Принято заявок
2558

XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Проза на русском языке
Категория от 14 до 17 лет
Вот бы вернуть время назад

Слышать воющие рыдания так долго для меня в новинку. Я никогда до этого не был на похоронах. Мне было пятнадцать, когда умер мой дядя Терри, но я не захотел идти на кладбище. Весь этот ритуал внушал мне ужас, и я решил оплакать его в одиночестве.

Но я не мог не прийти на похороны моего лучшего друга.

Его младшая сестрёнка, хныкая, держала меня за рукав костюма, пока я отстранённо глядел куда-то в пустоту. Наши мамы стояли рядом и заливались слезами. Я не мог тоже просто стоять и плакать, мне хотелось уйти отсюда подальше, не слушать этих стонов. Мне хотелось запереться у себя в комнате, подальше ото всех и немного подумать.

Осень словно назло была солнечной. Медовые лучи солнца проходили сквозь облетающие деревья и наполняли светом пустынные улицы маленького города. Я старался любоваться природой, когда мы с мамой ехали домой, только для того, чтобы попытаться отвлечься и хотя бы секунду не думать о случившемся.

Когда мы пришли домой, мама что-то попыталась сказать, но я тихо пробормотал, что мне нужно побыть одному. Мать посмотрела на меня уставшими, покрасневшими глазами и, проведя рукой по моей щеке, кивнула. Зайдя в комнату, я лёг на кровать, которая уныло проскрипела под моим весом, и впервые позволил себе подумать над одной мыслью:

«Почему он это сделал?»

Она не выходила у меня из головы всё это время. Я не мог понять, почему он вдруг схватил таблетки своего отца и проглотил их, весь бутылёк. Как, почему он решил убить себя?

Конечно же, он редко бывал жизнерадостным. Я не помню, когда я в последний раз слышал его смех. Но кому какое было дело? Это же подросток, подростки часто бывают грустными. Так наверняка думали его родители, семья, учителя в школе и простые прохожие. Зато я по-прежнему не мог взять в толк, как я не углядел в его глазах эту ужасающую пропасть, как я не заметил его состояния. А ещё называл себя его лучшим другом.

Я потёр почему-то намокшие горячие глаза.

Стоящее за окном дерево, так же как и всегда, настойчиво скреблось веткой по стеклу.

***

Моя мама вдруг стала по-другому относиться ко мне. Вчера она купила детский йогурт и с утра приготовила мне завтрак. Я не стал говорить ей, что уже не ем детское питание и вполне могу приготовить себе поесть сам, не хотел её обижать. Возможно, мама просто обеспокоена тем, что случилось с моим другом, и боится, как бы и я не побежал сбрасываться с крыши. Наверное, стоит поговорить с ней и объяснить, что у меня всё в порядке, но у меня нет сил на это.

Я не пошёл в школу. С мамой это даже не обсуждали. Было понятно, что от меня не будет никакого толку там, я буду просто пялиться в стену в оцепенении. Но маме пришлось пойти на работу.

Мне казалось, что стены давят на меня, и я решил прогуляться. Вчерашнее солнце закрыли мутные серые тучи. Днём в понедельник людей было мало, поэтому улицы были пустыми, словно весь город вымер.

Его звали И́ан.

Он был моим лучшим другом во всех смыслах и значениях. Не помню точно, как мы познакомились. Но меня всегда преследовало чувство, что мы дружим ещё с прошлой жизни. Дружили.

В школе нас нельзя было разлить водой, мы всегда держались вместе, готовы были в любой момент встать на защиту друг друга или помочь с каким-нибудь предметом.

Когда мы были совсем маленькими детьми, Иан зашёл за мной, чтобы мы могли вместе погулять. Но пошёл дождь, и мама сказала, чтобы он остался у нас, пока ливень не прекратится. Время шло, а дождь не хотел останавливаться. В итоге мама решила, что Иан останется у нас ночевать. Ни моя, ни его мама не водили машины, а бежать пешком ему было бы далеко, и был велик риск заболеть.

«Я почему-то очень ярко запомнил тот день. Мама приготовила нам лазанью, и мы смотрели какой-то диснеевский мультик, кажется, «Братец медвежонок». Потом мы проводили время за игровой приставкой. А вечером, когда мама уложила нас спать в одной комнате, Иан достал из кармана небольшой фонарик. Он включил его и спросил:

– Джек, а ты хочешь путешествовать, когда вырастешь?

