XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

/минус двадцать три децибела. абсолютная тишина.

здесь Диана ничего не слышит.

она родилась глухой/

Тишина.

Ни один звук не может проникнуть сюда. Также, как и выйти за пределы. Диана заперта с своей же голове. Пустота поглощает девушку изнутри, пожирает стремительно и беспощадно. Выход один — проснуться. Но как это сделать, не имея контроля над собственным разумом? «Вставай, вставай, вставай» — шепчет Ди, но не слышит своего голоса. Минус двадцать три децибела — количество шума, возникающее при столкновении двух молекул воздуха. Говорить, слышать, даже находиться в этой воображаемой комнате — нереально. Тишина убивает медленно — сводя с ума. По пепельно-серым щекам стекают слезы, жгучие, как крапива у бабушки возле дачи.

«Слезами ничему не поможешь, Ди» — говорила мама.

В детстве вырваться из пустоты помогала старшая сестра. Она спала рядом, на соседней кровати. Марта слышала возню и ложилась к Диане, гладила ее по голове, целовала. Дыхание становилось не таким частым, девочка успокаивалась и ручками обхватывала сестру — будто говоря: «Не уходи». Если Ди просыпалась, Марта жестами объясняла, что все хорошо — ты в безопасности, малышка.

Сейчас Марты здесь нет. Диана выросла, пора научиться самой справляться с проблемами.

/купить фитнес-браслет было идеальным решением.

утром Ди не может услышать будильник.

она спит без звуковых процессоров/

Бззззз…

Браслет на правой руке завибрировал. Семь часов, вторник. Шелковая подушка мокрая от пота и слез, шерстяной полосатый плед валяется на полу. По телу пробежали мурашки — утро никогда не щадит тех, кому надо на работу. Диана встала с дивана, потянулась было за процессорами, но одернулась — после очередного «заточения» нужно время, чтобы собраться с мыслями.

Среди внушительных чайных запасов у Ди выигрывал всегда один сорт — мятный, с медом и пряностями. На протяжении всей ее самостоятельной жизни именно этот чай помогал и от неразделенной любви, и от проблем с преподавателями в медицинском, и от ночных кошмаров, преследующих девушку с детства. Он обнимал Диану своим теплом и сладостью и тут же давал легкую пощечину в виде горчинки — не раскисай, женщина.

У обычного человека заметить, что чайник кипит, даже не вызовет трудностей: услышал свист, и идешь на кухню. Не имея слуха, сделать это несколько тяжелее. Пару раз из-за продолжительного шума от чайника случались инциденты с соседкой — женщиной не самой приятной, если честно. Она колотила в дверь так, будто хотела ее выбить — еще чуть-чуть, и Диана не удивилась бы, если эта тетка принесла бы таран. Не добившись внимания со стороны хозяйки свистящей квартиры, соседка напыщенно вздыхала, горделиво уходила, и через несколько минут телефон Ди вибрировал, не переставая, — поступали угрозы вызвать полицию. Контакты Дианы, к сожалению, были в чате дома, и она стала идеальной жертвой энергетической вампирши. Из-за невозможности следить за чайником (и уже после блокировки номера соседки) Диана заказала термопот. В нем то вода всегда будет горячей — хоть упейся этим чаем.

Так что термопот избавил девушку от одной из многих проблем, связанных с глухотой. После сегодняшней кошмарной ночи в бесшумном пространстве нервишки шалили — даже чай не успокаивал, лишь усиливал тревогу. «Представь, что это происходит в голове у каждого — просто в разной форме», — однажды сказал Адриан, друг детства, с которым они близко общаются и по сей день. Его поразительная способность видеть то, на что обычные люди не обращают внимания, позволяла взглянуть Ди на мир под другим углом — не столь категорично и оценивающе. У Адриана большие проблемы с социализацией — у него расстройство аутистического спектра. Ему тяжело дается общение с незнакомцами, он не любит прикосновений, бывает, странно ходит, часто случаются истерики — способ выразить накопившиеся внутри эмоции. Эмоции Адриана понять сложно — мимика бедная и иногда пользуется ею он невпопад. Как-то, когда мальчик и его семья были в гостях у Дианы, девушка неправильно порезала для него огурец — соломкой, а не колечками. Есть это странное блюдо он отказался. А когда у Адриана был день рождения, в торте парень увидел изюм и очень испугался, в итоге просидев весь праздник в углу.

