XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

В сознанном возрасте довольно сложно вернуться в отчий дом. Я понимал, что всё уже не такое, каким было в детстве. Собаки уже не такие страшные, а щель в заборе не такая широкая. Становилось тоскливо от осознания того, что я вырос, и вся та детская искренность потеряла власть надо мной. Однако какая-то неведомая сила тянула меня к нашему маленькому домику. И я поехал.

Путь предстоял неблизкий: три дня на поезде, потом два часа на автобусе, и я дома. За время дороги я успел вспомнить многие свои детские шалости. От этих воспоминаний на лице появлялась улыбка, но на глаза наворачивались слёзы. Я с нетерпением ждал встречи с родным краем.

Уже в деревне меня встретил Костя — друг детства. Он отпустил бороду, обзавёлся мягким животом и был похож скорее на своего отца, чем на того щупленького мальчика, которым я его знал. Костя присматривал за моим домом и два года назад даже поменял забор. На мой вопрос о том, зачем он следил за покинутым домом, костя загадочно улыбнулся и ответил: «Я знал, что ты когда-нибудь приедешь.»

Мы вошли в дом. Именно здесь жили воспоминания. Пахло детством. Тонкий луч летнего солнца проникал в комнату и подсвечивал пылинки, летавшие в воздухе. Стоял тот же кухонный стол, старый телевизор, диван с торчащими пружинами. Казалось, ничего не изменилось. Но что-то непривычное царило вокруг. Оно делало больно, не дотрагиваясь до меня. Это была тишина. В этом доме никогда не было абсолютно тихо. Днём говорили, смеялись, кричали, а ночью таинственно тикали часы. Но теперь некому было создавать шум, поэтому дом стоял, замерев между прошлым и будущем.

Я оставил вещи в спальне и вышел с Костей во двор. На грядках не росло ничего, кроме молочая и полыни. Деревья выросли ещё больше и, казалось, заботливо укрывали кронами дом и участок до наступления лучших времён. Деревья, как будто, верили, что здесь когда-нибудь снова запоёт жизнь.

Костя указал на яблоню и сказал:

— Ты помнишь, что это дерево?

Я отрицательно покачал головой.

— Это дерево Тайны, — напомнил друг, — помнишь нашу игру в секретики?

Тогда я вспомнил, как мы могли по-долгу сидеть под яблоней и устраивать собрания «тайного общества». Мы приносили разные «улики» и надёжно их прятали.

Я посмотрел на Костю, потом вздохнул и кивнул головой. Друг без лишних слов направился к сараю, взял лопату, и мы пошли к яблоне. После получаса «раскопок» нам удалось достать из-под земли мамину заколку, звонок от велосипеда и ключ от неизвестной двери. Я держал все эти предметы в руках и дрожал от воспоминаний. Костя похлопал меня по плечу и сказал:

— Может, останешься? Тебя многое связывает с этим местом.

Я не мог остаться. В Москве меня ждала суетливая жизнь. Но в ней тоже есть свои прелести.

Когда отпуск кончился, я сложил в чемодан предметы, найденные под яблоней, и во второй раз покинул отчий дом. Заколку, звонок и ключ я положил на полку, и они напоминают мне о том, что детство было ни сном и ни моей фантазией, что оно действительно было. И было оно счастливым.