Принято заявок
2558

XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Проза на русском языке
Категория от 14 до 17 лет
Я хочу заказать разговор

Когда-то у нас было время — теперь у нас есть дела…

Илья Кормильцев

Она стояла на краю самой настоящей пропасти, не решаясь сделать последний шаг, а позади уже напирала, как гигантский стальной пресс, шумная толпа. Люди выдавливали Веронику из узкого коридора поезда на перрон, словно не понимая, что когда платформа ниже ступенек поезда на добрых полметра, правой рукой ты тянешь тяжёлый чемодан, а на ногах у тебя 8-ми сантиметровые шпильки ситуация становится крайне сложной.

Вероника уже ненавидела этот вокзал, секретаря компании, который опоздал с заказом билетов, из-за чего пришлось ехать с пересадкой и, конечно, посёлок городского типа, где эта пересадка происходила.

Придумали ещё «посёлок городского типа». Её город-это гигантский мегаполис со стеклянными высотками, офисами ведущих компаний и бесконечным движением новеньких автомобилей. А посёлок городского типа это тогда что? Стеклянные избушки и элитные бренды в ларьках на центральном перекрёстке? Да-да. Здесь если определить, где находится центр поселения, то это уже можно посчитать за чудо. Судя по количеству домов и расстоянию от них до кромки леса, центром тут был весь посёлок или этого центра не было вовсе.

А ещё вспомним злополучный перрон. Во всех городах платформы уже были подняты по единому стандарту высоты на уровень пассажирских поездов, но посёлок городского типа это же «типа» не город.

При помощи титанических усилий и природной ловкости Вероника, а вместе с ней и чемодан переправились на противоположную сторону.

Следующий поезд прибывал только через 3 часа, и нужно было найти место, где можно будет поработать в личном аккаунте. Спустя пару минут на краю малюсенькой вокзальной площади с кафешкой под лаконичным названием «У вокзала» обнаружилась длинная деревянная скамейка с изогнутой спинкой. Она стояла на краю поляны, за которой начинался бархатный изумрудный ельник.

На скамейке уже сидела девушка в чёрных синтетических брюках, отблескивающих на свету, и белой блузке. Чемодана или дорожной сумки при ней не было, она ничего не продавала ― просто сидела, теребя в руках стебелёк какого-то растения. При приближении Вероники девушка быстро подняла на неё глаза и тут же опустила взгляд на свои руки.

«Мешать не должна, и хорошо»,― подумала Вероника.

Она села на скамейку и открыла личный аккаунт.

Электронный голос тут же произнёс:

— Здравствуйте, Веро́ника.

Ребрендинг своего имени она провела ещё несколько лет назад, просто изменив ударение. Этого требовала должность в солидной фирме. Специальная команда разработчиков создала для неё эффектную личную подпись, каллиграфическое начертание фамилии, имени и отчества и загрузила в кабинет. Как говорил их ментор: «Пока вы работаете на имя, имя тоже должно работать на вас».

Голос продолжил:

― Сегодня Вы отстали от графика продуктивности на полчаса, норма усвоенной информации выполнена лишь на 60%. Предлагаем Вам посмотреть учебный фильм или ознакомиться с экономическими сводками.

Подобный аккаунт вместе с электронным помощником был почти у каждого гражданина страны. В нём, начиная со школы, автоматически фиксировалась продуктивность дня человека, распределение им денежных средств, все достижения и промахи. На основе всего выше перечисленного составлялся рейтинг. На него ориентировались работодатели при приёме на работу, преподаватели и органы государственных служб. Продуктивность дня и вечное развитие ― вот девиз современной системы.

Вероника нажала на кнопку запуска фильма, но вместо привычной заставки с бегущим человечком появился только круг загрузки. В этом миллион раз проклятом месте не ловил даже интернет. На Нику накатила паника. Рейтинг снижался с каждой минутой, мозг чуть ли не метался в черепной коробке без очередной порции информации. Взгляд девушки судорожно заметался по сторонам в поисках неизвестно чего. Деревья, вокзал, тёмная вихрастая макушка, отблеск синего металла, автомобиль, кафе, деревья, макушка, отблеск… Стоп. Отблеск синего металла. Это спасение.

