X Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Я стоял у входа и не решался постучать. Рука уже потянулась к двери, но застыла в сантиметре. Мы договорились с Сашей, что я приду, и мы посмотрим фильм или поиграем в комп. Теперь все изменилось. Я слишком боялся узнать, что он действительно обокрал меня, и я не могу ему доверять. Что он мне не друг.

Три дня назад я принес в школу книгу. Обычно я мало читаю, да и не очень люблю этим заниматься. Но роман Джона Оруэлла “1984” был моим любимым. Раньше книга принадлежала моей бабушке, потом маме. У нее мягкие рыжеватые страницы, а сверху она защищена прозрачной обложкой для тетрадей. Для меня ее главная ценность в записях на полях. Моя мама отмечала интересные моменты ручкой, рисовала на страницах цветочки и смайлики, а иногда оставляла свои замечания.

Зазвонил телефон.

— Да, Саш, привет, — сказал я.

— Ты где? Я уже заждался.

— Уже подхожу.

— Давай быстрее, — Саша повесил трубку.

Я принес “1984” на урок, чтобы показать классу. Тогда был урок про наши любимые произведения, и каждый мог принести свою книгу. Но вечером я обнаружил, что романа нет на месте, в моем рюкзаке. Я обыскал всю квартиру, позвонил Саше и попросил его посмотреть у себя, вдруг он случайно захватил Оруэлла в школе. Но книги нигде не было. На следующий день я спросил всех одноклассников и учителя, но они ничего не смогли сказать. Конечно, Саша принимал участие в поиске вещи.

А сегодня после уроков ко мне подошла Катя. Она милая и добрая. У нее красивые длинные волосы. Мы с ней дружим. Саша говорит, что рядом с подругой я выгляжу как влюбленный дурак. Он, конечно, шутит, хоть и выглядит серьезным. Катя сказала, что Саша взял книгу. Пока я ходил в столовую, он перепрятал ее в свой портфель. Она видела.

Я долго думал, почему Саша так поступил. Хотя книга могла стоить довольно дорого. Может, он хочет ее продать? Конечно, меня не покидала мысль, что он этого не делал. Я очень надеялся, что он не вор. Что это неправда.

Дальше откладывать неприятный разговор было нельзя. Еще несколько минут я простоял под дверью, продумывая разные варианты развития событий. Но потом все-таки постучал. Сначала тихо, потом громче. Саша открыл почти сразу.

— Наконец-то. Заходи быстрее, — он открыл дверь, пропуская меня в квартиру. Его светлые волосы торчали в разные стороны, а голубая майка была в чем-то испачкана.

— Хочешь чаю? — поинтересовался Саша. Я покачал головой. Мы прошли в кухню, совмещенную с гостиной. Шкафы на кухне были открыты, и теперь Саша искал, чем бы угостить гостя.

— Ну ладно. Я вот буду чай. У меня есть круассаны и шоколадные конфеты. Опять забыл, ты любишь шоколад или нет? — мой друг прошелся рукой по волосам и посмотрел на меня. — Ты чего сегодня такой неразговорчивый? Случилось что?

— Послушай, мне надо с тобой поговорить, — сказал я.

— Хорошо, выкладывай, — Саша взял из вазочки конфету и плюхнулся на диван. Я присел с другой стороны.

— Это насчет моей книги. Старенький роман, помнишь, мы искали его? — Саша кивнул. — Понимаешь, я все никак не могу его найти. После того урока в школе. И сегодня, — я немного запнулся, отвел глаза, но продолжил. — Катя сказала, что ты взял у меня книгу. Она видела, как ты положил ее в свой портфель и…

Я замолчал и все-таки посмотрел на Сашу. Он задумчиво жевал конфету, смотря через мое плечо. Наконец он сказал:

— То есть ты думаешь, что я украл твою книгу?

— Ну понимаешь, — его слова прозвучали очень грубо, как я и боялся. — Я не хочу думать, что ты ее украл. Ты не обижайся, но зачем Кате врать, — я посмотрел на шкафы, вазочку с конфетами. — Я просто хочу обсудить с тобой это.

— Я не брал твою книгу, — Саша посмотрел прямо мне в глаза. — Не знаю, что там говорит твоя подружка, но книгу я не брал.

Мы замолчали. Я больше не знал, что сказать. Я встал и посмотрел на шкафы, зеленые обои с цветочками. Подошел к окну. Отражение смотрело на меня обреченными глазами. Я взял конфету из вазочки, следя, как двойник из зеркала повторяет.

— Твоя книга найдется, не могла же она исчезнуть. Но не в моей квартире. Точно не здесь, потому что я ее не брал. Даже обидно, что ты обвиняешь меня в этом. Ты ведь мне не веришь? Пойдем, посмотришь. Убедишься, что у меня ее нет.

