«Слишком претенциозно», — сказал новеллист, — «так не бывает». Он отложил мою книгу со вздохом и, опустив в очередной раз свои тонкие пальцы в позолочённую табакерку с инициалами Д.Л., принялся объяснять свою точку зрения. Делал он это с таким непоколебимым усердием, что мне ничего не оставалось, как встать и уйти, положив конец этому буйству. Быть
может я не разглядел изумленное лицо своего собеседника, но точно при выходе заметил, как он с презрительной улыбкой нервно полез в какой-то ящик. Нас с новеллистом связывала поистине странная привязанность: он не был мне другом и врагом тоже не являлся, но что-то в его характере смогло меня зацепить.
Прогулка до дома дала мне повод для размышления; уже смеркалось и совсем скоро единственным источником света
на моем пути стали фонари. Я думал о своей книге и насколько хороша она была;
мои философствования прерывал лишь хруст веток, доносящийся из темноты. Ветки были повсюду, поэтому их звуку я не предал особого значения и предпочел вернуться к своим раздумьям. Должен добавить, что в эту ночь дорога домой казалось необычайно длинной и в то время, когда я уже должен был вернуться, я был всего на полпути. Рассудок мой, если я не обманываю себя, нисколько к этому явлению причастен не был: человек я предусмотрительный
и не считаю себя способным в допущении столь грубых ошибок в расчете своего времени. Разве непунктуальный человек смог бы не вовремя уйти от назойливого новеллиста?
Вскоре хруст веток прекратился. Однако, этот изрядно поднадоевший треск сменился хихиканьями, которые докучали еще больше. На каждом очередном смешке мое негодование превращалось в раздражение и с каждым звуком мне все больше и больше хотелось растерзать автора этого безумия. Но автор не показывался, тщательно скрываясь в кустах. Новеллист! Это должен был
быть он. Конечно же! Он следит за мной, я знаю. Я не мог его видеть, но слышал его
отвратительный «новеллистский» смех. Я ускорил шаг. На моем лбу выступил холодный пот. Новеллист хочет убить меня. Да, убить! Прямо здесь, или дома – не важно где он совершит свое злодейство – главное прикончить меня раз и
навсегда! Ясно! Ему все-таки понравилась моя книга… Мерзавец, убив меня, он присвоит мои труды себе!.. Охваченный ужасом я бежал что есть силы, спотыкаясь, вырываясь из объятий колющих веток и колючих кустарников. Бежал я долго; вдруг, из темноты вынырнул мой дом. Я, совершив последний рывок, перескочил через порог и захлопнул дверь.
Я задыхался, мое сердце стучало подобно барабанному бою. Я сел на пол и сидел так около часа, прислушиваясь к каждому шороху. Время от времени мне казалось, что я слышу крадущиеся шаги: они то удалялись, то вновь приближались. Несколько ударов в дверь вывели меня из состояния оцепенения. Все кончено!
Не совершая лишних движений я посмотрел в глазок. О счастье! На пороге стояла моя милая соседка. С чувством несомненного облегчения, я
отварил ей дверь. Увидев меня, она улыбнулась и попросила немного керосина для своей лампы. Радуясь всей душой, я бодро принес ей керосин и даже поблагодарил за ее визит.
Попрощавшись, она неспешно направилась к калитке, но, остановившись на полпути резко обернулась и спросила о каком-то господине, который стоял у моей двери до ее прихода.
«Он еще обронил вот это», — сказала она, протянув мне золотую табакерку со знакомыми мне
инициалами.
Я был плохим христианином, но в эту ночь молился горячо.
