Мы говорим с пучиной пять суток
на корабле,
потом разбегаемся по каютам,
сидим во мгле.
Что-то крысы выбегают на палубу
и не прячутся.
Больше ваши ожидания ничего
для нас не значат.
Чтоб красота родилась из морской пены,
нужна пена,
а страхи людские причаливают к берегам
мгновенно.
И что мы им скажем в ответ,
измучившись жаждой,
что для потомков нас нет,
и это неважно?
А выходить из пены морской
немногим проще,
Мы втолкнёмся в морской прибой
ещё заносчивей.
Я не знаю, как описать
легенду моря.
Сходят с ума от отчаянья,
тонут.
Все они были словно облицованы мрамором,
Каменным грохотом билось сердце.
Я уверена, они понимают, что
их корабль летит в бездну,
падает в бездну,
падает в бездну.
Он накренился вправо и как-то неловко падает в бездну.
Я знаю точно — должно быть спасение,
Волны не могут просто сходиться.
А мне обяаательно нужно,
чтобы в эту секунду,
в это мгновение,
обуреваемая мольбой сердца
бездна исчезла.
Она должна испариться.
Дайте мне курс, я хочу причалить.
Я буду звонить мореначальнику.
Он подойдёт. Чуть неслышно потрескивает телефон.
Я хочу, чтобы это было известие,
что мореначальник остановит бедствие,
что это звонит он.
Корабль всё круче падает, словно
Звонить надо в колокол
И созывать дальнюю помощь,
и бить в набат от несправедливости,
нерасторопности,
нерадивости.
На оголённый нервный клубок наматывая,
я попытаюсь наладить связь.
Вы говорите.
Только не говорите, что погода не удалась,
или что виноват неприятель,
и что с неправильным грузом борт.
Скажите, пожалуйста, что
надо верить,
что чудо произойдет.
Какое право на катастрофу, какие у вас есть полномочия?
Волна может остановить волну.
Я знаю точно,
что мера поступков у синих глыб одинакова
что благо не становится штормом.
Пусть раздвинутся волны,
раздвинутся волны
без всякого там расчёта.
И если ветра сорвут не овации, а пелену с глаз,
экипаж докричится через рации
и до вас.
Шёлковый путь не выстлан,
словно скала, громадиной
корабль уже превращается
в Марианскую впадину.
Ну отзовитесь на долю секунды
и обернитесь к морю.
Мерно ступают волны,
долго шагает слово.
Но, даже не высветив берег
в штормящем вихре,
мы знаем,
что их вынесет,
хотя бы на мель.
Пускай озлобленный креном корабль прорвётся
и владится в спокойную тайну вод.
Волна остановит волну
и, прорыча, просмеётся
про то, как в воде всё отражается наоборот.
И станет шёлковой гладь,
И мы увидеть сумеем,
как корабль выносит на берег,
выносит на берег,
выносит на берег.
Его вынесло на родной берег.