На груди у незнакомки был приколот значок Федеральной службы полезного диалога. Служащим этой организации можно было заказать разговор на любую тему от мифов древнего Китая до закона Бойля-Мариотта. На эту специальность обучались в вузе около 5 лет, сдавали сложные экзамены и тесты на психику. Встретить такого специалиста здесь было странно, но недавно правительство говорило о распределении нескольких потоков студентов на практику в сёла и маленькие города. Что ж видимо этому посёлку повезло, а вот практиканту с местом не очень.

Вероника встала и решительным шагом двинулась к девушке.

— Здравствуйте, я хочу заказать разговор.

― Здравствуйте, представьтесь, пожалуйста.

― Меня зовут Вероника.

― А меня Гоша.

― Что?

Да, кудрявые волосы были короткими, а фигура довольно худощавой, но перед ней однозначно сидела девушка.

Работница службы покраснела.

― Извините, Маргарита. Просто все называют Маргошей или Гошей.

Разговор получался странным. Вероника списала всё на неопытность практикантки и, отсканировав код с её прибора, перевела последние свободные на сегодня деньги на счёт Маргариты.

― Давайте перейдём на «ты».

Это показалось Нике диким.

― Я знаю Вас всего пару минут, а потому не считаю такой подход правильным.

― Тогда я буду обращаться к Вам на «Вы», а Вы ко мне на «ты». Скороговорка у меня получилась. Не люблю, когда ко мне обращаются во множественном числе. Хочется обернуться и посмотреть, не стоит ли кто позади. Может я пришла с кем-то.

― Ладно.

― Откуда Вы приехали? Как прошло время дороги?

Этого Вероника и её бунтующий мозг уже не выдержали. Маргарита должна была принять заказ и завести разговор на интересующую тему, наполняя разум новым, но она, нарушив инструкцию, зря тратила время.

―Я хочу поговорить о теориях Дюркгейма .

―Что ..?

Всё её лицо будто оголилось. Осталось лишь недоумение.

― Я сделала заказ и хочу поговорить о Дюркгейме.

― Я не знаю кто это. Понимаете, это не совсем мой прибор, а тёти. Она приболела и попросила… Ну, попросила.

―Давайте поговорим хоть о чём-нибудь, только полезном.

― Могу рассказать об Александре Пушкине.

― Кто это?

― Поэт и писатель девятнадцатого века, лет 80 назад его даже проходили в школах, когда те были коллективными, а не индивидуальными как сейчас.

Маргоша читала стихи и рассказывала факты биографии. Потом она говорила о неком Есенине или Евсенине, затем о ямбе и хорее. Информация была не применима в реальной жизни, но хоть что-то.

―Тан-тан-тан, таан,тан.

« Может спустим на воду корабли,

Срежем якоря и прочь от земли?

Старая пластинка, вальс: раз-два-три,

раз-два-три»

Марго выхватила из кармана телефон старого типа. Таким пользовались лишь старушки. Никакого голографического изображения и 3D эффекта, лишь голос и плоская картинка на поверхности.

―Альёёё!

Маргоша тряхнула чёлкой и прижала острым плечом к уху допотопную пластину. Девушка была похожа на птицу, чистящую свои перья: наклон головы, топорщившееся крыло-плечо. Руками Гоша что-то судорожно искала в сумке.

― Гном гнома слушает у телефона!

На другом конце неразборчиво забормотал, засвистел, зазвенел тоненький голос.

― Нашла, ― прошептала Гоша, достав из недр сумки огрызок карандаша и фантик.

― Ну, не то, а ладно. Нет, я не тебе. Что говоришь тебе привезти? Цветочек аленький? Голос в трубке превратился в бухчание. Да, шучу, шучу, ворчун. Фломики и мармелад из дыни? Заказ принят, ожидайте доставки через 4 часа.

Тонкие пальцы с силой нажимали на карандаш, записывая на обороте фантика пожелания. Стержень проколол бумагу в нескольких местах, оставив на синтетических брюках несколько серых закорючек.

― Что ты говоришь? Ах, ромашки ему привезти. Рома-ромашка, сознавайся кому ромашки? Ну и чёрт с тобой, но ты учти всё в этой жизни не бесплатно. Я тебе мармелад, а ты мне информацию. Нет, про сложносочиненные предложения не хочу, я их давным-давно прошла и даже убежала. Хочу про ромашки.

Она рассмеялась. Смех был приглушенным, как шуршание гальки под ногами.

―Ага, покедова маленький ворчун. Гном для гнома: «Встретимся дома».