У Дианы обнаружили проблемы со слухом в год: родители стали замечать, что ребенок не реагирует на свое имя, речи нет. Когда московские врачи поставили диагноз — двусторонняя тугоухость четвертой степени — не исключили и возможность того, что у Ди есть атипичный аутизм. В год и три месяца Диане сделали первую операцию — кохлеарная имплантация на правое ухо. Через несколько месяцев — вторую, на левое. А дальше длительная реабилитация, ежедневные занятия с педагогами — все для того, чтобы девочка развивалась, хоть и с задержкой. До четырех лет девочка не смотрела в глаза взрослым, были проблемы с социальным взаимодействием, а еще стереотипные, повторяющиеся движения.

Вообще, Адриан многому учит Диану, пусть и не специально. С ним мир кажется другим, а люди какими-то ненастоящими. Он чувствует правду и ложь — видит всех насквозь. После вчерашнего разговора с родителями Адриана Ди узнала, что он ходит на арт-терапию. Благодаря рисованию парень постепенно учится контролировать свои эмоции, перенося весь внутренний диссонанс на лист бумаги.

«Не хочешь попробовать, Ди? Думаю, Адриан будет счастлив. С тобой он… другой» — как-то раз произнесла мама Адриана, когда девушка собиралась уходить.

Сегодня первое занятие в этом центре. За завтраком Диана приняла решение забыть про очередной ночной кошмар и полностью закрыться от надвигающегося чувства тревожности. Через полчаса она выйдет за Адрианом, придет на занятие, поддержит друга и отправится на работу, в центр кохлеарной имплантации. В голове у девушки всегда должен быть четкий план. Иначе она будет чувствовать, что день получился неполноценным, не прожитым до конца.

Пора бы заканчивать сборы, скоро выходить. Как прекрасно, надев аппарат, услышать этот дивный мир: шум машин за окном, собачий лай в соседней квартире, жужжание посудомойки. Казалось бы, обыденные вещи для слышащих людей. Но почему же они так часто этого не замечают и пропускают все мимо ушей? Иногда хочется прокричать: «Послушайте! Просто остановитесь и вслушайтесь в этот настоящий, живой мир!». И сразу на душе легче станет.

Посудомойка заканчивала мытье посуды, стиральная машина — стирку, а робот пылесос — пылесошение. Из коридора доносились звуки приближающегося лифта, крики чьей-то матери о том, что ребенок забыл свой учебник на столе и… «Ой! Туся выбежала! Лови скорее! Туся!». Туся, как предполагала Диана, была собакой — маленькой, но шустрой. И громкой. Ее лай по утрам часто портил настроение соседям, но Ди только рада была услышать очередное подтверждение тому, что мир все еще жив. Счастье — жить на громкой планете. Хозяйка Туси была тоже громкой дамой. Не раз Ди пересекалась с ней, выходя на лестничную площадку, чтобы выкинуть мусор. Алиса, кажется, звали ее так, курила, сидя на подоконнике, и смотрела куда-то вдаль. Куда — Диана не могла понять.

Золотистые кудри спадали локонами на плечи, за ними процессоров не было видно. Сейчас, после пройденного ею и ее родителями пути, мало кто сможет распознать, что с девушкой что-то не так. Речь нормализовалась, поведение тоже. Диана отучилась в самом престижном медицинском университете Москвы и получила работу в Центре кохлеарной имплантации. Большие шаги для той малышки, у которой подозревали аутизм.

/так просто — забыть обо всем.

так просто — опять зайти в лифт.

так просто — прочесть/

Три щелчка.

