Вам покажется, что вы понимаете её, её решения, размышления и идеи, но всё, что вы прочтёте в произведении, на самом деле рассказывает совершенно об иных вещах.
С чего же мне следует начать? Не знаю… Стоило его приглашать? Мне это вправду нужно?…
7:50 Стук.
Страх, мысли, стыд. Все это перемешивается во мне, как у бармена в
шейкере. Давно я не разговаривала с кем-то…
-Доброе утро!
-Доброе, — моё дыхание перехватило. Я словно ребенок, что произнес свое первое
слово.
-Проходите, присаживайтесь, — легким поднятием руки, указала я на диван, на
котором раньше никто, кроме меня, не сидел.
-Спасибо, — кротко ответил юноша.
-Извините, если встречаю вас не так, как ожидали. Давненько у меня не
было гостей…
Юноша мило улыбнулся. Расположившись на диване поудобней, он достал
небольшой блокнот, пенал и диктофон.
Буря эмоций переполняла меня. Руки безумно тряслись, ноги
подкашивались, а голос дрожал.
-Вы готовы?
-Как вам мой дом? — резко перебила я молодого человека, — до вас
здесь никогда не было гостей!
-Он прекрасен. Прекрасен, как и здешний пейзаж. Я представлял это место
совершенно иначе, если честно.
-Да… Я ожидала, что вы это скажете. Хочу задать вам вопрос не по теме,
но вы знаете, что такое эффект бармена?
-Он заключается в особенности человека доверять описанию своей личности и
оценке общего характера?
-Верно. Прошу вас, держите это в голове.
Монилиоз, или плодовая гниль яблони, – опасное и распространенное
заболевание, вызываемое особой группой грибов, поражающих плоды и листья
фруктового дерева.
-Наверное стоит начать с того, довольны ли вы тем, что имеете?
-Довольна. Вполне, — дрожь в моем голосе пропала,-на данный момент я люблю жить так сильно, как никогда не любила.
-И вам не одиноко? В таком отдаленном месте, будто отреченном от целого мира, вам не страшно?
-Нет, не одиноко. Одиночество, как и страх, понятие растяжимое. Кто-то в счастливом браке или же компании друзей ощущает себя одним, никому ненужным и никому непонятным. А страх – всего лишь эмоция, которая преследует каждого на протяжении всей жизни. Кто-то боится дворовой собаки, кто-то любви, кто-то смерти, а кто-то самого себя. Я не испытываю боязни ни к одиночеству, ни к этому месту. Здесь куда безопаснее, чем где-либо. Кажется, всё, что мы знаем, видим, ощущаем, нам просто кажется…
Наконец я подняла свои глаза.
-Вы очень похожи на своего отца, Деннис.
-Моя мать мне также говорит, — с улыбкой ответил юноша, — не знал, что вы были знакомы…
-Знаю. Я могла бы начать свою историю со знакомства с Ним, но боюсь тебя запутать, — усмехнулась я, почувствовав облегчение. Будто бы вновь он рядом — небольшой отрывок моей жизни.
-Ваше дело – говорить, моё — писать.
Да… Я ему также отвечала.
Если задуматься, может, я и одинока, но разве это не прелесть? Облегчение до мурашек, возможность кричать от радости, гулять и дышать полной грудью. Разве это не прекрасно? И не нужно задумываться о послевкусии, ведь оно не будет горьким, как после ненужного общения или же выдавливании из себя того, кого в тебе все ожидают увидеть. Слушать музыку и творить без остановки – вот, чего я так страстно жаждала. Любовь и лишние чувства в моем понимании – это препятствие для людей, что безжалостно забирает твое время, желание, вдохновение и всё, чем ты дорожишь. Когда-то я тоже гналась за вниманием окружающих, как многие, но, воспитав себя, поняла, что это бессмысленно и просто тормозит, создавая пробку, как авария на эстакаде, что растягивается далеко-далеко, куда человеческому глазу не достать…
-Думаю, мне следует начать свою историю с самого начала…
Ещё в раннем детстве я полюбила рисовать. В более зрелом возрасте моё хобби настолько слилось со мной воедино, что даже переросло в некую зависимость. Бывали моменты, словно приступы у наркомана, когда до безумства тряслись и потели руки, а в голове начинался полный хаос от желания сесть работать. Занималась я этим везде и всегда.
