XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»
«Когда любишь животных, то такое
богатство открываешь в себе, столько
нежности, ласковости, даже не верится,
что так умеешь любить»
А. П. Чехов.
Эта история началась дождливым, пасмурным днём. Мы с сестрой возвращались с прогулки и как раз проходили мимо ямы для стока дождевой воды, когда услышали шорох. Мы замерли и прислушались. Звук повторился. Подойдя ближе к яме, я заметила собаку-мать и четырёх её детей. Маленьких, размером с ладонь, но уже с открытыми глазками и чрезвычайно миленькими мордашками, щенков. Мои губы сами собой расплылись в улыбке, а сердце осветилось радостью. Некоторое время мы постояли возле ямы, наблюдая за их смешной вознёй. А когда возвращались домой, я точно знала, что теперь в моей жизни что-то изменится.
Теперь каждый день я с нетерпением ждала вечерней прогулки. День, как мне казалось, тянулся бесконечно долго, но вот, наконец, наступал момент, когда все дела переделаны, и мама отпускала нас погулять. Мы выскакивали на улицу и поскорее бежали к той самой яме, сжимая в руке кусок сала, мяса, или другой гостинец. Щенки радовались при виде нас, виляя своими маленькими хвостиками, а их мать, обычно никого к ним даже не подпускавшая, позволяла нам с ними играть. Мы решили дать своим подопечным имена. Разумеется, каждой из нас хотелось назвать своего щенка как-то по-особенному красиво. И вот, после некоторых раздумий, мы называем их: Шарлотта, Эбигейл, Кассиопея и Нота. А мать – Юноной. Но вскоре наши имена превратились в симпатичные клички: Шарли, Эби, Касси… Маленькие, чёрненькие, так друг на друга похожие, но в то же время такие разные. Позже мы поняли, что, пожалуй, единственное, что их объединяло, это цвет глаз и висячие ушки. Сначала мы путали их, но всего через неделю различали с первого взгляда. Шарли отличалась от своих сестёр рыжеватым отливом шёрстки и игривым характером. У Эби было по шесть пальцев на задних лапках, мохнатая шубка, а ещё она очень любила поспать. Нота была самая крупная из сестёр и отличалась задиристым характером. Малышка Касси была самой миниатюрной, с гладкой, шелковистой шёрсткой и грустными глазами. Очень похожая на мать.
Но наш покой нарушила новость, что мы должны уехать на неделю в Астрахань. Мы попрощались со щенками и сели в машину. Мысль о расставании волновала меня, но я знала, что мы обязательно вернёмся, и это грело мою душу.
Поездка мне очень понравилась, но из-за некоторого волнения, которое я испытывала за моих маленьких друзей, мне хотелось поскорее вернуться домой. И вот наконец настал день отъезда. Всю дорогу я смотрела в окно машины, следя за то и дело мелькающими столбами. И вот мы подъезжаем к нашему дому, я выхожу из машины и осматриваю двор. Никого. Я свищу… и вот они, толкаясь, выбираются из трубы и бегут ко мне, так яростно виляя хвостиками, что мне показалось, они сейчас отвалятся. Сразу после приезда мы занялись постройкой их нового домика. Старый стал слишком опасен. Злая старуха с балкона над ямой, желая вытравить их оттуда, стала кидать в них гнилыми картофелинами и плескать водой. А нам пригрозила, что, если мы их не переселим, плеснёт на маленьких щенков кипятком. Эта угроза подгоняла нас работать быстрее. Мы выкопали большую яму, положили на неё доску и присыпали землёй. Получилась просторная и уютная, но в то же время скрытая от людских глаз, землянка. Щенков мы переселили в новый дом, и жизнь вошла в своё русло. Каждый вечер мы выходили на улицу и проводили его со щенками, играя и смеясь. Однажды я вышла на улицу и вынесла четыре разноцветных ленточки с подвеской. Каждый выбрал себе по одной и надел на щенка. Шарли досталась белая подвеска на черной ленте. Мне очень понравилась, как она смотрелась у неё на шее. Но Шарли, видимо, не разделяла моих восторгов на этот счёт и потеряла подвеску, когда играла с сёстрами в траве. Я была огорчена и весь вечер мы искали в высокой траве маленький белый камешек. Но домой я вернулась ни с чем. Несмотря на эту маленькую потерю, настроение у меня осталось хорошим, и, ложась спать, я улыбнулась и прошептала в темноту «Спокойной ночи».
