В поэтах возбуждали муз
Дворцы барокко, классицизма,
Ампира и конструктивизма.
Но пылкий пожилой француз
Проклял излишества красоты,
В Союз Советский кинув груз
Своей отвергнутой работы.
Недальновидный же Хрущёв,
Желая дать жильё стране,
Ещё дрожавшей по войне,
Принял проект и был таков.
Панели, окна да бетон –
И вот хрущёвский дом готов,
Жилища новый эталон.
С восторгом все переселялись
В пятиэтажные дома,
Где каждому была дана
Квартира частная. Сравнялись
В жилье гражданки, горожане,
И как же радостно смеялись,
Когда с коммун и изб съезжали!
Но миновали многи годы,
Стандарты красоты сменив.
Прогнил хрущёвок жилмассив
От возраста и непогоды.
И, словно лучшее вино,
Дома состарились, раскрыв
Своё цветное полотно.
На полотне том красок нет:
Уют мы видим, теплоту,
В подъезде – мисочку коту.
Мигает тусклый жёлтый свет,
В горшочках – денежные древа;
Повсюду запах: сигарет,
Отходов мусорных и хлева.
Чернеет колотая плитка,
Чернеют стены, потолок,
Чернеет и дверной звонок.
Облупленная штукатурка
На серых ступенях лежит,
И струйка дыма от окурка
Тиши вокруг благоволит.
Теперь скажите – где порядок?
Скажите всем начистоту –
В сем не увидишь красоту!
Хрущёвок мир противен, гадок!
Но людям свойственно иметь
Орлиный глаз на непорядок, —
А дом сей оскорблять не сметь!
Внимательнее приглядитесь,
Зайдите в несколько квартир,
Оценку дав, как командир,
И впечатленьем поделитесь;
Старушкам зорким у подъезда
Благочестиво поклонитесь,
Как стражникам святого места.
Засим мы входим в древний храм,
Храм судеб тяжких и уюта,
Стеснённой жизни и приюта
Малых людей огромных стран.
Великий дом, кормящий нас,
Впитавший в стены сотни ран,
О, дом с душой, услышь мой глас!
Хранитель жизни позабытый,
Первопроходец, рядовой,
Прославивший советский строй,
И только старостью убитый,
Ты, броненосец из панелей,
Листвой заботливою скрытый,
Из всех домов ты нам милее!
Мы влюблены в твои балконы,
Из кухни в ванную окно,
В твои ковровые панно,
В сервизах пыльные флаконы;
В твоей уборной же сырой
(Где таракан неугомонный,
Людской сосед и друг помой)
Мы также любим находиться,
На раскладушке любим спать,
Детьми на антресоль влезать,
И на паркете порезвиться,
Весь книжный шкаф перечитать,
И в ванной крохотной помыться,
И в кухне тесной постряпать!
Ажурны люстры в память нашу
Засядут в долгие века,
И абажур, что с потолка
Свисал широкой тканой чашей.
А лампа Ильича нагая
Дарила жизнь коморке вашей
И забирала, догорая.
Под светом ламп в вечерний час,
Прикрывшись тюлем от вселенной,
В гостиной, теплой и нетленной,
Взбирались мы на свой Парнас.
Советских лицезрели муз,
И прошлое кипело в нас,
И вновь дышал былой Союз.
История жива не в книгах,
А в зданиях, в людях и в устах;
Не только в сталинских домах,
Не в современных жилмассивах.
История народных масс
Заключена в самих хрущёвках,
В их жителях, в самих же нас.
Простое есть для нас родное,
Но круг потомства замыкать
Возникла надобность опять:
В архитектуре нет застоя –
Панели сменит монолит,
А мир, припомнив всё былое,
Хрущёвский дом благословит.
