Сколько времени я пробираюсь сквозь этот туман? Набрякшее серое небо и туман, что застилает всё впереди – это всё, что я вижу. Оглянуться я не смею, внутреннее чувство меня толкает только вперед. Утро или вечер? Точно не ночь, я это понимаю, до наступления ночи я должен куда-то дойти. Куда?
***
Рыжеволосая девочка смотрит на экран ноутбука, прочитав сообщение в «ТГ», улыбается и отправляет в ответ «сердечко». Телефон завибрировал,
но номер не определяется. Девочка решает не отвечать на звонок, но через некоторое время еще раз звонят.
-Алло, — говорит девочка и тут улыбка сползает с лица.
— Здравствуйте, это городская больница, отдел реанимации. Звонит дежурный врач Федор Андреевич.
— Что случилось?
— Ваш брат Марк попал в аварию, мама прилетит только завтра. Вы сможете сейчас приехать?
— Да. Но как это произошло? Когда?
— Пару часов назад. Судя по данным очевидцев, ваш брат на самокате очень быстро ехал, и внезапно оказался на дороге. Водитель не смог экстренно затормозить…
***
Такое ощущение, что я в первые в этом месте, сквозь туман сложно различать, что сбоку дороги. Это точно город, такой город, в котором я не был, а дорога мне понятна. Удивительное чувство спокойствия в незнакомом месте, у меня так не бывает обычно. Я всегда заранее просматриваю маршрут, смотрю в «навигатор», читаю отзывы о незнакомых местах. Сейчас нет навигатора, нет ничего…
***
После звонка врача, девочка на минуту замирает. «Марк в больнице, как же мне от мамы влетит, если она узнает, что мы с ним так поссорились, что он выбежал, схватил самокат и укатил неизвестно куда», — нахмурившись, девочка вспоминает утреннюю сцену. Она всего лишь хотела позвать друзей и подружек повеселиться и потанцевать, пока мамы нет. А Марк сказал:
— Нет. Я сказал мы не будем проводить вечеринку у нас дома
-Да почему, я хочу повеселиться пока мамы нет. Завтра она уже с командировки должна вернуться, а мы еще ни разу никого не пригласили к нам.
-Ну и хорошо. У нас сейчас спокойно дома. Тем более я хочу дописать работу по творчеству Шекспира для подачи на конкурс. Дедлайн уже на следующей неделе.
— Как же ты мне надоел со своей учебой. Почему всегда должно быть, как ты сказал?
— Мне надо уже идти на занятие. Почему ты всегда мне перечишь? Вечер можно провести вдвоём, делая свои дела, а не веселиться до часу ночи, как обычно это происходит с твоими друзьями.
— А я не хочу так. Мы не будем включать громко музыку, и все разойдутся в 10 часов, честно.
— Не ври. Все. Я все сказал. Вечеринки не будет.
Когда Марк надевал кроссовки, девочка сказала тихо настолько, чтобы он все-таки услышал:
— Да зачем мне нужен такой брат. Лучше бы я одна родилась, без тебя. С тобой невозможно жить!
Конечно, Марк слышал, хлопнул дверью и… и потом она звонила, извиниться, но он не брал трубку… Утерев слезы, девочка вбила в навигатор адрес больницы, взяла полис и паспорт брата, вышла из квартиры.
***
Туман перестал быть таким густым, я стал различать смутные силуэты домов, соборов. Это не Москва. В Москве совсем другие дома, привычные, родные. Здесь же я ранее не бывал… По блеклым очертаниям я узнал всем известную башню. Точно, это Париж. Я иду по Парижу, и я один. Может сейчас все-таки раннее утро. Сейчас выглянет солнышко и проснутся горожане, выбегут из отелей туристы и… И этого не будет. Никогда я не обладал интуицией или «шестым чувством», может и это не оно…
***
Когда рыжеволосая девочка зашла в отделение реанимации, медсестра попросила надеть защитный комбинезон и специальную шапочку. Она была так заботлива, что девочка удивилась, такого отношения от медсестер она не ожидала. Врач оказался староватым, точно старше мамы, с грустными усталыми глазами, но говорил обстоятельно и долго:
— Мне очень жаль, но мы сделали всё возможное. Он не нуждается в палате интенсивной терапии, все показатели на удовлетворительном уровне, но его сознание… В общем, он находится в коме, когда и очнется ли никто не знает. Но с каждым днем шансов меньше.
