XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»
Вечер подкрался совсем незаметно. Сначала все вокруг окутало сиреневыми сумерками, затем погрузило в фиолетовую темноту. Редкие отблески тусклых окон неуютно проглядывали сквозь плотно зашторенные занавески. Сашка судорожно поежился, глубже засовывая руки в карманы куцего пиджачка. Очень хотелось есть, но свой последний сухарь он сгрыз еще днем, и сейчас о голоде напоминало громкое урчание в животе и легкая тошнота, подступавшая к горлу настолько, что хотелось упасть, закрыть глаза и лежать, не думая ни о чем. А мысли, как назло, теснясь и наслаиваясь друг на друга, непрерывным потоком лезли в голову, погружая Сашку в бесконечное чувство тоски и одиночества.
Отца он совсем не помнил, но мать часто говорила ему, что они очень похожи: тот же прямой и открытый взгляд серых глаз, те же упрямо сжатые губы, а ещё волосы, прямые и непослушные, хохолком торчащие на макушке. А вот лицо мамы, худое, с огромными темными кругами под глазами, возникало перед ним очень часто. Особенно ясно виделись ему мамины руки, красные от постоянной стирки в холодной воде. Сквозь тонкую шершавую кожу просвечивали кровеносные сосуды, похожие на реки с географической карты, висевшей над его кроватью. Как он любил эти натруженные за день руки! Он осторожно прикасался к ним и нежно гладил, а затем, поцеловав в самую серединку ладони, радостно смеялся. А мама смущенно прятала свои руки под фартук и торопливо уходила за кухонную занавеску, за которой стояло корыто с недостиранным бельем. Это были самые счастливые и беззаботные дни его короткого детства, которое оборвалось и рухнуло тот день, когда мама, побледневшая и взволнованная, прибежала с работы домой и, задыхаясь, коротко произнесла: «Война!» Смысл сказанного ею не сразу дошел до Сашки, потому что игра в «войнушки» была любимым занятием всей дворовой детворы. Деревянные автоматы и пистолеты являлись гордостью каждого владельца «боевого оружия». Но тревожный голос мамы и дрожащие руки, торопливо закидывающие вещи в небольшой деревянный чемоданчик, заставили Сашку отложить в сторону любимую деревянную машинку. Встревоженный маминой суетой, он растерянно ходил за нею по комнате, пытаясь понять происходящее…
Вокзальная суета, беготня, обнимающиеся и плачущие вокруг люди вконец отрезвили Сашку. В вагоне он сидел у окна, молча наблюдая за происходящим вокруг. Поезд медленно тронулся, с каждой минутой всё дальше и дальше увозя его из счастливой страны с красивым названием «Детство». Убаюканный стуком колес, он незаметно задремал. Проснулся от пронзительного свиста и взрыва, сотрясшего вагон. Перед глазами взметнулось пламя. Заглушая скрежет вагонных колес, раздался детский крик. «Мама!»- громко позвал Сашка. Но среди взрывов и криков невозможно было что-то разобрать. «Отползай, пацан, отползай подальше от состава!» — прокричал ему незнакомый голос. Потихоньку отползая в сторону, он оглянулся, но знакомого темно-синего маминого платья среди бегущих так и не увидел. А потом наступила звонкая тишина, настолько звонкая, что казалось, вокруг все вымерло. Сашка сидел возле небольшой березки, отрешенно глядя вокруг. Пытаясь избавиться от этого страшного сна, он сильно тряхнул головой, но раненые и убитые по-прежнему оставались лежать среди искореженного металла, обгоревших деревянных остовов вагонов и почерневшей земли.
Сколько времени прошло с момента взрыва, Сашка не знал. Солнце уже клонилось к вечеру, когда он, превозмогая боль в колене, встал и направился в ту сторону, где виднелся какой-то город. Каждый сделанный им шаг приносил ему страшную боль, но он упрямо двигался вперед, сам не зная, куда.
В город вошел уже затемно. Идти было некуда, и он решил заночевать в подвале близлежащего дома. Измученный пережитым, он мгновенно уснул. Проснулся от грубого толчка ногой.
— Это что ещё за барон тут разлегся?- услышал он над собой хрипловатый голос. – Ты кто такой?
Сашка приоткрыл глаза. Перед ним стоял худой длинноногий парень. Надвинутая на глаза кепка наполовину закрывала его глаза. Из-под коротких штанин торчали босые грязные ноги. Судя по виду, незнакомец был года на три старше. Сашка неторопливо поднялся, приготовившись дать отпор. Неожиданно для него парень протянул руку и представился: «Джек».