Я растерянно нахмурился, приподнявшись на локтях.

– Не знаю, – честно прошептал я.

– Как это не знаешь? – Иан вздохнул. – Путешествовать же здорово!

– А как это — путешествовать?

Иан поморгал. Я отчётливо видел тень от его ресниц, создаваемую светом фонарика. Он передал его мне, затем стащил несколько подушек на пол, раскладывая их каким-то непонятным образом. Меня это не возмутило. Напротив, было любопытно. Мы улеглись на эти подушки, и Иан вновь подставил фонарик к своему лицу:

– Путешествие – это когда ты отправляешься в другие места, где ты ещё не был, и понимаешь, насколько мир красив, – тихо сказал он, едва шевеля губами, словно делясь сокровенной тайной.

– Ты когда-нибудь путешествовал? – спросил я, на что Иан помотал головой. – А откуда тогда знаешь?

– Я в книге читал.

Я уважительно кивнул. Мы с ним даже в том возрасте любили читать, и что бы мы ни прочитали в желтеющих и пыльных книгах с приятным ароматом из библиотеки его дедушки, мы считали самой настоящей неоспоримой правдой.

– А мир большой? – мне вдруг стало интересно. – Много ли ещё мест, где я не был?

– Мир очень большой! – горячо проговорил Иан, распахнув глаза. – Я видел у дедушки старый глобус. На нём нарисован мир. Кажется маленьким, но дедушка сказал, что на нём наш город меньше самой крохотной песчинки.

Иан посмотрел мне в глаза. Мы определённо знали, что нас ждёт.

Мне так тяжело сейчас вспоминать всё это, но я почему-то терзаю себя этими мыслями. В день, когда я узнал о его смерти, я с трудом мог шевелиться, на похоронах только отстраненно глядел в никуда, а сейчас воспоминания нахлынули, заставив посмотреть на мир немного по-другому.

Я чувствовал себя ужасно. Словно что-то встало поперёк горла, и я не мог больше дышать, но продолжал жить. Улица за улицей… я даже не знаю, где я сейчас. Но что бы ни попадалось мне на глаза, всё будило во мне воспоминания, которые раньше вызывали мягкую улыбку, а сейчас лишь воющую тоску. Я приостановился, рассматривая улицу, полную меняющих цвет деревьев.

За несколько дней перед началом школы мы гоняли на велосипедах по этой аллее, когда огромные покрасневшие кленовые листья, гонимые ветром, падали на мокрый асфальт. Мы ехали наперегонки, громко переговариваясь между собой. Нам приходилось почти что кричать, потому что из-за ветра мы плохо слышали друг друга. Я всегда умудрялся обогнать Иана в самый последний момент, но он никогда не дулся, оправдываясь тем, что лишь немного расслабился под конец «гонки». Те дни были похожи на красивую фотографию со страниц журнала.

Осень тогда почти всегда была солнечной, а дожди шли очень редко и чаще всего ночью. А однажды утром мы проснулись и, сонно потирая кулачками глаза, увидели снег за окном. Увидели, что наш маленький город за ночь успел превратиться в огромный пряник, осыпанный сахарной пудрой. Как сейчас помню, что я тогда вскочил с кровати, побежал босыми ногами по холодному полу и, схватив телефон сразу же позвонил Иану. – Ты это видишь? – тихо спросил я, привставая на носочки и разглядывая маленькие снежинки, похожие на кружевные салфетки, которые неторопливо падали за окном.

– Вижу, – так же завороженно ответил мне Иан.

И мы так и стояли несколько минут, молча прижимая телефонную трубку к уху и в немом восхищении разглядывая сказку за окном.

Сейчас мне так хочется улыбнуться, вспоминая это, но я могу только хмуриться. Я продолжал идти по самому краю дороги и остановился вновь только спустя минут пятнадцать, когда захотел припомнить кое-что и об этом месте.