Всхлипывая, девочка спросила:
— Ах, ну как же. Может лекарства достать, переливание крови, я не знаю, что можно, подскажите, как вернуть. Мне он очень дорог.
— Нет, никакие медикаменты особые не нужны, мы вводим капельницы с питательным раствором, дело в другом. Никто не знает, что с ним сейчас. Может только вы, его близнец, можете помочь. Без его участия мы бессильны. Вы находитесь с ним, читайте его любимые произведения, включайте музыку, разговаривайте с ним. Кто знает, может он вас и услышит, я вас провожу в палату.
***
Стеклянная пирамида Лувра появилась перед мной внезапно. Такая большая она, вход в самый популярный музей мира. И я туда направляюсь, фонтанчики весело бурлят, стеклянные двери открыты. Будто бы надо подумать о билетах — входной плате в «евро». Нет, свободный вход. О, сколько же здесь коридоров. Я не останавливаюсь на осмотр картин. Мне нужно другое… Венера! Прекрасная Венера! Где-то за очередным поворотом она есть здесь точно.
***
Девочка склонилась над братом, она говорит и гладит его руку, пытается по беспристрастному лицу понять, слышит ли он. Слова доктора о том, что надо быть с ним рядом, ей дают надежду, что она сможет поправить то, что наговорила утром. Как это можно было додуматься так ему сказать, неужели он поверил?
***
В какой раз подряд меня обволакивает мелодия композитора Жозефа Косма «Опавшие листья». То туман прилипчивый, то эта мелодия в сотый раз уже, будто музыку на «репит» в Лувре включили. А вот и она, Венера. Это из-за нее я здесь.
Я смотрю на прекрасную статую и с моих губ как будто сами слетают слова Шекспировского 104 сонета:
Ты не меняешься с теченьем лет.
Такой же ты была, когда впервые
Тебя я встретил. Три зимы седые
Трех пышных лет запорошили след.
Три нежные весны сменили цвет
На сочный плод и листья огневые,
И трижды лес был осенью раздет…
А над тобой не властвуют стихии.
***
Девочка, с глазами полными слез, читает брату книгу — сонеты Шекспира. Марк очень любил этого английского писателя, и он собирался сегодня вечером дописать и отправить работу на конкурс авторских переводов Шекспира. А ей никогда не нравилась поэзия. Казалась, что не волнует ее вовсе, но что-то есть трогательное в этих строках:
А над тобой не властвуют стихии.
На циферблате, указав нам час,
Покинув цифру, стрелка золотая
Чуть движется невидимо для глаз,
Так на тебе я лет не замечаю.
И если уж закат необходим, —
Он был перед рождением твоим!
«Пожалуйста, оживи, мне одиноко, мне нужно, чтобы ты жил, ты лучше меня, это так несправедливо…», — не в силах сдерживаться девочка плачет и плачет.
***
Венера не слышит меня, а я продолжаю бормотать:
— Не нужен мне никто, нет большего счастья кроме быть рядом! Но почему ты, лишь статуя? Я не могу жить без тебя, мне так одиноко. Знал бы Бог, что я готов на всё, на любые муки, на смерть, лишь бы ты ожила и поговорила со мной!
Я отхожу от Венеры, бесполезно молить статую. Вдруг в огромном окне я вижу сияющую звезду, она меняет свое неподвижную позицию. Я успеваю загадать желание, она должна стать живой, моя Венера!
***
Рыжеволосая девочка второй день сидит около своего брата, прочитаны все сонеты, сто раз она включала его любимые французские песни. Марк неподвижен, однообразный писк приборов заглушают тихие слова девочки:
— Слышишь, Марк? Ты мне нужен! Просыпайся, я верю, что ты очнешься. Пожалуйста, живи!
— Венера, ты живая? – Марк уже несколько секунд смотрит на девочку. Смотрит на такое любимое и дорогое лицо Венеры, но не той Венеры из его сна, а своей сестры.
— Ох, Марк, прости меня, это я виновата, в том, что это случилось. Пожалуйста, прости!
В этот момент открывается дверь в палату, входит красивая рыжеволосая женщина:
— Марк! Венера! Марк, ты пришел в сознание, вот счастье! Венера, так хорошо, что именно ты была с ним рядом! Я вас больше никогда не оставлю дома одних. Не нужно мне ничего, кроме вас.
