XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»
Анастасия Пинегина сидела в своем кабинете, проверяла очередной номер журнала «Suomen luonto»*, который должен был выйти на свет, в конце недели. Прозвенел телефонный звонок. Анастасия Андреевна услышав русскую речь, замерла, по ней прошлись мурашки, и она почувствовала, как всё тело покрывается гусиной кожей. Как же долго она не слышала родного языка! Уже давно забытые детские воспоминания вновь проснулись в её душе. Если бы кто-то зашел в данный момент в кабинет, подумал бы, что вместо Насти сидит восковая фигура. Она так сильно ушла в себя, что казалось, даже землетрясение не сможет расшевелить её.
«Алё! Алё!» — звучал в трубке дрожащей голос довольно старой женщины. «Алё, Настюшка! Ты меня слышишь, Настюшка?» — эти слова заставили вздрогнуть Анастасию Андреевну. Так звали её в детстве, в её родной деревне.
Она быстро встала со своего удобного, кожаного кресла, подошла к окну и, смотря куда-то вдаль, сказала: «Да, тётя Оль. Я вас слышу». Её слова прозвучали как-то неуверенно, как у человека в чём-то виноватого. А тётя Оля всё кричала в трубку, говорила быстро-быстро, будто боялась забыть слова: «Настюшка, деточка, где же ты пропадала всё это время. Ведь двадцать три года-то прошло, как ты уехала. Первое время хоть письма твои приходили, потом ты и писать перестала. Мы ведь это… деда-то твоего… схоронили… полгода уже… и бабка твоя полегла с горя, не разговаривает совсем…».
Она ещё что-то говорила, но Настя уже нечего не слышала. Она покачнулась, уронила телефон, с её глаз покатились горячие слёзы. Бросив журнал на стол и быстро накинув пальто, Анастасия Андреевна выбежала на улицу. На входе в офис она встретилась с мужем, который шёл к ней, чтобы поделиться хорошими новостями. Его компания выиграла тендер, к которому они так долго готовились. Женщина даже не остановилась, встретившись с ним. На бегу крикнув на родном русском: «Я улетаю в Россию», — села в свою машину и уехала.
Артту, так звали мужа, успел только сказать: «Анса, Анса». Он звал её на финский лад Ансой. Это имя, так сильно подходившее его жене, означало – достоинство. Да, она и вправду была достойнейшей женщиной – свой журнал, семейный бизнес, любящий муж, примерные дети. Её муж, дети, друзья, знакомые, подчинённые – все считали её железной леди, которая всего добилась сама. Окружающие никогда не видели, чтобы она лила слёзы. Она была всегда весёлой, жизнерадостной, не знала бед, и у неё никогда не было проблем. Даже Артту, проживший с ней двадцать лет не видел её в плохом настроении.
Анастасия Андреевна, ещё несколько минут назад, была уверена, что она – самый счастливый человек на земле. Вместе с ней сегодня плакала и сама природа. Совсем разные капли – капельки человеческого горя и капельки живительной силы природы.
Доехав до аэропорта, она купила билет на ближайший рейс до Тюмени. До самолёта оставалось три часа. Она поехала домой. Благо, дома не было ни детей, ни мужа. Анастасия Андреевна не была в состоянии с кем-то о чём-то разговаривать. Быстро собрала чемодан, вызвала такси и уже через час сидела в аэропорту.
Самолёт вылетел из финского города Куусамо. За иллюминатором видны снежные вершины гор, тёмно-зелёные деревья, мелкие яркие пятна, съезжающие с этих вершин. Глядя на всю эту красоту, в которую Анастасия Андреевна была влюблена с детства, опять укрылась своими воспоминаниями. Она с малых лет ходила с дедом на лыжах. Каждую зиму они вдвоём протаптывали лыжню в богатых сибирских лесах. Необъятная тайга была для них родным домом, а живность этих лесов – членами семьи.
Дед учил Настю всему, что знал сам. Как вести себя в лесу, как обращаться с животными, как правильно держать лыжные палки, как кататься на лыжах. Даже любовь к Финляндии, у Анастасии Андреевны шло от деда. Они вместе смотрели фотографии, читали статьи в газетах и журналах.
Окончив школу, она уехала в Питер, поступила на филологический факультет Санкт-Петербурского государственного университета. А там и до Финляндии рукой подать. «Вот устроюсь сама и обязательно вас с бабушкой заберу» — говорила она. Первое время ей и самой было тяжело. Студенческая жизнь, учёба, подработка, денег не хватало даже на еду. В особо тяжёлые времена она думала о дедушке и если она сдастся, то не сможет показать ему снежные горы. Так она и терпела.