Мы с Ианом были во втором классе, когда мы, как обычно, гоняли на велосипедах во время летних каникул. Здесь асфальт не такой идеально ровный, как чуть дальше в городе. Не помню, что конкретно произошло. То ли я наткнулся колесом на какой-то камень или бордюр, то ли просто слишком резко затормозил, но закончилось тем, что я вылетел вперёд через руль и трагическим образом содрал себе всё, что только можно. Помню, как я, только глянув на все свои ранения, был готов заплакать. Иан спрыгнул тогда со своего велосипеда рядом со мной. Понятия не имею, как он умудрился дотащить заплаканного меня и два тяжёлых велосипеда до моего дома, ведь он далеко отсюда. От того дня в памяти у меня осталось только небо. Потому что мы с Ианом шли и старались смотреть вверх, лишь бы не глядеть на мои изодранные в кровь колени и ссадины на локтях. Это бы только напугало нас ещё больше.

Я прикрыл глаза и наклонился, чтобы коснуться пальцами шрама на колене, который остался после того весёлого денька, и заодно сорвал одиноко растущую на обочине ромашку. Шаг за шагом я шел дальше по городу, засунув руки в карманы. Вон там, на другой стороне дороги, из-за жилых домов выглядывает величественная красная крыша нашей школы. А сколько всего было там…

Мы учились там вместе, списывали друг у друга домашку на переменах, спорили о том, какие учителя плохие, а какие хорошие, дрались с кем придётся.

Я вспомнил, как я и Иан в первый раз решили прогулять уроки. Мы были ещё совсем мальчишками, дело было в начальной школе. Просто решили не идти. Я был немного ошарашен такой идеей, но волнующий азарт в груди взывал меня всё-таки сбежать. Мы выбежали на школьный двор, а затем и на улицу. Чувство бунтарства и свободы просто поглотило нас, двух мальчишек, с головой. А когда мы вернулись в школу, оказалось, что наша учительница вовсе и не заметила нашей пропажи. Иан обожал географию, а я отдавал предпочтение математике. Зачастую, когда Иан в полнейшей панике стоял у доски и не знал как решить какую-то задачу, я жестом подсказывал ему. В свою очередь, стоило мне зависнуть, стоя перед картой Европы, когда учитель, грозно нахмурив мохнатые брови, требовал показать ему, где находятся Нидерланды, Иан начинал активно махать руками, помогая мне.

Самоубийцы эгоистичны. Они без спроса, одним махом вырезают себя из жизни людей, оставляя после себя лишь неприятную пустоту. Вот был вчера человек, а сегодня его уже нет. Я так тоскую, моя душа болит, и мне хочется просто проснуться. Чтобы это оказалось всего лишь дурацким сном. Жизнь продолжается, но она стала какой-то другой, будто её кто-то нарочно взял и изменил. Это ощущение было похоже на то, как если бы все фонари в городе пропали. Ты вроде бы идёшь по городу, всё как обычно, но… что-то не так. Чего-то жутко не хватает, так, что становится страшно и тошно.

Сегодня утром я проснулся и по привычке взял телефон, чтобы прочитать сообщение от Иана. Он всегда писал мне что-то ночью, если не мог уснуть. Но только спустя пару секунд до меня дошло, что от него больше не придёт сообщений. Я несколько раз ударил по подушке, крепко сжимая зубы в отчаянной и беспомощной ярости.

На что бы я ни посмотрел, я ощущал, как в этом не хватает Иана, и мир начал казаться мне более мрачным. Я подумал, что чем больше времени будет проходить, тем больше я буду замечать эти пробелы. Тем больше я буду скучать.

Вот-вот будет край города. Подумав, я свернул на знакомую тропинку. Сердце сдавило гложущей тоской. Впереди шумела вода.

Меня всегда вдохновляло море. Это одна из тех вещей, что мне больше всего нравится здесь. На краю города, чуть дальше высоких скал видно бесконечную воду. Иан тоже любил море. Он всегда говорил, что в том месте, где вода сливается с небом, находится рай.

Мы любили сидеть на краю, свесив ноги вниз, когда под нами при ветреной погоде огромные мощные волны бросались на клыкастые скалы. Когда мы сидели здесь в начале осени несколько лет назад, Иан сказал мне, что я его лучший друг. Он просто невзначай проговорил это, наблюдая за бушующим морем внизу.

– Ага. Ты тоже мой лучший друг, – я пожал плечами, не сводя взгляда с серого неба.