Маргоша тщательно расправила рукой фантик, сложила его несколько раз, прогладив каждый загиб, и убрала в карман брюк. Глаза, не мигая, следили за шуршавшим листиком. Девушка будто забыла о «работодательнице». Нике напоминать о себе почему-то не хотелось, но с неба вновь раздалось звонкое «уважаемые пассажиры», и дальше пошёл такой же звонкий, но абсолютно непонятный гул из слов.. Нам вообще часто говорят что-то с неба. Это что-то очень важное, но оно всегда разлетается, отражается в миллионах вещей и людей вокруг. Мы не принимаем послание, и оно отправляется по обратному адресу. Наверное, скоро нам прекратят говорить что-то с неба.

От гула Гоша вздрогнула, тряхнула головой и неловко улыбнулась Веронике. Улыбка была мягкая и тёплая как старое одеяло, лежавшее у мамы Ники в кладовой. Одеяло было цветастым и большим, не умело менять температуру и толщину, но нам нём в детстве папа учил девочку делать кувырки посередине гостиной, ведь кувырки «развивают ловкость, помогают преодолеть фобии и являются замечательным упражнением для развивающегося организма». Так говорил мнущейся у края мата Нике ментор, а папа смеялся и кувыркался сам, каждый раз чуть не снося полку или стул, чтобы доказать безопасность одеяльных тренировок.

― Извините, братишка. Если уйти из центра посёлка, то связь только на станции ловит, вот он и позвонил, пока я отсюда не ушла. О чём мы говорили? Я всё позабыла.

Как можно забыть, о чём говорил с человеком. Все данные должны быть моментально разложены и структурированы. Они точно говорили о …

― Я не помню…Я правда не помню!

―Тогда о чём бы Вы хотели поговорить?

Бросать блок недоговоренной темы ― значит оставить в голове не до конца заполненную ячейку с информацией. Недопустимо, но выхода не было. О чём же ещё спросить человека с таким ограниченным информационным набором?

― У тебя такое странное устройство связи, нет голограммы. Как можно поддерживать диалог с собеседником, не видя его. Так же нельзя интерпретировать его мимику, сделать анализ мелких движений. Это ужасно. Будто кто-то подошёл со спины и шепчет тебе в самое ухо, а ты шепчешь в ответ. Это слишком личное.

Маргоша уже не улыбалась. Она сидела, поджав под себя ногу, и накручивала на палец травинку.

― А может Вам никто не шепчет, а шепчете только Вы?

― Что?!

― Может быть, я сейчас ни с кем не разговаривала. Откуда я знаю, что тот голос ― это не мои мысли? А мои мысли― это не чей-нибудь голос?

Она резко выпрямилась.

― Закройте глаза.

― Зачем? Это эксперимент?

―Эксперимент? А, да.

Вероника закрыла глаза.

―Что Вы видите?

―Ничего.

―Тогда лучше так.

Рядом зашуршало, и висков коснулись прохладные пальцы. Они повернули голову чуть в сторону. Перед глазами или внутри глаз поплыли багряные, оранжевые, синюшно-фиолетовые пульсирующие пятна.

― Что Вы видите теперь?

― Свет солнца через кожу век.

― А может это вселенные или знаете, как в фильмах, комната в нашей голове, где посередине стоят два стула, и на одном стуле сидите Вы, а на другом Вы и спорите друг с другом. Сегодня один из стульев займу я, только Вы представляйте себя и не думайте, совсем. Просто пульсируете вместе с пятнами в голове.

Не думать. Её мозг ― машина, считающая и анализирующая. Машину можно отключить нажатием кнопки, мозг же не выключался, подавая информацию о дыхании около уха. Представить себя оказалось ещё сложнее. Не смотря на то, что своё лицо она видела чаще любых других лиц в отражении в зеркалах, на аватарках в аккаунте продуктивности и учёта, собственные черты размазались. На стул неловко присела абстрактная фигура. Она заговорила, не двигаясь и будто не открывая рта.

