XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Сон охватывал, и я предвкушал новый фильм, который возникнет передо мной за закрытыми глазами. Каким он будет сегодня? Чёрно-белым нуаром? Современным экшеном? Драмой? Каких героев я встречу и где будет происходить действие?

В чёрной пелене начали прорисовываться очертания — так начинался мой сон.

Вот комната с белыми стенами, которых знатно потрепало время. Темно, но глаза быстро привыкли к темноте.

Трудно поверить, что это мой сон. Я никогда не видел этой комнаты ранее. Может, это не сон, а если и сон, то чужой? Но в чьи сновидения я мог ворваться без стука?

Здесь ничего не было, кроме старого фортепиано, с которого давно слез лак, а где-то и краска. Возможно, отсюда переезжали ведь, дом находился в ужасном состоянии, в нём жить уже нельзя. Послышались осторожные и неспешные шаги в коридоре. Со скрипом открылась дверь. В комнату вошёл мужчина в каком-то пальто. Он был очень худ, и в пальто он казался складным зонтиком, что висел когда-то у меня в коридоре. Тонкая рука коснулась выключателя. Лампочка неохотно включилась, а затем часто моргала, издавая желтый, почти оранжевый тёплый свет. Нет, он ещё не старик, но уже и не молод…

Я боялся, ведь мужчина мог заметить меня, испугаться, либо, наоборот, разозлиться и выгнать. Но я оставался незамеченным, наблюдая за тем, что происходит.

Мужчина оглядел стены. Взгляд часто останавливался на одной из стен в одном и том же месте, будто там висела картина или полка, на которой лежало что-то важное для него. Он прошёлся по комнате, заведя назад руки. В его глазах появилась искорка радости, когда он подошёл к фортепиано. Будто встретил старого знакомого, которого не видел много лет.

Он замер и даже задержал дыхание, присев пред ним на колени. Костлявыми пальцами осторожно прикоснулся к клавишам, на которых время оставило отпечаток пылью, а лбом приложился к клавишам.

— Здравствуй, милое фортепиано.- едва произнёс он.

Мне эта фраза запомнилась надолго. Музыкант произнёс её так тихо, так нежно и искренне, с почтением и любовью. Такое невозможно забыть. Кажется, что ведь это обычный музыкальный инструмент, а мужчина сошёл с ума. Я всё-таки считаю его уже настоящим музыкантом, раз он с такой любовью относится к фортепиано. Для него это не просто клавиши, нет…

Он сел на маленькую табуретку, стоящую подле инструмента. Музыкант начал играть знакомую мне мелодию. Вальс Шопена. Она узнаваема по первым же нотам. Фортепиано было немного расстроено, поэтому звук немного отличался от того, что я слышал ранее.

Стук клавиш и педали. Пианист дышал редко, а если дышал, то попадая в ритм, будто специально дожидаясь нужного момента. Он играл вдохновенно, словно сам только что сочинил эту мелодию. Качался в такт, нажимал на клавиши то сильно, то так легонько, будто вовсе не касался их. Мужчина то улыбался, то печалился. Мне кажется, он был не в этом мире. Он смог перенестись в тот необъятный мир красоты и великолепия, света и доброты. Он перенёсся будто в само произведение, пропуская его через своё сердце.

Мне оставалось сесть на колени и слушать, как этот человек играет, с каким вдохновением, с какой-то святостью даже… Невозможно шевелиться, поскольку музыка заковала в свои цепи очень крепко и не отпускала. Наверное, никогда и не отпустит, держа у себя в плену. Я слушал, почти не дыша, пропуская звуки старого фортепиано через себя.

Кто этот человек? Почему он так вдохновенно играет? Как он оказался в моем сне?

Я не знал. Просто наблюдал за каждым движением тонкой руки музыканта, за лицом, за глазами, которые не видели ничего, кроме клавиш.

Увлечённый своей игрой, он не замечал, как проходило время. Ему было, мне казалось, настолько болезненно в душе и настолько светло одновременно, что единственным выходом была игра на фортепиано. Пианист не заканчивал, играя всё новые произведения.

Иногда мне надоедала его игра, честно признаюсь, но я не уходил. Ни на секунду. Я старался переживать каждый звук вместе с ним. По-своему.

Мужчина кончил играть, когда солнце протягивало свои первые лучи к небу. Он переиграл все вальсы Шопена. Разве он устал? Непохоже. Почему перестал играть? Он утомлённо вздохнул. Всё-таки устал. Печально посмотрев на фортепиано, музыкант сел на колени и заплакал, приговаривая:

— Милое фортепиано, скоро тебя не будет, скоро тебя увезут. Насовсем.- он продолжал плакать и целовал клавиши.

Я хотел было подойти, но не мог. Не хотелось менять события, а оставить их как есть.

Он посмотрел в потолок, затем на эту лампочку, которая постоянно моргала, и улыбался. Мужчина смотрел на своего старого друга, и, казалось, мысленно разговаривал с ним. Прикоснулся к клавишам в последний раз.

— Прощай, мой друг! — сказал пианист напоследок так же тихо, как и поздоровался с ним.

Костлявая рука прикоснулась к выключателю, нажав на неё. Лампочка не моргала больше. Фортепиано осталось одно в этой старой комнате, но, наверное, мысленно махало другу вслед.