Сейчас я сижу здесь уже один и чувствую жуткую боль в груди. За последние три года мы были здесь всего один раз. До недавнего времени я не придавал этому особого значения, но как же я жалею об этом сейчас. Ветер сильно дует мне в лицо, неся с собой такой нежный и родной морской запах.

Мне невероятно тяжело понять, что Иан больше не сядет рядом со мной на край этой скалы, не начнёт рассказывать какую-то красивую историю, которую прочитал где-то или сам придумал. Но чаще мы оба молчали, просто вглядываясь вдаль, мечтая, что мы однажды уедем из этого города или вовсе сядем на корабль, чтобы посмотреть, что там, в том месте, где небо и вода сливаются друг с другом.

Я закрыл глаза, на секунду представив, что Иан жив, и он просто сидит рядом и молчит, устремив свой задумчивый взгляд за горизонт. Мне почти сразу же стало легче. На секунду я поверил, что он здесь, моё сердце ёкнуло. Я боялся открыть глаза. Я сидел так какое-то время, а потом несмело протянул руку, чтобы положить её Иану на плечо и сжать его. Мне просто хотелось сказать или показать ему этим жестом: «Всё будет хорошо, дружище, ты не один». Но моя рука прошла сквозь воздух, а затем царапнулась о жёсткий камень.

И мне пришлось открыть глаза и вновь опустить взгляд вниз, на разбивающиеся о скалы волны, которые, словно гигантские стеклянные изделия, распадались на миллионы крошечных брызг, как на миллионы маленьких осколков.

«– Так, всё, мне это уже надоело!

Я нахмурился. Иан прибежал ко мне домой в обед, после школы, когда я решил немного вздремнуть, чтобы отдохнуть. Он нёс что-то большое, скрученное в рулет.

– Что такое? – я сонно зевнул, потирая глаза. – Мне снился такой классный сон… Мог постучаться хотя бы для приличия.

Иан отмахнулся от меня и положил свою ношу на пол, смахнув волосы со лба. – Помнишь, мы путешествовать хотели?

Я кивнул:

– Ага, и?

Иан тяжело вздохнул.

– Нам нужно прямо сейчас сесть и составить планы.

– Иан, нам же ещё лет пять учиться, – возразил я.

– Время быстро летит! Вот вырастем мы и будем в полнейшем замешательстве! – он уселся на пол, хмуро уставившись на меня. – А вот если мы сейчас сядем, подумаем и решим, куда и когда мы собираемся отправиться, нам будет легче. Мы просто достанем список, который мы сейчас составим, и сразу поймём всё.

– Ты прав, – я всё же кивнул. – И как мы всё это будем составлять?

Иан молча развернул свёрток.

– Карта? – я изумлённо уставился на, как оказалось, политическую карту мира. – Погоди, где ты её взял?

Иан немного покраснел, опустив глаза.

– В кабинете географии.

– Что? – я ошалело выпучил глаза, не сумев сдержать лёгкого смешка. – Ты стащил карту из кабинета географии?

– Нет! – Иан вскинулся и обвиняюще глянул на меня, словно это сделал я. – Я не стащил! Мистер Роджерс мне разрешил взять одну любую карту, если я захочу.

– Конечно, ты же его любимчик, – я закатил глаза и сел на пол рядом с ним, помогая развернуть карту полностью.

– Ты бы тоже был любимчиком, если бы всё вовремя учил и делал домашнюю работу, – пробурчал Иан и положил ладонь на один из уголков, чтобы карта не свернулась обратно.

Я достал достаточно толстые книги и положил их по краям, чтобы карта лежала ровно, а затем мы сели и начали обсуждать, периодически тыкая пальцами в те или иные материки и страны. Мне несколько раз подряд приходилось вскакивать, чтобы посмотреть в интернете информацию о каком-либо городе или море. Иан держал в руках тетрадь, старательно вписывая в список все приглянувшиеся нам места. Я поделился с ним своей мечтой отправиться в Нью-Йорк, а Иан предложил хоть раз побывать на острове Пасхи и посмотреть на величественные загадочные статуи.

– Кстати, Иан, – я закрыл вкладку с картой Нью-Йорка на компьютере и повернулся к другу, – Нам же нужно будет сначала доучиться до конца, а потом заработать деньги на поездку.