В средней школе я разорвала общение со всеми «друзьями» и осталась наедине с собой.
Каждый раз, когда я работала над новой картиной, я думала, очень много думала и разбирала себя по полочкам. Подкрепляла свои принципы, растила свою личность, индивидуальную личность. Не то, чтобы я хотела отличаться от других, на подсознательном уровне я просто стремилась защитить себя, создав некий купол комфорта, из которого могла выйти так же легко, как и находиться в нем. Адаптация, коммуникабельность и гибкость.
«Чтобы переступить за границы своих возможностей стоит лишь выйти из зоны комфорта, сломав свои принципы, разнеся голову вдребезги и собрав всё это снова воедино», — сказала я себе когда-то. Именно тогда я начала по-настоящему творить.
Я всегда безумно любила сходить с ума под музыку, что будто разрывала меня в самом глубоком и далеком уголке сознания. Я никогда не оставалась без звукового сопровождения, ведь пустые уши и голова моментально наполнялись идиотскими мыслями и переживаниями, что тормозили меня, перекрывая бульвар облегчения монотонной, тяжелой, бетонной и холодной стеной.
-Вы за мной успеваете?
-Да. Думаю, можно сказать, что всё идёт идеально, — улыбнулся Деннис.
Его улыбка безмерно грела меня и словно успокаивала.
Отступление. (настоящее время)
Дом. Горы. Водопад.
Почему я выбрала именно это место? А разве оно не прекрасно? Я здесь словно в безграничном пространстве, где можно думать, творить и существовать без всего ненужного.
Дом, в котором больше половины пространства — это мастерская, заглушает весь смысл моей пустой жизни и порождает новое звучание моего творчества, новое звучание меня, которое я так долго искала, избегая своих глупых потребностей. Каждая комната и мебель в этой постройке – я. Моя душа, мысль и стыд. Выдержка серых оттенков заставляет расслабиться и забыться, словно переплываешь рай на тяжелых тучах, или же словно ты тот самый серый ангел, в котором никому неизвестно что творится. Он не идеален, но и не ужасен, он самый человечный, но почему-то ближе всех к богам… Одинок, но не потому что страшен, пуст, но на деле — кувшин не испитого вина…
Дом можно описывать бесконечно, начиная с мягкой кровати, на которую ложишься и укрываешься своими бескрайними доводами и ворочаешься полночи, стремясь убежать и спрятаться от них. Подушка душит тебя твоими же заблуждениями и эмоциями, что будут скованны в тебе цепями до конца твоей жалкой жизни. Зеркало в ванной комнате искривляет картину как снаружи, так и внутри. Ломает тебя с таким же звонким звуком, как раскалывается хрусталь на множество крупиц, что как острые алмазы: так красивы, но режут до самого мяса. И вот ты ложишься в ванну и не можешь собрать свое воображение в одну точку, ты видишь странные изображения, что в страхе и панике тебе показывает твоя голова, идеи которой не могут уже сдерживаться и выходят наружу без холста. Окунаешься в ледяную воду или свои слезы? Ты не понимаешь уже, умеешь ты плакать или нет, ведь твои бездонные глаза всегда сухи, как чайная заварка, которую заливаешь крутым кипятком, обливая свои трясущиеся руки. Вдох, выдох. Ямы в памяти приводят к тому, что многие бытовые дела ты даже не помнишь, как, например, мыла обувь или протирала пыль. В этом доме твоя память вовсе уже один большой колодец, куда все падает и пропадает во тьме. Твои воспоминания спутаны, ты помнишь кровать, зубную щетку, плевок, кухня и стол, картина, мусор, кисти, краски везде, масло, акварель, краски, карандаши, пустой холст, разорванная бумага, красная бумага и вновь краски, вода, зеркало, ты. И всё спутано, всё повторяется, но воздух… Какой он здесь чистый…
Ну разве не прекрасно? Вот она! Воля творца, воля бескрайнего воображения! И чего она стоила? Всего лишь отречения от глупых человеческих потребностей…
Горы окружают меня, будто мои проблемы, вершины которых я постепенно покоряю. Острые, как ножи в душе, пологие, как пустошь в голове. Утренний туман, растворяющий картинку перед глазами так сладко, как мамины, только испеченные булочки на ужин. Запах этого серого помутнения создает пустой холст в моей голове, на котором постепенно вырисовывается мое прошлое. Прошлое, за которое я так цепляюсь и дорожу им. Раньше я заставляла себя думать о будущем, но это место освободило меня от такой нужды. Я ненавижу будущее так же сильно, как свои эмоции, чувства и мысли, что будто из нерушимого камня в моей душе стоят статуями и бьются друг об друга, разжигая костер паники и взрывая всё, что так старательно я выстраивала год за годом. Домашний бардак – бардак моей головы. Здесь я легко могу от него сбежать, пройдясь по горным тропам, считая каждый камушек на пути и пересекая каждый день новое препятствие. Это то место, что я искала всю свою жизнь.