Прошло три года. Она встретила Артту, вышла за него замуж, родила двойняшек – сына Алекси и дочь Кайсу. Писала бабушке с дедушкой письма и со временем её жизнь стала налаживаться. Но толи возможности не было забрать родных, толи она уже привыкла жить без них… Поездку в родные края она всё тянула. Письма писать стала реже, ссылаясь на дела.
Дети подросли, у мужа появился свой бизнес, она стала редактором журнала. Эта работа отнимала у неё много времени и поездка в Россию, в маленькую сибирскую деревеньку всё откладывалась.
«Роува! Пристегнитесь, пожалуйста! Мы приземляемся, – трясла её стюардесса – с вами всё в порядке?». Анастасия Андреевна даже не заметила, как пролетели несколько часов. Во время полёта, она словно, заново пережила свою жизнь. Слёзы текли из её красивых, голубых глаз будто ручей. Она и не плакала уже, а слёзы сами по себе текли и текли.
Самолёт сел. Женщина вышла и направилась к таксистам, договорилась, чтоб её довезли до деревни Истомина. Ещё шесть часов она ехала в машине. Смотрела в окно и снова утонула в своих раздумьях. Водитель пытался разговорить её, но после нескольких неудачных попыток, он отказался от этой затеи. Анастасия Андреевна несколько раз вздрагивала, увидев что-то знакомое и только тогда замечала, что водитель напевал какую-то песню.
Доезжая до деревни, она попросила оставить её во въезде в село. Выйдя из машины, женщина огляделась и тихонько зашагала по узкой улочке. Деревенские жители смотрели на Анастасию Андреевну, как на звезду с телеэкрана, никто не узнавал в ней, в этой красивой, городской женщине свою Настюшку. Она и сама не узнавала своих односельчан.
Её снова охватили детские воспоминания. Вот она катается на санках с горки… Вот возвращается с дедушкой с рыбалки… Вот первый раз дедушка с бабушкой ведут её в школу… Первый школьный новогодний вечер… Летние каникулы… Опять с бабушкой по грибы, по ягоды.
Настя дошла до родного дома. Он был такой же, как тогда, такой же, как двадцать три года назад. Узоры на оконных рамах и калитке, форма и цвет забора, петушок на крыше дома и даже скворечник висел на том же дереве, на той же ветке.
Да, дед её был мастером на все руки. Всё делал сам. Каждый год всё красил, старое заменял новым, ждал свою любимую внученьку. Не дождался…
От этой мысли Насте сделалось плохо. Она села на скамейку и заплакала. Дед был для неё самым дорогим человеком. Он умел поддержать, помочь советом и делом, доходчиво объяснять.
Вот шестнадцатилетняя Настя, которая никогда не расспрашивала про родителей, вдруг заговорила о них. Дед всё так же спокойно, как умел только он, рассказал о своей дочери и зяте.
«Твоя мама была такой же красавицей, как ты. Длинные русые волосы, большие голубые глаза, родинка над верхней губой. Отец твой – удивительный был человек. Добрый, отзывчивый. А как Алёнку-то мою любил! Они души в тебе не чаяли. Тебе, когда вы попали в автомобильную аварию, не было еще и года. Ты чудом осталась жива. Вон бабушка твоя, тебя из того света вытащила. А вот родителей твоих господь не сохранил. Ты для нас с бабушкой стала и Алёнушкой, и Андрюшенькой, и Настюшкой».
Вспомнив этот разговор, Анастасия Андреевна для себя решила, что бы ни случилось, она проведёт с бабушкой все оставшиеся дни её жизни.
Она зашла в дом. Здесь тоже, всё напоминало ей детство. Белая печка, в которой бабушка пекла самый вкусный хлеб, большие часы, за которыми дед любовно ухаживал, бабушкина прялка, Настины широкие охотничьи лыжи – всё было на своих местах.
— Здравствуй, бабушка! – сказала она, увидев лежащую на кровати бабушку. Настя опять не смогла сдержать слёзы. Подбежала к кровати, обняла бабушку и плакала, как в детстве, на её плечах.
Двадцать три года… Бабушка ждала её всё это время. Не было ни обиды, ни злости к внучке. Она гладила Настю по её таким же, как много лет назад, русым волосам. Её руки были такими же мягкими, лишь покрылись морщинами. Анастасии Андреевне казалось, что и не было этих двадцати трёх лет, не хватало в доме только деда, который обнимал бы их с бабушкой.