– Это понятное дело, – тот пожал плечами, перечитывая список на листке тетради. – А ещё нам придётся точно рассчитать все расходы, чтобы нам не пришлось, скажем, ночевать на улице. И чтобы мы смогли потом спокойно вернуться домой. Пригодятся твои знания математики.

– А ты лучше меня обращаешься с картами, поэтому и твоя ненаглядная география пригодится, – я радостно улыбнулся. Я уселся рядом с ним и уставился на карту. «Какой же мир всё-таки большой и красивый» – подумал я, нежно проведя пальцами по гладкой поверхности.

– Нас ждут великие путешествия, Джек, – тихо сказал Иан, отложив в сторону тетрадь и ручку. Я посмотрел в его глаза и понял, что пока мы вместе, нас ничто не остановит…».

Кладбище. Оно всегда такое тихое. Даже на похоронах, сколько бы плача не раздавалось под небом, кладбище продолжало хранить ужасающую атмосферу. Даже птицы здесь никогда не поют. Я медленно шёл, стараясь не смотреть на огромное количество незнакомых лиц на надгробиях. Понятия не имею, зачем я сюда пришёл, но ноги сами привели меня сюда.

Вот и могила Иана. Возле неё лежат венки и букеты, все как на подбор бессмысленные и одинаковые. Я смотрю на надгробный камень и стоящую рядом чёрно-белую фотографию в рамке. Пришлось слегка отодвинуть венок, чтобы посмотреть на неё. Какой же он здесь счастливый, улыбающийся как ни в чём не бывало, паренёк. Вряд ли бы кто-то посторонний, смотря на эту фотографию, поверил бы, что этот парень покончил жизнь самоубийством.

На меня вновь накатила чудовищная тоска, я только сейчас до конца осознал, как мне чертовски будет не хватать этого умника, как я буду скучать по нему. Моя жизнь теперь круто изменится, а я ненавижу перемены. Но проблема в том, что всегда так и бывает. Люди уходят из твоей жизни, вырывая себя из твоего сердца с корнем. Резко, без всякого обезболивающего. И ты остаёшься истекающий кровью и не можешь себе представить, что когда-нибудь сможешь снова пережить подобное.

Иан… Господи, почему он это сделал, неужели этот светящийся счастьем и теплом парень с фотографии был в таком отчаянии, а я даже не заметил это? Я, его лучший друг?

– Неужели ты был так несчастен? – тихо пробормотал я, зябко поёжившись. – Мне очень жаль, умоляю, прости меня. Я был просто ужасным другом.

Мне не хотелось бы просто стоять и рыдать здесь как девчонка, но глаза предательски защипало.

– Иан, прекращай, – мой голос дрогнул. – Не смешно уже. Приятель, хватит, – перед глазами всё размылось.

Я с каким-то безразличием почувствовал, как горячие слёзы брызнули из глаз.

Теперь вся моя жизнь, всё моё существование казались лишёнными смысла. Раньше у меня была мечта, была цель, было что-то, за что можно было зацепиться, когда печаль накрывает с головой. Я мечтал отправиться в невероятное путешествие вместе со своим лучшим другом.

А теперь у меня ничего нет.

– Ты чего, перестань. Ты же не умер, Иан, – я с трудом опустился на землю. – Ты же не мог так поступить со мной, ты мой лучший друг.

Я в один миг осознал ужасающее одиночество, что сковало моё существо. Повсюду была пустота. Я совсем один. Я просто спрятал лицо в ладонях, в попытке закрыться от всего мира. Больше всего на свете мне хотелось проснуться, чтобы всё было как прежде.

– У нас же такие планы… Я не справлюсь в одиночку. Как я буду без тебя исследовать мир?

Мои слова тонули в мёртвой тишине кладбища, которую нарушал только шелест деревьев. Я понял, что мне безумно страшно. Я не знаю, что меня ждёт. Впереди только мрак.

Глаза почему-то заболели, и я снова глянул на фотографию.

– Знаешь, Иан, – я вытер глаза рукавом толстовки и судорожно вдохнул. – Вот бы вернуть время назад.

Стасюк Олеся Викторовна
Возраст: 21 год
Дата рождения: 04.04.2002
Место учебы: Гимназия имени Яковлева
Страна: Россия
Регион: ХМАО-Югра
Город: Урай