Водопад — течение жизни. Одной, двух или может всей планеты? Но этот водопад – моё личное течение. С ним смываются моя паника, сверху вниз спускаются, словно по каменным скользким ступеням, мои волнения. Всё, от чего я не хочу бежать, ведь так привыкла и до безумства полюбила, словно мать своего ребенка, просто скапливается у мягкого, будто из облаков, подножья водопада, этого бесконечного и невероятно сильного течения… Он – мой последний путеводитель. Он уносит моё сердце, мою душу, моё сознание туда, откуда я никогда не вернусь, туда, куда я так стремилась всю свою небольшую, но каламбурную жизнь. Каждую ночь я теряюсь во тьме у вершины водопада, убегая от своих идей, этих пустых холстов и глухого, до самого писка, звука в моей голове.
Каждая капля, что переливается на солнечном свете, сверкает, как драгоценные камни на шее бездушной богатой дамы, и ослепляет твои нежные глаза. И весь этот падающий поток создает новый источник света, пробиваясь сквозь густые туманы. Шумом грусти, печали и отреченья глушит суету в душе, те самые назойливые мысли жизни, что притупляют человеческие возможности. Наблюдая за водопадом, мозг словно позволяет задействовать почти всего себя на 100%, и перед вашим сознанием наконец-то открывается весь спектр ваших возможностей. Границы в голове просто растворяются, словно в кислоте этого водного источника, и вы можете думать и создавать то, что казалось просто невозможным. И именно в момент, когда водопад затмевает ваш разум и вы попадаете в некое иное пространство, как белая комната в голове, вы понимаете, что живете. Что до сих пор живете. Здесь я могу находиться хоть целыми сутками, но от мыслей не сбежать, они когда-нибудь да возвращаются, и потому мне приходится снова оборачиваться и с изрывающими чувствами в душе легко, словно танцуя, идти обратно в логово пустого, но до безумства и слёз приятного существования. Я больше предпочитаю существовать, а не жить, если быть честным… Ты словно находишься в совершенно другом измерении, в некой абстракции этого мира. И это место идеально подкрепляет твой моральный голод и подливает масла в огонь твоих доводов, открывая новые пространства твоего бескрайнего, но сводящего с ума, воображения…
-Твой отец, Деннис, был хорошим человеком. Но насколько он был полон?… – подняла я свой взгляд в потолок, словно на звездное ночное небо.
-В каком смысле полон?
-Душевно, Деннис… Он был человек непредсказуемый, но мне так ясен и понятен. В первую нашу встречу мы знали друг друга так хорошо и глубоко, как никто не мог знать даже самого себя… Мы всегда были единым целым, несмотря на время и совершенно разные судьбы. Мы понимали друг друга. Мы знали, о чем думали. Мы видели друг друга насквозь. В нас это изрядно подогревало кровь до такой степени, что Он смеялся до самых слёз, пока меня ломало изнутри от моего стыда, страха, волнения и прочих переживаний…
Во время разговоров с Ним, мои, ещё на тот момент обитавшие в бедном, сером, обветшалом захолустье, душа и голова уходили на прогулку в туманный лес, и вся эта серая, вязкая, но свежая муть притупляла мой разум. Я словно становилась пустой тыквой на Хэллоуин, в которую закидывали конфеты, а я радовалась, как ребёнок.