― Мы сидим. Под нами что-то твёрдое. Наши подушечки пальцев, ладонь чувствуют шероховатость и тепло от нагретой древесины. Мы точно знаем, что это твёрдость, тепло и шероховатость. Но что такое эти самые твёрдость, тепло и шероховатость? Сдвинем немного руку. Там металл и холод. Чувствуем одновременно холод и тепло. Нервные окончания передаю нам странные сигналы. А ты уверена, что другие люди чувствуют холод также? Может у них свой собственный холод. А цвет? Мы сидим в оранжевой комнате. Оранжевый ― всё просто. Говорят цвета не существует и всё, что мы видим ― это лишь разное преломление света. А вдруг у других людей оранжевый совершенно другой, и когда мы смотрим на один и тот же цвет и говорим набор букв О,Е,А,Ы,Р,Н,Ж,Й,В в определенном порядке, то видим совсем разное. А если мы сейчас подумали полнейшую чушь, и всё давно объяснено учеными и оранжевый ― это только оранжевый?

Фигура застыла магматической лавой. Позади пульсировал несуществующий теперь оранжевый. Нике было страшно, хотелось спрятаться в привычный архив информации, построить из цифр привычную крепость, проанализировать, но как анализировать абсурд и прятаться от … себя?

― А теперь замрём. У нас есть ноги ? Нет, не шевелимся. Есть? Не знаем. А крылья или хвост? Хотя хвоста точно нет. Иначе мы бы на нём сидели. А мы сидим? Ладно, всё равно. Помним Аню? У Ани пепельная стрижка под ёжик, и вчера мы слушали музыку через одни наушники, сидя на крыльце.

Ника Аню не знала, но её знали Ника и Гоша, и слушали, и завтра пойдут за брусникой.

― Помним?

― Hа все вопросы pассмеюсь я тихо,

Hа все вопросы не будет ответа,

Ведь имя мое — Иероглиф

Мои одежды залатаны ветром ―пропел тихий голос.

С висков исчезла прохлада или по крайней мере то странно ощущение, которое называется прохладой. Фигура встала и, подхватив стул, ушла в пульсирующее пятно.

Мы..Я.. Вероника открыла глаза. В голове было чувство пустоты, как будто там должно было быть третье полушарие мозга.

Маргоша сидела, откинувшись на спинку скамейки и скрестив руки на груди, Её глаза были закрыты.Рука потянулась вниз и сорвала одуванчик, и ещё один. Тонкие пальцы перекручивали между собой такие же тонкие стебельки.

― Вероника, извините. Вы..

―Ты.

Вы ―это всё, что было в Нике. Марго теперь была частью этого. Вероника и она были «мы». Ты и ты.

―Хорошо. О чём ты хочешь поговорить?

― Я не хочу говорить.

Вероника ничего не хотела. Аккаунт наверняка отметит её непродуктивность и снизит общий показатель в личном деле, но она не хотела. Говорят «нет слова хочу, есть слово надо», но как же его нет, если оно есть? Девушка подумала об этом только сейчас. Однако руки и сознание будто тряслись, они привыкли делать, двигаться.

Гоша видимо всё поняла или просто ей стало неловко молчать.

― Давай сплетем по венку? Одуванчики уже, правда, побелели-поседели, но не страшно.

―Я не умею.

В детском саду им всегда запрещали рвать одуванчики, их сок пачкал красивую и опрятную одежду. Облик становился недостойным приличного члена общества и порочил честь детского центра развития. Именно так. «Детский сад! ―говорила директриса, ― мы выращиваем не беспомощные растения, а людей нового поколения, у нас стандарты». Сорвать тихонько желтоголовик и отнести под кофтой в шкафчик, чтобы в конце дня гордо вручить маме не получалось. После прогулки всех выстраивали в шеренгу и требовали показать ладони. «Преступник» вычислялся мгновенно по бурым липким терпко пахнущим травой пятнам на ладонях. Однако дети всегда найдут выход. Сорви вначале лопух, а потом сорви этим листом упругий стебель одуванчика. Правда, плести венки так никто мог.

―Показать как? Если не хочешь, скажи.

―Хочу.

―Тогда рвём много одуванчиков, очень много.

Гоша встала коленками на скамейку и перевесилась через спинку. Её рука целыми снопами рвала поседевшие цветы.

Ника поднялась и, сняв туфли, пошла по траве. Да, производители супер утягивающих колготок нового поколения вряд ли предполагали, что в них будут ходить прямо по подорожнику, клеверу и мелким веточкам. Вероника сорвала первый цветок. Из сочного стебля потекло белое молоко.

Хруст.

Маргоша стояла за Никой. В этот момент на девушку что-то нашло, и она дунула на белую шапку цветка прямо Рите в лицо.

Гошка засмеялась. В её волосах были белые зонтики. Одна пушинка зацепилась за ресницы. Девушка сняла её кончиком пальца и сдула в предзакатный сумрак.