Женщина начала рассказывать всё о своей жизни. Говорила, что скоро её детям исполнится восемнадцать лет, что они с мужем будут праздновать Фарфоровую свадьбу, что у мужа свой бизнес, а у неё свой журнал. Она говорила и говорила, как говорят в таких случаях – её прорвало. Бабушка, через силу, улыбалась. Ей было тяжело, но она искренне радовалась за свою родную кровиночку.
У бабушки накопилось столько слов, что она не знала с чего начать. К тому же она не разговаривала с тех пор, как похоронила мужа. Производилось такое ощущение, будто она заново училась говорить. «Настюшка. Внученька!» — это были первые её слова за последние полгода. Потихоньку, помаленьку она начала говорить. Рассказала, как они жили с дедом, как ждали её приезда.
«Когда дед твой умирал, я обещала ему дождаться тебя. Теперь я могу со спокойной душой отправиться к Богу. Ты уж извини, внученька, старая я стала, ни леса не смогу показать, ни в речку сводить. Ты иди, иди, поздоровайся с родным краем. Я здесь тебя подожду. Иди!»
Анастасия Андреевна поправила бабушкину белую подушку, укрыла её ласково одеялом, вышла во двор. По знакомой тропинке спустилась к реке. Всё здесь было по-старому: рыбацкая зелёная будочка, гуси, утки, лошади на берегу, камыши.
Женщина увидела знакомую красную лодку деда. Она одиноко лежала на зелёной траве. Настя подошла к ней, села рядом и её снова охватило чувство вины. Ей вспомнились прогулки по реке, рыбалка, отдых с родными.
Настя сняла туфли и побрела по мелководью в сторону леса. Вода была еще холодная и освежала её мысли. Беззаботные рыбки играючи прыгали тут и там. Их чешуя блестела на солнышке, и блики отсвечивали в глаза. Дул ветер и гонял волны. Маленькие волны ударялись о ноги Анастасии Андреевны и убегали обратно.
Дойдя до леса, она услышала зов кукушки, стук дятла, шорох листьев. Почувствовала запах весны. Так по-особенному пахла тайга весной. Дед учил Настю различать запахи кедра и пихты, сосны и ели. Она была в родной стихии, где даже те же деревья, что и в Финляндии, были по-особенному красивы. Каждое деревце, каждый куст имел что-то своё, отличался от других.
Женщина подошла к кедру, к которой она когда-то очень давно привязала голубой платочек. Он висел на той же ветке, но сильно выцвел, что даже не было понятно какого цвета он был. Настя прислонилась к нему, подняла голову к небу и тихо прошептала: «Ну, здравствуй, Родина!». Она стояла так очень долго, смотрела на облака, плывущие, как корабли в море.
В чувство её привело что-то маленькое и влажное, прикоснувшееся к её ногам. Она наклонилась и увидела ежиху с маленькими ежатами. Женщина обрадовалась им так искренне, как ребёнок радуется подарку.
На деревню опускался вечер. Большие, объёмные, тёмные тучи укрывали небо. Собирался дождь. Настя пошла домой. Она шла по песчаной дороге, за ней оставались следы её ног.
Лет в 5-6 она любила ходить по следам, которые оставались от деда. После этой прогулки женщина почувствовала себя постаревшей. Ей казалось, что она только сейчас начала понимать, как дороги ей дедушка и бабушка, лес и речка. Когда она дошла до дома, совсем стемнело. Слышны были кваканье лягушек, чириканье кузнечика, лай собак. В домах горел свет, и шумели дети. Только Настин родной дом отличался от всех других. Таким пустым и грустным он казался.
Наконец, Анастасия Андреевна решилась позвонить близким. На том конце она услышала взволнованный голос Артту и рассказала ему события последних двух дней. Положила трубку, подошла и присела к бабушке.
«Прости! Извини меня, бабушка, если сможешь. Я не ищу оправданий… Я очень сильно виновата перед вами». Анастасия Андреевна, будучи журналистом, писателем, имея богатую, красивую речь, не смогла найти слов, описывающих её состояние, чувства. Бабушка взяла Настины руки. На мгновение их глаза встретились. Анастасия Андреевна виновато опустила голову.
«Прощай, Настюшка! Будь счастлива! Тебя я повидала. А теперь…» — не смогла бабушка договорить.
Через три дня в Истоминском кладбище появилась свежая могила. Односельчане разошлись. Моросил дождь. Анса плакала на плечах Артту. Алекси и Кайса не смели их тревожить.
Финская природа*