Сашка в ответ тоже протянул ему руку и назвал свое имя.
Джек оказался местным. Отца он никогда не видел, а матери лишился, когда ему было два года. Воспитывала его бабушка, которая умерла, когда мальчику было двенадцать лет. Других родственников у него не было. Правда, у бабушки была сестра, которая жила где-то под Ростовом. Адреса её Джек не знал, а сама она приезжала к ним в гости, когда ему было лет пять, так что Джек помнил её очень смутно.
Джек, с двенадцати лет привыкший жить самостоятельно, одиночеством особо не тяготился. Казалось, что его вполне устраивала свобода и независимость. Жизнь в подвалах и на чердаках была настолько ему привычна, что даже на водопроводной трубе он сидел, вальяжно откинувшись и снисходительно поглядывая на Сашку.
— Голод не тетка, айда на базар, может, чем поживимся,- не то приказал, не то предложил он.
По базарной площади сновали люди. Одни предлагали спички, другие — соль, а кто-то продавал или обменивал на предметы первой необходимости остатки урожая прошлого года. В мясном ряду громкоголосая торговка предлагала всем сало. Джек легким кивком головы показал в ее сторону. Осторожно, стараясь не особо привлекать к себе внимания, они стали приближаться к торговке. Оказавшись почти рядом, Джек сделал резкий выпад вперед, схватил кусок сала, лежавший с краю, и, расталкивая людей, бросился к выходу. Все произошло настолько быстро и неожиданно, что Сашка, встав, как вкопанный, смотрел то на торговку, то на удаляющуюся фигуру Джека.
— Украл! Сало украл!- голосила торговка.- Держите его!
— А вот этот вместе с ним был,- вдруг сказал мужик с авоськой и крепко взял Сашку за руку. И тут до Сашки дошло, что его схватили как подельника. Вырваться он не пытался, так как вины его в случившемся не было. Но цепкие пальцы еще сильнее сжали руку. Раздался милицейский свисток, и через минуту милиционер вел Сашку к выходу. Толпа осуждающе гудела, ряды торговцев удовлетворенно кивали головами.
Милицейский участок находился неподалеку. Сашкино лицо обдало душным и непроветренным воздухом.
— Будешь сидеть здесь до вечера,- сказал милиционер, втолкнув Сашку за решетку. – Вечером передам тебя в следственный отдел. Пусть там разбираются. У меня и без тебя дел хватает.
Майор следственного отдела долго, молча и внимательно, разглядывал Сашку, затем кивком головы показал ему на стул. Сашка, привыкший всегда смотреть людям в лицо, присев на самый краешек, сидел, не поднимая глаз.
— В первый раз, — не то спросил, не то сам же ответил майор. – Родители живы?
Сашка ничего не ответил, только ниже опустил голову и впервые за эти дни заплакал. Это были слезы боли и отчаяния, слезы безысходности и стыда.
— Понятно,- понимающе сказал майор. – Ну что ж, завтра отвезу тебя в детский дом. Там теперь таких как ты много.
Несколько минут он ходил по комнате. В тишине гулко отдавался лишь стук его хромовых сапог. Потом, обойдя стол, он вытащил небольшой бумажный сверток. Достав из него кусок хлеба с салом, майор протянул его Сашке. От неловкости Сашку бросило в жар. Покраснев, он отвел глаза.
— Ешь, ешь,- настойчиво повторил майор. Сашка осторожно взял кусок из рук и начал медленно жевать.
Утром, взяв Сашку за руку, майор посадил его в машину. За всю дорогу никто не произнес ни слова. И вместе с тем Сашка чувствовал, как спокойно у него на душе рядом с этим человеком, который словно насквозь просматривал его душу.
Прощаясь, майор взял Сашку за руку и спокойно произнес:
— Жить надо честно, даже когда нечего есть и ситуация кажется безвыходной. Это дело чести настоящего мужчины.
Голос майора еще долго звучал в ушах Сашки. «Это дело чести. Дело чести настоящего мужчины», — повторял он про себя, испытывая чувство стыда перед этим сильным человеком, который стал ему близким за один день.
Детдомовские будни, серые, скучные, были похожи друг на друга. Те, кто постарше, заставляли младших мыть за них посуду и полы. От работы можно было откупиться своей порцией хлеба и сахара.
