На мне также были часы, и они хотели, чтобы я оставил их на стойке регистрации, но я попросил не снимать их, потому что мне необходимо было точно знать, который сейчас час. И когда они попытались снять часы с меня, я закричал, поэтому они позволили мне оставить их.
Они спросили, есть ли у меня семья. Я ответил, что да, есть. Они спросили про моих членов семьи. Я рассказал, что я воспитываюсь отцом-одиночкой, так как, мама, к сожалению, умерла.. Я также добавил про дядю, брата отца, Терри, живущем в Сандерленде, конечно же у меня были бабушка и дедушка, но трое из них умерли, а бабушка Бертон находилась в приюте, потому что у нее было старческое слабоумие, и она была уверена, что я — телевизионная звезда.
Потом они попросили у меня номер телефона отца.
Я ответил им, что у него было два номера: домашний и мобильный, и я назвал оба.
В полицейской камере было хорошо. Это был почти идеальный куб, 2 метра в длину, 2 метра в ширину и
2 метра в высоту. В камере было около 8 кубометров воздуха. Там было маленькое окошко с решеткой, а на противоположной стороне — металлическая дверь с длинным тонким люком у пола для выдвижных подносов с едой. В камере также находился раздвижной люк наверху, чтобы полицейские могли заглянуть и убедиться, что заключенные не сбежали и не покончили с собой. Там также была мягкая скамейка.
Я представлял свой побег. Это было бы трудно, потому что единственными вещами, которые находились при мне, были моя одежда и обувь без шнурков.
Я решил, что лучше всего было бы дождаться по-настоящему солнечного дня, а затем с помощью очков
сфокусировать солнечный свет на какой-нибудь части моей одежды и разжечь огонь. Затем я бы сбежал, когда
они увидели дым и вывели меня из камеры. А если бы они не заметили, я бы смог пописать на одежду и потушить ее.
Вдруг я подумал, не могла ли миссис Ширс рассказать полиции, что это я убил Веллингтона, и о том, отправится ли она в тюрьму, когда полиция узнает, что она соврала. Потому что ложь о людях называется клеветой.
I was also wearing my watch and they wanted me to leave this at the desk as well but I said
that I needed to keep my watch on because I needed to know exactly what time it was. And when
they tried to take it off me I screamed, so they let me keep it on.
They asked me if I had any family. I said I did. They asked me who my family was. I said it
was Father, but Mother was dead. And I said it was also Uncle Terry, but he was in Sunderland and
he was Father’s brother, and it was my grandparents, too, but three of them were dead and Grandma
Burton was in a home because she had senile dementia and thought that I was someone on
television.
Then they asked me for Father’s phone number.
I told them that he had two numbers, one for at home and one which was a mobile phone, and
I said both of them.
It was nice in the police cell. It was almost a perfect cube, 2 meters long by 2 meters wide by
2 meters high. It contained approximately 8 cubic meters of air. It had a small window with bars
and, on the opposite side, a metal door with a long, thin hatch near the floor for sliding trays of food
into the cell and a sliding hatch higher up so that policemen could look in and check that prisoners
hadn’t escaped or committed suicide. There was also a padded bench.
I wondered how I would escape if I was in a story. It would be difficult because the only
things I had were my clothes and my shoes, which had no laces in them.
I decided that my best plan would be to wait for a really sunny day and then use my glasses to
focus the sunlight on a piece of my clothing and start a fire. I would then make my escape when
they saw the smoke and took me out of the cell. And if they didn’t notice I would be able to wee on
the clothes and put them out.
I wondered whether Mrs. Shears had told the police that I had killed Wellington and whether,
when the police found out that she had lied, she would go to prison. Because telling lies about
people is called slander.