Цветы были собраны, и они уселись прямо на лужайке, прислонившись к ножкам скамейки .

Вначале Рита пыталась просто показать плетение на своих руках, но поняв, что сегодня вечером Ника ― человек бесполезный, придвинулась ближе и взяла её ладони в свои. Это было как парная игра на фортепиано или сложный танец с элегантными фигурами.

Среди умудренных жизнью одуванчиков попался один жёлтый цвета спелой дыни. Ника фыркнула.

― Что?

―Я тут подумала, а если мармелад из дыни на самом деле делают из одуванчиков.

Гоша расхохоталась

―Главное чтобы один ворчливый гном об этом не узнал

Венок получился красивым, хоть и наполовину облетевшим. Маргоша с торжественным видом водрузила его на Вероникину голову. Девушки улыбнулись друг другу. Вдруг лицо Маргоши стало серьёзным.

― Стой, замри.

―Что…?

Она потянулась руками и аккуратно сняла с головы венок и тут же отбросила его под скамейку. На единственном жёлтом цветке сидела пухлая пушистая пчела. Ника с визгом отскочила, Маргоша не отставала.

―Всё, теперь это её скамейка.

В этот момент раздалось противное пиликание, и механический голос произнес:

― Время оплаченного разговора окончено. Если хотите продлить заказ, оплатите следующий час носителю разговора.

Они замерли. Продлить заказ Ника не могла, денежный лимит, который был отведён на сегодняшний день, закончился, а включать экстренный запас было чревато восстановлением пароля у программиста и разговором с психологической службой компании, ведь для использования резерва должны быть веские причины иначе это означает твоё неумение распределять средства. Гоша всё также стояла перед Никой, их ничего не разделяло, но продолжить говорить просто так— унижение, мольба о человеческом тепле от незнакомого человека.

Это солнышко снова поняло всё мгновенно и , закусив губу, сняло со своей блузки значок. Крепление было чуть -чуть поржавевшим и оставило на ткани две коричневые точки. Гоша нерешительно поднесла значок к Никиной кофте. Та едва заметно кивнула. Замкнувшись, прибор вновь пиликнул, сигнализирую о перенастройке на другой личный аккаунт.

Маргоша тряхнула чёлкой и, будто бросившись в омут , быстро произнесла.

―Здравствуйте, я хочу заказать разговор.

―На какую тему вы желаете получить продукт?

― Пчёлы и их опасность для человека.

Они сидели на траве ещё долго, пили невкусный, обжигающий чай из маленького привокзального кафе, заедая напиток удивительно вкусными пирожками. За всё заплатила Гоша. «Так странно иметь на счету несколько десятков тысяч и не суметь купить себе чай. Приеду домой, отключу функцию лимита, всё равно, что понизится рейтинг»― подумала Вероника .

Через час вновь прогудело, как эхо в горах, объявление .Прибыл поезд.

Ника чуть не забыла туфли и пошла по перрону босиком. Гоша, смеясь, бегала за ними до скамейки, пока Вероника краснела под осуждающим взглядом проводницы первого класса элитного скоростного поезда. Та ещё не знала, что где-то в волосах у Ники наверняка запуталось несколько белых зонтиков. Такой живой девушка не чувствовала себя давно. Зонтики, впитавшие всю грязь платформы колготки привязывали к земле гораздо лучше знаний о законе всемирного тяготения или о географических особенностях окружающей местности.

Гошка загрузила Нику в купе и вышла на улицу. Ну вот и всё. Стало грустно, но вдруг над ухом раздался глухой стук. За стеклом знакомо встряхнули челкой. Тут запищал значок, Вероника чуть не забрала его с собой. До отбытия поезда оставалось 10 минут.

Ника отодвинула оконную створку и перевесилась через раму. Значок вновь оказался на блузке у Гоши, оставив в белизне новые темные точки. 7 минут.

―Я хочу заказать разговор.

2 минуты. Нике повязали на запястье травинку.

1 минута. Гоше судорожно завязывают тугой зелёный узел на хрупком запястье.

Высушенное зелёное кольцо лежит на верхней полке шкафа.

Шалтаева Екатерина Юрьевна
Возраст: 18 лет
Дата рождения: 01.09.2005
Место учебы: МОУ СОШ № 8
Страна: Россия
Регион: Карелия
Город: Кондопога