Саша встал с дивана и пошел в свою комнату. Я нехотя поплелся за ним, зная, как сильно он может разойтись. Я с детства замечал, что он любое слово принимает близко к сердцу. Сейчас эта черта характера моего друга была почти незаметна, но я знал, что он ничего не забывает. Может простить, но не забудет никогда. Саша распалялся все больше и больше.

— Вот смотри, тут ничего нет,- он начал рыться в учебниках на своем столе. Книги с грохотом падали на пол. Я поморщился.

— Видишь, тут ничего нет. И в шкафах нет. — Саша стал выдвигать шкафы и показывать мне их содержимое. Наконец он повернулся ко мне.

Мой взгляд упал на пол. Я облизал пересохшие губы и сказал еле слышно:

— Рюкзак.

Я не смотрел на друга, но почувствовал, как он отводит от меня взгляд и смотрит вместе со мной на несчастную вещь. Саша подскочил к рюкзаку, рывком открыл его и замер. Моя грудь болезненно сжалась. Наконец Саша повернулся. Весь его блеск в глазах, вся та злость, с которой он раскидывал учебники, все исчезло. Он посмотрел на меня и вытащил из рюкзака книгу. Мою книгу.

— Честно, я ее не брал. Я понимаю, как это выглядит, — затараторил Саша. — Пожалуйста, поверь мне. Я не знаю, как она здесь оказалась. Сам посуди, зачем мне эта книга. Я не люблю читать. Пожалуйста, поверь мне. Я ее не брал. Я не брал книгу. Пожалуйста, поверь.

Я медленно протянул руку и взял свою вещь. Те самые страницы, та самая обложка. Это была моя книга. И она оказалась в рюкзаке у Саши. Он продолжал что-то говорить, заглядывал в мои глаза, но мне было все равно. Лучше бы книга не находилась. Не так уж она мне и нужна. Пусть бы просто затерялась где-нибудь и никогда не нашлась. Я вышел из комнаты и направился к двери. Саша шел за мной, в его голосе появились истерические нотки. Он вообще очень вспыльчивый и эмоциональный. Хороший актер. Вон какая прекрасная сцена у него получилась. Я сунул ноги в кроссовки и открыл дверь. Вдруг меня за рукав поймал Саша.

— Пожалуйста, поверь мне, — тихим голосом сказал он.

Я вышел на лестничную площадку и еле удержался от того, чтобы не хлопнуть дверью изо всех сил. Посмотрел на то, что было у меня в руках. Оказывается, я все еще держал конфету, которую взял из Сашиной вазочки. Глянцевая обертка переливалась в свете подъездной лампочки. Я смотрел и смотрел на нее. Потом размахнулся и со всей силы швырнул сладость в стену. Я сбежал вниз по лестнице, не оглядываясь. Только сжимал в руке проклятую книгу.

На следующий день я специально опоздал. Долго стоял на перекрестке, пока остальные ученики спешили в школу. Когда я вошел в класс, то сразу почувствовал Сашин взгляд. Я знал, где он сидит. Где мы всегда сидели вместе. Проигнорировав замечание учителя, я сел к Кате.

Достать учебники, тетради, пенал. Ровно положить на край стола. Открыть тетрадь. Перелистнуть на чистую страницу, убирая с глаз зеленых человечков и поле для игры в морской бой на предыдущих страницах. Записать дату. Следующие сорок минут я провел, стараясь изо всех сил. Каждая буковка в уравнении была в своей клеточке, все графики строго по линии. Это была первая красивая запись в моей тетради. Мне надо было занять мозг. Я не обращал внимание на то, с какой увлеченностью пытался привлечь мое внимание мой сосед через ряд. Наконец ему надоело, и он передал бумажку обратно.

Звонок. Следующая цель — поесть в столовой. Я вышел из класса первым. До столовой надо пройти четыре этажа. Спасительная толпа полилась из дверей коридора, но не успела уберечь меня. Он цепко схватил меня за руку.

— Послушай, умоляю. Ты не можешь избегать меня вечно. Пожалуйста, я всего лишь…

Я обернулся и посмотрел Саше прямо в глаза. Окунулся в склизское болото непрочитанных сообщений и неотвеченных звонков. А на отблеске этого болота увидел свои глаза. Ледяные, совершенно бесчувственные кристаллы зрачков выделялись на фоне покрасневших век. Я выдернул рукав и устремился вперед. Я чувствовал, как от глаз причудливыми узорами расходится холод по всему телу, пронизывая голову, руки… Сердце.

Хорошо жить, когда ты айсберг. В ледяном мозгу сразу все прояснилось. Ледяной мозг хорошо решал задачи, писал конспекты. Я даже получил пятерку по английскому. Смог поддержать простой разговор с Катей. Она была этому очень рада. Она вообще сделалась чрезвычайно улыбчивой.