Он стал причиной моей первой и последней попытки пойти против своих принципов…
Это были университетские времена, когда за моей спиной накопился неплохой багаж опыта как в творчестве, так и коммуникации. Я гордилась своей личностью, что самостоятельно слепила из кривых веток и склизкой грязи. Людям было интересно со мной. Это грело моих таракашек в голове до какого-то момента, но после я сдула этот противный, грязный и неприятно обжигающий огонёк свечи. Люди, что меня окружали на работе и учебе, все были одинаковые: глупы, скучны и зависимы от своих потребностей. Поэтому я окончательно прекратила стремиться стать чуть ближе к этому миру. На самом деле, единственное, что меня расстраивало – это то, что людей привлекали мои мысли, что опровергали их жизненные принципы и устои, привитые с детства, а не работы. Да, они также выражали интерес к моему творчеству, но не такого, как я ожидала. В буре своих эмоций, стыда и собственного же призрения я начинала работать вдвое, втрое, в десятки раз больше и забываться в океане мыслей, чтобы хоть кто-то обратил свое жалкое внимание на эти бездушные холсты…
-Давай поговорим о моих работах.
Первая коллекция, что я создала еще в школе, мало кому понравилась. Те работы я посвятила идее жизни и смерти, где стремилась раскрыть это через свои взгляды и мнения. Даже после пришлось написать небольшой пролог к ней, чтобы донести свои идеи в правильном ключе. К сожалению, я тогда не понимала, что весь антураж заключается в совсем противоположном: каждый, воспринимая все по-своему и пропуская через линзы своих нравственных принципов, должен выносить собственное индивидуальное мнение. Индивидуальность. Это то, что люди чаще всего забывают в нашем обществе. Именно по этой причине осталось так мало тех, кто может подстраиваться, гнуться и в итоге получать желаемое от людей. Просто людям стало это не по нраву, им стало лень.
-Коллекцию, как мы знаем, я назвала «Владение и приобретение». Смешно и глупо, однако.
До сих пор, прожив столько веков, ни один человек так и не узнал точно, т.е. с научной доказанной точки зрения, что же людей ожидает после смерти. Именно поэтому, думаю, на тему смерти и бессмертия могут говорить столетиями. Всё это как очередной колодец во сне: без дна и с резким пробуждением… Бывает размышляешь и в какой-то момент приходишь к исходной точке, к исходному вопросу, что вновь тебя поглощает в раздумья, и осознаешь, какими бы путями ты не шел и в каком бы направлении не искал, в кольце смерти и жизни ты всегда вернешься назад, ничего не решив для себя.
Цикличность (или вечное возвращение) — концепция восприятия мира как вечно повторяющихся
событий.
«Владение и приобретение»
Хочу поделиться мыслями, что наполняли меня во время создания этой коллекции.
Жизнь можно представить любым предметом или чем-либо еще. Кто-то в пустую прожигает её, тратя всё время на тусовки, наркотики, алкоголь и уничтожение личности (– мясо), кто-то растрачивает себя и свою индивидуальность еще на этапе подросткового возраста и по итогу тухнет до конца своих дней в 4 стенах какого-нибудь неизвестного и гнилого офиса или же в забегаловке на углу (– суета), есть те, кто отдается полностью какому-нибудь избраннику и посвящает себя до последней капли ему и семье, т.е. пустой очередной потребности – любовь (– ваза). Не осуждала никогда таких людей, но осуждала то, во что они превращались по итогу. И из этого передо мной вечно вытекал вопрос: а каков тогда смысл жизни? Стоит ли отдаться ничтожным потребностям или всё-таки нужно пробовать уничтожаться и начинать существовать, погружаясь в свой мир, разум, душу… и требуя от себя с каждым днем всё больше, истощая себя до максимума, но приходя, возможно, к нереальному и раньше вообще не встречавшемуся результату? Жизнь в нашем мире – всего лишь какая-то мимолетная искра, особенно если эта жизнь принадлежит обычному смертному, ничем не выделяющемуся. И знаете, каждый раз знакомясь с кем-то, осознаешь, что люди и не думают о том, что могут, например, завтра умереть. А что если все будут так же часто и непристойно думать о смерти, как это делала я всю свою никчемную жизнь? Люди изменят свои нравственные взгляды и принципы? Придут к тому, что слепо следуя своим потребностям, они забывают о личности?… Ведь знаете, когда ты осознаешь, что смерть не близка, жизнь уже невыносима, а к существованию не можешь прижаться столь сильно, как хотелось бы, начинается невероятно легкий и приятный, хоть и невыносимо громкий, шум в голове, в душе… Он словно оглушает, уши разрываются от писка, а внутри, где-то глубоко в сердце, где разум не всегда может одержать свой статус главенства, всё сжимается до малюсенького размера и следом внезапно взрывается, разрывая всё, что было создано, разбивается, ломая всё, что было склеено.