Диана закрыла дверь и поспешила к лифту. Скрипучая коробка приехала на пятый этаж и с привычным треском «приветливо» пригласила внутрь. Рядом с панелью с цифрами висел новый рекламный постер. Огромными ядовито-вишневыми буквами — «Справься с тревожностью на бесплатном мастер-классе по адресу…» — адрес тот же, куда шла с Адрианом Ди. Двери лифта открылись (все так же скрипя), и, выйдя из подъезда, девушка тут же чуть не столкнулась лбом с другом.

«Ох, ты уже тут» — с ноткой удивления прошептала Ди.

Адриан действительно самый поразительный человек, которого она знает. Если ему что-то очень надо — он это сделает. Всем такое упорство порой не помешало бы. Друзья направились вниз по улице, Адриан теребил бледно-зеленый браслет на руке. На нем была кофта с дельфинами — хоть чуть-чуть его зная, можно понять, что весь его гардероб состоит из синей или голубой одежды с этими животными. Долгих бесед у друзей обычно не было. Но если парня что-то беспокоило, он начинал разговор со странной философской фразы. И никогда не смотрел в глаза.

«Бытие определяет сознание или сознание определяет бытие?» — вопросы Адриан задавать умеет.

«Что было первым: курица или яйцо?» — а Диана тоже не промах.

Так они и дошли до заурядного бетонного здания. И как здесь могут проводить занятия по рисованию? «Внутренняя красота намного важнее, чем внешняя» — кажется, что Адриан уже прочитал мысли Дианы, и вот-вот скажет эту фразу. Увы и ах — нет. Друзья зашли внутрь: в коридоре мигал свет, на стене висел яркий плакат с указателем, куда идти на терапию. Адриан остановился, грудная клетка вздымалась то вверх, то вниз. В руках он теребил все тот же зеленый браслет — быстрее и резче, чем обычно. Диана осторожно взяла его за руку и повела вперед. До нужной двери несколько метров — Адриан, ты сильный, ты справишься.

«Я сам» —Адриан быстро вырвал запястье и вошел в комнату.

Диана немного удивилась, но отпустила друга. Пусть сначала успокоится, сядет на привычное место — она зайдет чуть позже, вслед за ним. Девушка расположилась на полу, облокотившись на дверь. Сзади послышались голоса: «Адриан, голубчик, здравствуй!», «Присаживайся! Специально для тебя оставили местечко!». Они показались немного знакомыми, но не важно: возможно процессор так искажает звук. Задвигались стулья и столы, и кто-то хрипловатым женским голосом начал говорить:

— Сегодня особая терапия. За несколько занятий мы стали достаточно близки и, думаю, пора поделиться тем, что сидит у вас глубоко внутри. Рисуйте и разговаривайте. Будет тяжело, тема нелегкая, — послышался вздох, такой грузный и немного одинокий. — Каким был самый тяжелый момент в вашей жизни, который перевернул все с ног на голову? — Пауза. — Олеся, начнете?

«Олеся, Олеся, Олеся… Слишком знакомое имя…» — завертелось в голове у Ди.

— Эээ, я? Точно…? — трескучий голос, неприятный. Знакомый до ужаса!

«Соседка с тараном!» — Диана содрогнулась, пискнув от неожиданности.

— Ладно. И какой я в глазах людей после этого буду выглядеть? Тряпкой и только. Двадцать лет назад умерла моя дочь, Леночка. Такой крохой была, земля ей пухом… У нее давно были проблемы со здоровьем, зимой обострился менингит. С мужем, Васечкой, упокой душу его Господь, сразу повезли ее в десятую областную поликлинику, — Речь прервалась, рассказчица вздохнула. Тяжело. — Не спасли девочку мою эти дураки, не спасли. Среди них один был глухой: я его спрашиваю, что там с Ленкой, а он жестами пытается объяснить, что ничего не слышит, — Олеся вот-вот взорвется: следующий этап уже говорить ультразвуком. — Ей богу, как таких на работу берут? В больницу! Через несколько часов к нам с Васей подходят двое высоченных докторов и долго-долго что-то говорят. А я уже и не слышу. Поняла: все, конец. Летальный исход. Я рыдаю, муж пытается успокоить, врачи все еще стоят рядом: в покое не оставляют. Леночка, моя маленькая девочка… Менингит. Проклятый. Спустя пару дней я узнала, что хирургом был тот самый глухонемой. Криворукий ирод. Столько жалоб на него накатала, к участковому ходила, в больнице ругалась с неадекватным начальством. Уволили этого отсталого. Все из-за того, что глухим родился и, видимо, безруким, — Ультразвук пошел на понижение. В голосе появилась безысходность, та, что гложет всю оставшуюся жизнь. Вернуться в прошлое нельзя. Но помнишь будешь постоянно. — Через несколько месяцев умер Вася от остановки сердца. Не смог оправиться от той ночи в десятой областной. Так я осталась без своих самых близких людей. Если бы тогда врач нормальный попался, Ленка жива бы была.

