XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Не ищи причин ломать мне сердце,

С мартом я забуду всё опять.

Я вернусь к тебе. Однако прежде

Дай, веснушка, вспомнить мне ребят.

Ты «Когда?» сто тысяч раз спросила:

Обещаю, только не сейчас.

Приезжай на дóм, хоть ты бессильна,

Приезжай ко мне хоть каждый раз.

Ты, скажи, веснушка, разве не красива?

Посвящу тебе я (можно?) пару строк.

Не стихи тебе нужны, а мощь и сила,

А жизнь целую на что я приволок?

Самый тёплый, безразличный, честный

Мой сарай находится в твоей глуши.

И в моей груди струится лестью

То, что я не видел. Мне пиши.

Я не видел, с кем идёшь направо,

Снежных гор я также не видал.

Плохо мне от твоего лишь взгляда:

Ведь не видел он моих опал.

Лабиринты сердца недоступны,

Кольцевых не помню я сердец.

Эстакады наши сплошь преступны.

Хорошо, что я уж не малец!

Друг мой, ты меня не видишь,

Не приехал я к тебе домой.

Умер я, но ты ещё не слышишь:

Я уже холодный, но не злой.

Как твой голос мне услышать, как же?

Пол расходится, я падаю в обрыв.

Ничего не видно. Часом раньше

Я назад бежал. И нервный срыв…

Разговоры о высоком тщетны:

«I love you» в тетради написал.

Мне то нравится, что ты так незаметна;

Слушай, счастье, раз уж ты одна…

С Петербургом ты уж не сравнишься,

Ты в Челябинске. И улица одна.

И к стихам моим возможно возвратишься:

Жизнь моя — недуг, а ты — подвал.

Я писать продолжу про твои печали,

Про глаза твои, что озером горят.

И как Невский на покорной длани,

Ты грустна… до чёртиков грустна.

Я заплыл бы кораблём в ту гавань,

Где руки не будучи иметь,

Ни жилета. На тебе — лишь саван,

Круг спасательный, а в венах — медь.

Пьяный кто-то растянулся в стельку:

Плавать тоже этот не умел.

Я без сожалений (только мельком)

Протянул тебе ту руку, покраснел.

Руку спешно оторвав от боли,

Фотокарточкой я рану всю заткнул.

И к обоям, к сладостным обоям

От парадных эхом я прильнул.

Не читай нотаций про мои моленья:

Мне, по-моему, пришёл конец.

Прихожу к тебе я в сновиденья,

Просыпаться не хочу. Я — лжец!

Милая, опять не спишь ночами.

Ведь к чему вставать нам по утрам?

Ведь вагонными составами, снегами

Я глухой и так всё замарал.

Мне пообещай, но честно:

«Ты получишь в губы поцелуй!».

Я заучивать всё буду лестно,

Только б ощутить его. Подуй

На мои истерзанные губы,

Все стихи читай своим друзьям.

Только не кури. Не будь ты грубой!

Сидр яблочный расплылся по губам…

Паспорт свой порви ты на спор.

Мам, я правда лишь её люблю,

Я таких забрал с собою в распри.

Как она? Таких я не найду!

Никогда не видел в ней недуга,

И не видел взор очей.

Многоточия дают услугу,

Спички всё сжигают вмиг, взашей.

Знаешь мам, в ней есть такая прелесть:

Между прочим, она лучше всех.

И она такая, прямо нежность…

Идеала до достать — не грех.

Неприличная моя поэма,

Твой парфюм — и сладостен, и зол.

Постоянство — лишь моя проблема;

В каждом твоём взгляде — кортизол.

В крике жалобном не выразить эмоций:

Её сердце — сладостный обман.

Ты наполнено изгибами всех молний

И любовью, собранной в туман.