Кожаная Лошадка жила в детской комнате дольше всех остальных. Она была так стара, что её коричневая шерстка местами протерлась, швы просвечивались, а большая часть ниток из хвоста вытянута для бус.
Она была мудра, ведь повидала целую череду механических игрушек, которые приходили, хвастались и кичились, но вскоре их пружины ломались, а сами они исчезали.
Лошадка понимала, что это всего лишь игрушки, не способные превратиться в ничто другое, ибо детское волшебство – это волшебство необыкновенное и настолько удивительное, что лишь такие старые и мудрые игрушки, как Кожаная Лошадка, могут знать в этом толк.
— Что значит «настоящий»? — спросил однажды Кролик, когда они лежали бок о бок на порожке детской, а Нянечка ещё не пришла убирать комнату. — Это значит, что внутри всё жужжит, и снаружи торчит ручка?
— «Настоящий» – это не то, из чего ты сделан, — промолвила Кожаная Лошадка, — а то, что с тобой происходит. Когда ребёнок очень-очень долго любит тебя и не просто играет, нет, а искренне любит, вот тогда ты и становишься «настоящим».
— Это больно? — спросил Кролик.
— Порой, — промолвила Кожаная Лошадка, ведь она никогда не обманывала, — но когда ты «настоящий», то уже не думаешь о боли.
— А это случится сразу, как будто тебя завели ключиком? — продолжал расспрашивать Кролик, — или постепенно?
— Нет, не сразу, — отвечала Лошадка, — ты меняешься, а это занимает много времени, поэтому такое очень редко случается с теми игрушками, кто легко ломается, у кого острые края или к кому требуется особо бережное обращение. Обычно, к тому времени, когда мы становимся «настоящими», почти все наши нитки вываливаются, глаза выпадают, швы расходятся, одним словом, превращаемся в очень потрёпанных. Но всё это совершенно не имеет значения, ведь когда ты «настоящий», то не можешь быть некрасивым, разве что только для тех, кто ничего в этом не понимает.
— Похоже, вы «настоящая»? — добавил Кролик, сразу же пожалев о сказанном, ведь подумал, что Кожаная Лошадка может обидеться, но она просто улыбнулась.
— Дядя нашего Малыша сделал меня «настоящей», — ответила она, — это случилось давным-давно. Став однажды «настоящим», ты уже не сможешь быть ненастоящим вновь. Это необратимо.
Кролик вздохнул. Он подумал, что должно пройти ещё много времени, прежде чем чудо под названием «настоящий» случится и с ним. Ему так хотелось стать «настоящим» поскорее, понять это чувство. Но всё же мысль о том, что он будет потрёпанным, а глаза и усы выпадут, печалила его. Ему хотелось быть «настоящим» без этих неудобных нюансов.
Однажды вечером, когда Малыш ложился спать, он не смог найти китайскую собачку, с которой постоянно засыпал. Нянечка торопилась, да и к тому же вечер – не время для поиска игрушек, поэтому, осмотревшись и увидев, что шкаф с игрушками открыт, она направилась к нему.
— Вот, — указала женщина, — возьми старого Кролика! Он тоже может с тобой спать! — и, выудив Кролика за ухо, Нянечка сунула его в руки Малышу.
В ту ночь, и во все последующие, Вельветовый Кролик спал в кровати Малыша. Поначалу Кролику было неудобно из-за того, что Малыш очень крепко его сжимал в объятьях, или, ворочаясь, прижимал к груди, а иногда вовсе запихивал под подушку так далеко, что Кролик едва мог дышать.
Ещё он тосковал по лунным ночам, когда в доме стихали все звуки, а Лошадка с Кроликом, погруженные в тишину, болтали по душам.
Однако очень скоро Кролику стал нравиться сон в детской кроватке, потому что Малыш часто разговаривал с ним и делал в одеялах уютные норки, рассказывая, что в таких норках живут настоящие кролики.
Они с удовольствием играли вместе, шептались, пока Нянечка уходила ужинать, оставляя на каминной полке зажжённый ночник.
А когда Малыш засыпал, Кролик тихо прижимался к его тёплым щекам и всю ночь напролёт ловил сны в крепких объятиях.
Время летело, и маленький Кролик был очень счастлив, настолько счастлив, что даже не замечал, как его нежная вельветовая кожица всё больше и больше портится, хвостик отрывается, а розовый носик стирается в том месте, где Малыш целовал его.
Пришла весна, и они вместе начали проводить много дней в саду, ведь куда бы Малыш ни шёл, Кролик следовал за ним.
Маленький друг катался в тележке, лакомился на пикниках, для него строили очаровательные шалашики в зарослях малины, за цветочными клумбами.
А однажды, когда Малыша вдруг позвали на чай, Кролик остался до сумерек лежать на лужайке, и Нянечке пришлось искать его со свечой в руках, ведь Малыш совсем не мог заснуть, если Кролика не было рядом.
Зверёк был весь мокрый от росы и перепачкан землёй, из-за того, что лазал по норкам, которые Малыш сделал для него в клумбе, а Нянечка ворчала, вытирая его краешком своего фартука.
— И приспичило же тебе найти этого старого Кролика! Подумать только, невероятная возня из-за игрушки! — возмущалась Нянечка.
Малыш сел в кровати и протянул ладошки.
— Отдай моего Крольчишку! — произнёс тот, — ты не можешь так говорить. Он не игрушка. Он НАСТОЯЩИЙ!