Первые редкие, неуверенные хлопки. Молчание в знак сочувствия. Тяжело. И слушателям, и говорящей. Похоронить ребенка и мужа — кошмар на яву. Хотя врача она не по-честному обвиняла. Глухота ведь не приговор. А вот менингит часто он самый. Штука тяжелая, серьезная. И мало кто из нее выкарабкивается. Особенно ребенок. Хлопки прекратила терапевт:

— Олеся, спасибо. Спасибо за честность, за правду. Алиса, ваш черед, — опять скрип стула. Видимо, Алиса встала.

«Алиса, Алиса, Алиса… Точно. Туся!» — что ж такое, весь подъезд здесь собрался?

— Ой, здравствуйте. Я тут всего второй раз, могу растеряться. Еще не привыкла к акустике кабинета, — Тембр приятный, успокаивает. — Жаль, не вижу вас, но вы люди светлые и искренние, это чувствуется. Моя история тянется с детства — мать родила раньше срока. Ретинопатия недоношенных — поставили мне диагноз спустя несколько дней после рождения. Как жить со зрением, я не знаю. Зато знаю, как жить без него. Но все не так плохо, как кажется, — Женщина засмеялась раньше, чем пошутила. — бардака в детской зато не вижу. И заваленную грязной посудой раковину. Несмотря на отсутствие зрения, я научилась почти всему: и готовить, и шить, и вязать, и время даже определить могу. С детьми делаю уроки, с собакой гуляю. Туська вообще моя спасительница. Собака-поводырь. Она крупненькая, смышленая девочка. Родиться без зрения не настолько страшно, как потерять его неожиданно, в середине жизни — я хотя бы не знаю, каково это — видеть. А как люди справляются без поддержки родных? Мне с семьей повезло, слава Богу. Они чуткие и заботливые. Не достойна я их, не достойна.

Диана услышала уже привычный скрип стула, значит, Алиса села. Опять хлопки, опять благодарность. Оказывается, Туська не маленькая собачонка, не чихуахуа. А Алиса незрячая. Сколько же в их подъезде живет людей с трагичными судьбами? Выходит, Диана не одинока со своими особенностями?

/порой, придуманный мир лучше, чем настоящий.

так почему бы там не остаться?

но стоит ли это того?/

Дверь хлопнула.

Встреча закончилась, люди начали расходиться. Ди спряталась за соседней стеной, чтобы дождаться Адриана. Он все никак не возвращался. Из комнаты послышался голос:

— Адриан, милый, мы закончили. Ты дорисовать хочешь? Хорошо, хорошо, не волнуйся, я подожду. Все нормально, Адриан.

«Девушка, только не прикасайтесь к нему, пожалуйста. Истерика же будет» — мигом пронеслось в голове у Дианы.

Диана осторожно заглянула в щель между дверью и косяком. Адриан сидел за круглым деревянным столом, сосредоточенно рисовал. Большой, до этого белый лист бумаги превратился в арт-инсталляцию. Девушка постучалась и осторожно подошла к другу, кивком поздоровавшись с преподавательницей. Эта женщина выглядела сурово из-за своего высокого роста, темно-красной губной помады, туго заплетенных в хвост угольных волос и спортивной фигуры. Встреть Диана ее на улице, даже в голову бы не пришло, что это — преподавательница рисования и по совместительству психотерапевт.