Утром я проснулась, и, не открывая глаз, поняла, что ещё слишком рано. Что могло разбудить меня в такую рань? Я резко села, когда я поняла причину моего пробуждения. Меня разбудил крик… Крик моей Шарли…
Тысячи мыслей мелькают в моей голове, пока я встаю с постели и подбегаю к окну. Мои руки дрожат, когда я отдёргиваю тонкую занавеску, отделявшую меня от страшной картины, и вдруг понимаю, что все мои надежды рухнули, а самое страшное, о чём я даже боялась помыслить, свершилось… Шарли лежит посреди двора, крича и корчась в судорогах. В моей голове вспыхивает чёрными буквами такое короткое, но такое страшное слово: «Яд». Я отворачиваюсь и бегу к своей кровати. Моё лицо мокрое от слёз и по нему продолжают скатываться целые потоки, но эти слёзы не уменьшают боль и даже, кажется, увеличивают. Словно с ними из меня вытекают потоки добра и счастья. Я падаю на кровать и накрываюсь одеялом с головой. Вгрызаюсь зубами в подушку, чтобы не закричать. Крепко зажимаю руками уши, чтобы не слышать её криков, но кажется они не за окном, а прямо у меня в голове. Наконец слёзы заканчиваются. Я лежу и смотрю в потолок невидящими глазами. Вдруг я понимаю, что стало совсем тихо. Одинокая слезинка скатывается по моему виску. Я боюсь подойти к окну, прекрасно зная, что я там увижу. Несколько минут я ещё лежу, собирая остатки сил и мужества и, наконец, несмелым шагом подхожу к нему. Шарли перебежала в другой конец двора и теперь лежит там совсем без движения. Может показаться, что она просто спит, но если приглядеться, то станет ясно, что она не дышит. Жизнь оставила это маленькое, хрупкое тело. Я не могу отвести от неё взгляда, заворожёно смотря сквозь холодное оконное стекло. Вдруг тишину прорезает новый крик. Я обеспокоенно смотрю в сторону Шарли, но она не двигается. Несколько минут напряжённо осматриваю двор, желая и боясь найти причину звука. Эби выбегает из-за машины, за ней бегут остальные. Моё сердце обрывается, когда я вижу, как она падает на землю, издавая душераздирающие вопли. Мои ноги подкашиваются, и я сажусь на холодный пол, обхватываю голову руками и… отключаюсь от внешнего мира, погружаясь в свой внутренний…. Сначала на меня обрушивается волна воспоминаний, как будто книги высыпаются на меня из накренившегося шкафа. Они мелькают у меня перед глазами удивительно яркими картинками. Вот, мы обтираем их полотенцем после холодного дождя, а вот я одеваю Шарли на шею подвеску на чёрной ленте… Картинки становятся тусклыми, наконец, исчезают, и меня затягивает в водоворот мыслей. Разных. Я думаю о том, как могла бы их спасти, удивляюсь, куда могла подеваться ленточка Шарли, гадаю, кто мог их отравить. Так проходит это утро. В воспоминаниях, мыслях, страхе… А днём я решаюсь выйти на улицу. Я благодарю Бога за то, что он оставил в живых Юнону, Ноту и Касси, но в то же время понимаю, что их жизнь, может, не продлится долго. Их убьют, а я останусь совсем одна. Я стараюсь выбросить из головы все эти мысли и рассуждать здраво, но из этого мало, что получается. Я глажу сидящую на руках Касси, а в голове всё крутятся события прошедшего утра. Но вот, наконец, мама находит в нашем городе приют, где их готовы взять. После недолгих разговоров мы решаем отправить Ноту и Касси в приют, а Юнону оставить во дворе под нашим присмотром. Мы берём щенков на руки, садимся в машину и едем в приют. Когда все деньги оплачены, а прививки сделаны, сажаем их в вольер. Я до сих пор не верю, что сама отдаляю их от себя. Зато точно знаю, так они будут в безопасности. Быстро разворачиваюсь и ухожу, чтобы не слышать, как они жалобно скулят, желая последовать за нами. Мы возвращаемся домой.
Я сижу на балконе и смотрю в голубое небо. Слёз нет, только боль, что уничтожает душу и сжигает дотла сердце. Я будто качаюсь на волнах в штормовом океане. То я начинаю тонуть и почти впадаю в забытье. Боль отступает. Но нещадные волны вновь выбрасывают меня на поверхность, и я снова вижу голые скалы действительности. То я снова с головой погружаюсь в пучину счастливых воспоминаний, то снова обнаруживаю для себя жестокую правду того, что это никогда не повторится… Внезапно для себя я перестаю бороться, поняв, что океан моей души когда-нибудь успокоится, оставив место лишь тихой глади печали. Я вдруг понимаю, что единственное, что теперь могу сделать: не забыть их, храня в своей памяти воспоминания о возможно самых счастливых днях в моей жизни…
Эпилог (прошло 3 месяца).
Холодное осеннее утро… Когда я просыпаюсь, в доме совсем тихо. Все ещё спят. Встаю и подхожу к окну. Кругом всё покрыто белым снежным ковром. Это первый снег за этот год. «Как жаль, что они его не видят» — вдруг думается мне. Я одеваюсь и выхожу на улицу. Здесь очень тихо. Снег приглушает мои шаги, когда я иду к их могилкам. Здесь теперь стоят таблички с их именами, а летом всегда лежат полевые цветы. Присаживаюсь на корточки чуть поодаль и задумчиво провожу рукой по свежему снегу, выводя до боли знакомые имена: Шарли, Эби. Как много времени прошло, а мою душу при мысли о них до сих пор наполняют воспоминания, боль и… страх. Он, словно змея, заползает в душу, обвивая своим скользким, холодным телом сердце, лишая возможности здраво рассуждать… Вдруг моя рука касается чего-то твёрдого. Я аккуратно разгребаю руками снег, и то, что я вижу, вызывает во мне самые противоречивые чувства: удивление, радость, печаль, боль… Я сжимаю в руке холодный камень и в изнеможении опускаюсь на снег. На глазах появляются слёзы, когда я вновь смотрю на найденный мною предмет. Потому что в руке я сжимаю… белую подвеску на чёрной ленточке.