После уроков я задержался в школе. Медленно собирал вещи, так, что Пушкин на стене нашего кабинета стал на меня подозрительно коситься. Спускался по лестницам целую вечность. Когда я вышел на улицу, там почти никого не было. Я выдохнул. Следующая цель — дойти до дома. Сделать уроки, помыть посуду, убраться в комнате. А там и вечер наступит.

— Это не может продолжаться вечно. Он меня не замечает. Зачем ты так жестоко поступила?

Я замер. Голос, Сашин голос. Он говорил с кем-то за углом школы. Я облокотился на стену и стал теребить лямку рюкзака. Я не мог пройти незамеченным, а ледяной покров от звуков Сашиного голоса стал медленно таять. Хотя нет, показалось.

— О чем ты? — сказала Катя.

Отлично. Просто прекрасно. Мозг отметил, что вероятность разледенения возросла. Я сжал руку в кулак и закрыл глаза. Не надо, Катя, не вмешивайся. У меня и так все плохо, не ссорься с Сашей. Пожалуйста.

— Я ничего не делала.

Я открыл глаза. Не сработало. Катя так и стояла за углом.

— Не ври. Давай, признайся. Я тебе никогда не нравился. Он смотрит на тебя влюбленными глазами, а у меня взгляд не затуманен.

Не понимаю, о чем ты говоришь.

Мне стало интересно. Что там происходит? Я оправился от потрясения, и мой мозг снова стал рассуждать. Надо послушать, о чем идет речь.

— Я знаю, что ты подложила книгу мне в портфель. Ты всегда хотела полностью владеть им. Тебе ведь не нужен верный друг на пути, верно? Сейчас рассорила меня с ним, потом предложишь встречаться — и все, он твой. — Саша почти кричал.

— Ты не знаешь меня. Если ты вор, не надо приплетать меня. Я просто сообщила нашему общему другу то, что должна была. Конечно, мне жаль, что ему больно, но я должна была.

По моим щекам потекли слезы. Я смотрел, как на дереве напротив щебечут птицы, как проезжают машины. Солнце сверкало на асфальте. Лед вытекал и капал на землю большими солеными слезами.

— Я так не могу. Признайся, что ты подложила книгу. Скажи правду. — Саша продолжал спорить.

Пора решать, на чьей я стороне. Я не могу стоять здесь вечно. Ноги стали подкашиваться, и я осел на землю. Другого пути домой я не знаю. Надо разобраться с этим и больше не мучаться. Надо решить. Ненавижу принимать решения.

— Давай закончим этот разговор. Мне он перестал нравиться. — Катя намеревалась уйти.

Саша долго был моим другом, но мы стали отдаляться. Ему не нравилась Катя, я видел. Пусть он и пытался скрыть это. Книга нашлась у Саши дома. С Катей мы почти не ругаемся, после разговора с ней всегда возникает приятное тепло в животе. Кому из них я должен поверить?

Я заставил ноги шевелиться. Вытер остатки слез рукавом, расправил плечи, поднял голову и вышел из-за угла. Катя стояла ко мне спиной и уже собралась уходить, но, услышав шаги, обернулась. Саша смотрел на меня с надеждой.

— Привет, — сказал я.

— Она взяла книгу, — Саша смотрел мне в глаза, его голос срывался. — Я не виноват, правда. Она подложила книгу мне в рюкзак.

Я перевел взгляд на Катю.

— Я не знаю, почему он так говорит. Вчера я рассказала тебе о том, что увидела, и все. Не могу понять, что происходит. Это же бред какой-то, — Катя усмехнулась, но тут же посерьезнела.

Я стоял, как дурак, и не решался заговорить. Оба смотрели на меня и ждали. Надо было говорить быстрее, пока слезы не текут.

— Саш, я не могу так говорить… Я не верю. — слова застревали в горле и рассыпались в пыль, как только я собирался что-то сказать. — Прости. Или нет. Уйди, пожалуйста. Просто уходи и не звони мне.

— Я не виноват. Пожалуйста, поверь. — взмолился Саша.

— Уйди.

Саша хотел что-то еще сказать, потом посмотрел на Катю и быстро ушел. Растворился в зеленом переулке.

— Хорошо, что ты поверил мне. — сказала Катя. — Правда, так будет лучше. Пусть тебе больно, но все пройдет. Хочешь прогуляться?

— Уйди тоже. Давай поговорим потом, хорошо? Дай мне прийти в себя, — я дал себе обещание, что погуляю с ней потом. Обязательно.

— Точно не хочешь погулять? Тебе надо проветриться и выдохнуть немного.

— Уходи, — говорить становилось все сложнее, слезы затопили горло.

— Ладно, ладно. Ухожу.

Стало тихо. Катя ушла. Освободившиеся наконец слезы стекали по лицу, щекотали щеки и капали на землю.

Я остался один.