Грозой всех детдомовцев был рыжий долговязый Степка. Поговаривали, что он приторговывает ворованным. Малышня старалась не попадаться ему на глаза, потому что тот заставлял их носить ему с кухни мясо и масло. Особенно боялся его девятилетний Ваня, под левым глазом которого нередко можно было видеть огромный синяк. На вопросы, откуда он, Ваня всегда отвечал одной фразой: «Ударился».
Однажды Сашка стал случайным свидетелем разговора Степки с Ваней. Степка, прижав Ваню к стене и угрожающе сжав кулаки, торопливо шептал: «Сегодня после отбоя буду ждать тебя у забора за кухней. Не принесешь – пеняй на себя. И попробуй только пикнуть. Голову снесу. Ты меня знаешь!»
Сашка дождался Ванюшку в туалете. После долгих колебаний тот рассказал, что ночью должен отнести к забору краденые с кухни продукты и что за нежелание выполнить приказание Степка бьёт без жалости любого.
Весь день в голове Сашки звучали сказанные майором на прощание слова: «Жить надо честно. Это дело чести настоящего мужчины».
После отбоя он вместо Вани пошел к забору за кухней. Вскоре в темноте послышался шорох кустов, и при лунном свете четко нарисовалась долговязая фигура Степки.
— Эй, шкет, ты здесь?- негромко произнес он. – Гони сюда, что принес.
Увидев Сашку, он осклабился и грозно двинулся к нему.
— Тебе чего здесь надо? – сквозь зубы спросил он.
— Я все знаю,- спокойно сказал Сашка.- Больше твой номер не пройдет.
— Это мы еще посмотрим,- грозно прошипел в лицо Степка.
Сашка приготовился в случае атаки дать отпор, но удар по голове, нанесенный сзади, сбил его с ног. Сашка упал …
Его нашли утром, лежащим на траве без сознания. Очнулся он уже в лазарете. Белые стены и потолок медленно плыли перед его глазами. Он уже не помнил, что с ним произошло. Обо всем этом, придя проведать, рассказал ему Ваня.. Он принес с собой два кусочка сахару.
— Ешь. Не ворованный. Мой паек. Тебе сейчас сахар особенно полезен, — торопливо проговорил он, словно боясь, что Сашка откажется взять лакомство, и потому так же торопливо кладя его на белоснежную салфетку. Сашка, с трудом растянул губы в улыбке и произнес: «Жить надо честно, даже когда нечего есть и ситуация кажется безвыходной. Это дело чести настоящего мужчины!»
Прошло еще три недели. Сашка часто вспоминал майора, его пронзительный взгляд и сильные руки. Ему все чаще хотелось вновь почувствовать рядом этого надежного человека, услышать его спокойный и уверенный голос.
Однажды к вечеру в палату забежала медсестра и сказала, что его ждет посетитель. Сашка подумал, что пришел кто-нибудь из детдомовских. Выйдя во двор, он увидел знакомую фигуру в форме. Это был он, долгожданный майор следственного отдела, слова которого Сашка постоянно вспоминал. Только теперь он был уже не майором, а подполковником. Широко улыбаясь, он шел навстречу. Взволнованный, Сашка сначала в растерянности остановился, потом, шаркая большими тапочками, засеменил, а потом, раскинув руки, бросился к этому большому и сильному человеку. Подбежав, он крепко обнял его и долго стоял, уткнувшись в грудь лицом, словно боясь, что этот счастливый сон прервется, и он снова останется один.
Прощаясь, Сашка чуть слышно прошептал: «Жить надо честно. И потому я выучусь и обязательно стану прокурором». Сильная мужская рука крепко сжала ладонь Сашки, и он понял, что решение, принятое им, одобрено самым дорогим для него человеком.
Он стал прокурором. Год окончания войны остался в его памяти как год успешного окончания средней школы. В год празднования пятилетия со дня Победы он закончил юридический факультет МГУ и пошел работать в органы в должности младшего прокурора. Двадцатипятилетие со дня Победы встречал в должности прокурора города, в котором родился. За долгие годы работы ему не раз пришлось столкнуться с разными судьбами, но, принимая решения, Сашка никогда не забывал слова, когда-то сказанные ему мудрым и сильным человеком с пронзительным взглядом: «Жить надо честно, даже когда нечего есть и ситуация кажется безвыходной. Это дело чести настоящего мужчины!» И Сашка, нет, Александр Иванович Самойлов, прожил жизнь достойно, потому что рядом с ним по жизни все годы шагал НАСТОЯЩИЙ МУЖЧИНА»
