся.

«Я всё ещё надеюсь услышать твой смех, — подумал я. — Рано или поздно это произойдёт!»

Соловьева Лена