XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»
«Я вернусь»
Все началось уже в вагоне. В суматохе семилетняя я понимаю: что-то в моем размеренном существовании меняется. Но вместо страха я чувствую неожиданную радость. С этим же воодушевлением вскарабкиваюсь на верхнюю полку, разглядывая осыпанные морошкой болота. Пахнет дешевым чаем, мазутом и прохладным воздухом, что бьет в окно напротив. Под свист ветра и скрип железного зверя я несусь вдаль, еще не зная, что мое первое путешествие предрешит мою судьбу.
Утро начинается с выхода из дверей навстречу неизвестности. Я нервно сжимаю мамину руку, протискиваясь с крохотным рюкзачком между людьми. Кажется, что если я отступлю хоть на шаг, толпа поглотит меня. Я интересуюсь с недоверием: «И где тут музеи?», – чем вызываю смех родителей. «До них еще доехать надо», – объясняет мама, заводя меня в здание вокзала. Я поднимаю глаза, а через стеклянную крышу на мое взволнованное лицо падают лучи столь редкого здесь солнца.
И вот бесконечная лестница вниз. Я не решаюсь ступить вперед. Родители поторапливают, а я, как завороженная, смотрю на движущиеся ступеньки. Люди, что оказались в подземке раньше нас, уменьшаются под светом полукруглых ламп. Я шагаю вперед.
Втроем проезжаем пару станций, пока я рассматриваю окружающих: по левую руку от выхода пожилая дама с Мандельштамом, воркующие влюбленные и занятый пуговицами пиджака солидный мужчина. Люди в вагоне постоянно сменяются. Вот ветеран благодарит уступившего место юношу. Вот мальчик, не многим старше меня, смотрит на задумчивую провинциальную сверстницу. В тот момент я будто ворвалась в чужую бурлящую жизнь.
Папа распахивает передо мной двери, и я восторженно замираю. Едва поспеваю за родителями, жадно оглядывая все кругом. Меж зеленеющих крон виднеются покатые крыши, позолоченные шпили и дома с лепниной. На моем лице появляется глупая улыбка. Мысли вот-вот готовы улететь вслед за курчавыми облаками. Все в глазах начинает кружиться, словно я смотрю в калейдоскоп с яркими стекляшками. Я чувствую себя живой.
Брожу с семьей вокруг дворца Растрелли. Дрожащими руками удерживаю и фотоаппарат, и стаканчик с таящим крем-брюле – мне не до мороженного. Солнце восходит на самую середину неба, но мне приятно в тени роскошной постройки. Сердце все еще предательски нарушает темп, но меня волнует не оно. Над зданием напротив победоносная Ника в
запряженной своенравными конями колеснице. Скакуны и крылатая богиня застыли в плену металла. Значит, веками будут возвышаться над главной площадью города. Я хочу с ними…
День проходит слишком быстро. Или это я помню слишком мало? Но вот толчок. Обратный поезд наращивает скорость, распрощавшись с платформой. «Я вернусь», – клянусь я самой себе. А слово надо держать.
«Летний дом»
Не бойтесь, ступайте на крыльцо. Не смотрите, что оно вьюнком поросло. Вьюнок уж больно нравится моей бабушке, а во время заката небо переливается теми же розовато-белыми оттенками. И соседский кот любит грызть листья витиеватой травы. Кот этот часто пролезает под забором и даже бесстыдно наведывается в дом. Требует что-то съедобное печальным взглядом… Секунды зрительного контакта с этим пушистым созданием, и твое сердце уже в когтистых лапках, а руки сами протягивают блюдце с прохладным молоком.
К деревянной стене прислонилась лестница на чердак. Там покоятся старые вещи, но стоит зажечь коптящую лампу, начнется приключение. В батальоне коробок советские погремушки, прохудившиеся снасти, носочки с чудными узорами и перевязанные бечевкой письма. Можно даже вообразить себя великим кладоискателем. Единственным препятствием к успеху могут стать пугливые ласточки в гнездах – законные обитатели помещения под двускатной крышей. Их трели будят, когда солнце начинает биться в прикрытые кружевными шторами оконца.
Постойте же. Чувствуете запах? Иногда утром бабушка печет калитки. Вы верно думаете, что я ошиблась, ворота не пекут. А может, в Карелии и пекут, откуда вам знать? Но это точно делает не моя бабушка. Зато ржаные ватрушечки с пюре – ее коронное блюдо. Они пахнут, словно теплый хлеб в пекарне: приятно, ненавязчиво. Если сильно попросить, бабушка испечет и пирог с клюквой. Я с детства любила наблюдать, как она медленно раскатывает пахнущее мукой тесто и как начинают румяниться бока пирога. Ради этого не жалко и в продуктовую лавку сбегать.
Однажды, вступив в сговор со второй бабушкой, я отправилась туда уже перед сном. С опаской закрыла дверь, чтобы не разбудить скрипом родных: если считать секунды, пока ты тянешь за дверную ручку, на четвертой непременно взвоют петли. Пройдясь под россыпью первых звезд, купила терпкий лимонад и кулек конфет с шоколадной помадкой. Вернулась, боясь нарушить драгоценную тишину. Мы с бабушкой устроились на крыльце, я беззаботно болтала ногами и пила лимонад из стакана с шестнадцатью гранями и маленьким сколом. Вечерняя прохлада окружила нас. А бабушка все шелестела цветастыми фантиками и говорила со мной о далекой юности. Казалось тогда, что этот вечер не кончится. Я и не хотела, чтобы он кончался.
А вы входите в летний дом, но помните, что дом этот может оказаться простой иллюзией.