Маленький Кролик был счастлив услышать это, потому что он понял, что то, о чём Кожаная Лошадка поведала ему, наконец-то случилось. Детское волшебство случилось с ним! И теперь тоже он был уже не просто игрушкой.
Вельветовый Кролик стал «настоящим». Мальчик сам так сказал.
Та ночь принесла столько радости, что Кролик не смог уснуть, а его маленькое опилковое сердце переполняли нежные чувства, от которых оно чуть ли не разрывалось на части.
В его глазах-пуговках, давным-давно потерявших свой блеск, вспыхнула мудрость и красота. На следующее утро даже Нянечка, взяв его в руки, заметила особые изменения.
— Удивительно, но я вижу у этого старого Кролика довольно выразительный взгляд!
The Skin Horse had lived longer in the nursery than any of the others. He was so old that his brown coat was bald in patches and showed the seams underneath, and most of the hairs in his tail had been pulled out to string bead necklaces.
He was wise, for he had seen a long succession of mechanical toys arrive to boast and swagger, and by-and-by break their mainsprings and pass away, and he knew that they were only toys, and would never turn into anything else. For nursery magic is very strange and wonderful, and only those playthings that are old and wise and experienced like the Skin Horse understand all about it.
«What is REAL?» asked the Rabbit one day, when they were lying side by side near the nursery fender, before Nana came to tidy the room. «Does it mean having things that buzz inside you and a stick-out handle?»
«Real isn’t how you are made,» said the Skin Horse. «It’s a thing that happens to you. When a child loves you for a long, long time, not just to play with, but REALLY loves you, then you become Real.»
«Does it hurt?» asked the Rabbit.
«Sometimes,» said the Skin Horse, for he was always truthful. «When you are Real you don’t mind being hurt.»
«Does it happen all at once, like being wound up,» he asked, «or bit by bit?»
«It doesn’t happen all at once,» said the Skin Horse. «You become. It takes a long time. That’s why it doesn’t often happen to people who break easily, or have sharp edges, or who have to be carefully kept. Generally, by the time you are Real, most of your hair has been loved off and your eyes drop out and you get loose in the joints and very shabby. But these things don’t matter at all, because once you are Real you can’t be ugly, except to people who don’t understand.»
«I suppose you are Real?» said the Rabbit. And then he wished he had not said it, for he thought the Skin Horse might be sensitive. But the Skin Horse only smiled.
«The Boy’s Uncle made me Real,» he said. «That was a great many years ago; but once you are Real you can’t become unreal again. It lasts for always.»
The Rabbit sighed. He thought it would be a long time before this magic called Real happened to him. He longed to become Real, to know what it felt like; and yet the idea of growing shabby and losing his eyes and whiskers was rather sad. He wished that he could become it without these uncomfortable things happening to him.
One evening, when the Boy was going to bed, he couldn’t find the china dog that always slept with him. Nana was in a hurry, and it was too much trouble to hunt for china dogs at bedtime, so she simply looked about her, and seeing that the toy cupboard door stood open, she made a swoop.
«Here, » she said, «take your old Bunny! He’ll do to sleep with you!» And she dragged the Rabbit out by one ear, and put him into the Boy’s arms.
That night, and for many nights after, the Velveteen Rabbit slept in the Boy’s bed. At first he found it rather uncomfortable, for the Boy hugged him very tight, and sometimes he rolled over on him, and sometimes he pushed him so far under the pillow that the Rabbit could scarcely breathe. And he missed, too, those long moonlight hours in the nursery, when all the house was silent, and his talks with the Skin Horse. But very soon he grew to like it, for the Boy used to talk to him, and made nice tunnels for him under the bedclothes that he said were like the burrows the real rabbits lived in. And they had splendid games together, in whispers, when Nana had gone away to her supper and left the nightlight burning on the mantelpiece.
And when the Boy dropped off to sleep, the Rabbit would snuggle down close under his little warm chin and dream, with the Boy’s hands.clasped close round him all night long.
And so time went on, and the little Rabbit was very happy—so happy that he never noticed how his beautiful velveteen fur was getting shabbier and shabbier, and his tail coming unsewn, and all the pink rubbed off his nose where the Boy had kissed him.
Spring came, and they had long days in the garden, for wherever the Boy went the Rabbit went too. He had rides in the wheelbarrow, and picnics on the grass, and lovely fairy huts built for him under the raspberry canes behind the flower border. And once, when the Boy was called away suddenly to go out to tea, the Rabbit was left out on the lawn until long after dusk, and Nana had to come and look for him with the candle because the Boy couldn’t go to sleep unless he was there. He was wet through with the dew and quite earthy from diving into the burrows the Boy had made for him in the flower bed, and Nana grumbled as she rubbed him off with a corner of her apron.
«You must have your old Bunny!» she said. «Fancy all that fuss for a toy!»
The Boy sat up in bed and stretched out his hands.
«Give me my Bunny!» he said. «You mustn’t say that. He isn’t a toy. He’s REAL!»
When the little Rabbit heard that he was happy, for he knew that what the Skin Horse had said was true at last. The nursery magic had happened to him, and he was a toy no longer. He was Real. The Boy himself had said it.
That night he was almost too happy to sleep, and so much love stirred in his little sawdust heart that it almost burst. And into his boot-button eyes, that had long ago lost their polish, there came a look of wisdom and beauty, so that even Nana noticed it next morning when she picked him up, and said:
«I declare if that old Bunny hasn’t got quite a knowing expression!»
