Был сорок первый. Жуткий холод
Сжимал их хрупкие сердца,
Они узнали страшный голод
И мертвого узрели у крыльца
Пустого дома. Я не забуду никогда,
Хоть до скончания веков: вот дети,
Шатаясь, вышли. Мертвая земля
В фашисткие не отдалася сети.
Сквозь тишину прорвался метроном…
Отстукивая сильные удары,
Он рвался в каждый божий дом,
Являлся мне в мои кошмары.
Мой сын и я, держа друг друга,
На улицы героя-города сошли,
Что некогда знавался Петербургом,
А вот теперь бомбежка, пустыри
Убили всё. И мертвый Ленинград
В могилы тянет за собой
И мать, в чьи очи въелся смрад,
И маленьких детей моих гурьбою.
Заплакал человек в глухой тоске…
Нет, сколько слез моих горючих,
Земля, ты приняла в мольбе,
В словах горячих и могучих.
Еще не скоро выйдет солнце,
Ты подними великой правды знамя,
Открой души своей оконце,
Омой сердца кровавыми слезами!