-Всё же немало коллекций я успела создать и показать этому миру…
-Кстати, а какая же ваша коллекция будет любимой? – спросил Деннис, — Наверное, «Waterfall on the Hill», что и была создана после учебы в институте?
-Не знаю, Деннис. Боюсь, что у меня так и не появились чувства симпатии к какой-либо из моих коллекций. Хоть я и отношу любовь к глупой и даже в чем-то отвратительной потребности, но так или иначе я считаю, что она есть во всём существующем, кроме фильмов про неё саму же. Так что где-то в глубине души, может я и отдаю какое-то особое предпочтение коллекции «Waterfall on the Hill».
С удивительным блеском в глазах смотрел на меня Деннис. Они у него были такого же цвета, что и у его отца: холодный голубой в основе, по окантовке радужки насыщенный темно-синий, словно никогда не существовавший цвет в природе, и ярко бордовый, даже кровавый, цвет вокруг зрачка… Эти глаза были невероятно живые, хоть и казалось, что это фальшь.
Но что же насчет любви к своим работам? Может я уже настолько отреклась от человеческих потребностей, что даже потеряла какие-либо чувства и по отношению к творчеству, что создавала всю свою жизнь… Но ведь я всегда считала, что это единственный верный выбор. Но правильно ли и сейчас так считать?..
В меня словно внезапно выстрелили. Прямо в душу.
У меня потекли слёзы.
— Что случилось, Виолетта?! – Денниса охватила паника, он был в полном недоумении и не знал. чем помочь.
-Сутки назад всё было не так многозначно, знаешь… Сейчас, словно из тумана, резко начал улетать силуэт твоего отца. Именно этого моё подсознание ожидало от диалога с тобой? Может, это была очень громко кричащая мольба о помощи? Может, и вправду я слишком затянула и Он всё же был прав?.. Деннис, я не знаю.
Молодой человек видел и чувствовал, как душу его собеседницы стало резко рвать на части. Он подумал, что может именно сейчас тот момент, о котором она говорила? Момент разрушения внутренних принципов и выстраивания иной личности с новыми возможностями и границами? Но, к сожалению, Деннис не знал, как мог бы помочь Виолетте. Он спокойно ей сказал:
-Слушайте… Ваше дело – говорить, моё – писать.
И мой мир сломался.
Тут на меня хлынули все эмоции, что были скованны ещё со школьных лет. Тут же на меня хлынули все воспоминания о Нём, о которых я совсем позабыла… И я вспомнила слова, что Он мне говорил: «Наши желания не приведут нас в один дом, и тебе это прекрасно ясно…» И я вспомнила его глаза в отчаянии, что повторяли мне это из раза в раз. Только сейчас я могу прочесть в них фразу: «Я надеюсь». Только сейчас я услышала в своей душе: «Не уходи, останься. Вытащи меня из мечтаний о бесконечном существовании…»
Только сейчас я понимаю, что одна.
Я пришла к финалу своего сценария.
Но я пришла другая, совершенно не такая, как было запланировано.
-Деннис. К черту это творчество, к черту все эти идеи и моральности! К черту все мои бездушные картины!
Его улыбка открыла мне глаза.
-Деннис, пожалуй, стоит начать по новой. Думаю, мой рассказ был не о том. И знаешь, неважно, увидит ли это интервью свет и глаза читателей или нет, я расскажу чуть больше о себе, чем хотелось. Я расскажу историю глупой и даже в чем-то отвратительной потребности. Я расскажу историю любви…
Деннис Малик улыбнулся. Виолетта Хилл громко-громко рассмеялась. За окном была уже глубокая ночь. Начало нового дня. И это время навсегда запомнит два сердца, две души, что связаны тонкой старой нитью судеб. И это время наконец одно из сердец проживёт в самом деле не в одинокой пустоте.
(Текст урезан специально для конкурса)