Адриан приподнял глаза на Ди и тут же опустил. Все фломастеры, которыми он пользовался во время рисования, аккуратно лежали сложенными в ряд. Рисуя голубого дельфина в углу листа, он постоянно повторял фразу «Мама, я хочу на море» из рекламы йогурта Danone. «Ешь Данон до дна», — тихо-тихо сказала Диана. «Ты все съела, да?» — Адриан криво улыбнулся и положил фломастер к остальным. Мальчик взял ватман со стола и неуклюже протянул Ди. Девушка негромко поблагодарила друга и почти дотронулась до его плеча, но вовремя одернулась: Адриан не любит прикосновений.

— Адриан, мама уже приехала. Пойдем?

— Машина голубая?

— Голубая.

После этого всю дорогу до машины Адриан повторял слово «голубая».

/до центра кохлеарной имплантации час на метро.

кто-то слушает музыку, кто-то читает книги.

а кто-то опять погружается в свои мысли/

«Уступайте место беременным женщинам, пассажирам с детьми и пожилым людям».

Диана как раз рассматривала рисунок Адриана. От него появлялось какое-то странное чувство наполненности, возможно, из-за того, что там были нарисованы звуки. Кажется, что на листе их можно только увидеть. А если услышать? Но надо знать, как. Людей тоже важно уметь слышать и слушать. Но не все об этом знают, поэтому просто отключаются от беседы, кивая в нужный момент. Весь лист Адриан наполнил жизнью: он пестрил красками, корявыми буквами и цифрами и главное, — рисунками знакомых ему людей. От каждого человека шли лучики, на которых были нарисованы разные вещи: например, возле Дианы парили уши, чай и голубой глаз. Адриан играл в ассоциации. А ассоциации играли с Адрианом. Вместе они становились единым целым. Наверху мальчик нарисовал бело-зеленый йогурт Danone с надписью «Мама, я хочу на море». А внизу листа огромными красными покосившимися буквами крупно написано: «Курение вредит вашему здоровью». Кто-то либо пересмотрел рекламы по телевизору, либо разок посидел рядом с курящей Алисой. А может — все вместе.

/Диана устала от болтовни мужчины рядом.

она сняла процессоры и убрала их.

и опять она — пустота/

Тишина.

Ни один звук не может проникнуть сюда. Также, как и выйти за пределы. Диана заперта с своей же голове. Готовясь увидеть неизбежное — бесшумное, бесцветное, беспощадное пространство, девушка открывает глаза. Но вокруг нет пугающей пустоты. По-прежнему нет и звуков. Здесь все изменилось: если посмотреть под ноги, увидишь огромною надпись «Курение вредит вашему здоровью». Поднимая голову наверх, кажется, что прямо сейчас на тебя упадет здоровенный йогурт Danone. Но надпись с мамой и морем немного успокаивает своим безобидным смыслом. Диана начала крутиться вокруг себя, и пространство заиграло новыми лицами: соседи с арт-терапии, родители Адриана, она сама. Множество сменяющих друг друга символов и знаков — все то, что видит Адриан каждый день. И чувствует. И… слышит? Диане показалось, будто она что-то услышала. Но это же невозможно. Минус двадцать три децибела — количество шума, возникающее при столкновении двух молекул воздуха.

Это был голос Адриана. Но не в этой комнате, а просто в голове Дианы, в памяти. Несколько месяцев назад он сказал: «Слышишь ты или нет — ты все равно Диана». И только сейчас Ди поняла смысл. Да, звуки — не главное. Главное — люди, которые тебя окружают. Но возможность слышать этот мир — бесценна.

Диана выскочила из вагона не на своей станции и помчалась наверх — туда, где ловит связь. Параллельно она набирала телефон сестры — Марта тоже работала в центре кохлеарной имплантации, но в экспериментальном отделе. Наконец гудки начали проходить, и только-только услышав сонный голос Марты, Диана без остановки заговорила:

— Марта, мы создадим то, что позволит каждому услышать … — моя связь оборвалась. Больше я ничего не разобрала.