– Ну что ж. – Мэр города Световск по имени Элиас Васнецки сел за массивный стол, скрестив руки на груди и вперил взгляд на Людвига Александера. – Господин Александер, вас обвиняют…
– Меня обвиняют?! – искренне удивился Людвиг. Молодой человек, теребивший в руках свою остроконечную шляпу, совершенно растерялся.
– Да, обвиняют! – рявкнул Элиас. – Вас обвиняют в том, что вы появились в чересчур уж весёлом настроении на просторах улицы Мрачниковской! Это не соответствует нашим законам и правилам!
Элиас подождал, ожидая реакции господина Александера.
– Что же вы молчите?! – развел руками Элиас, когда понял, что реакции не последует.
– Да я просто жду, пока вы ещё что – нибудь скажете, – сказал Людвиг. – Суть обвинений мне неясна, а в остальном – вы просто кричите. Людвиг немного помолчал. – Я не сделал ничего плохого, мне так кажется.
– Ну это вам так кажется. – сказал Элиас, злобно прищурившись. – Далее вы отправились на Сумеречную улицу, где вели себя неподобающим образом! Вы улыбались, шли, пританцовывая и даже посмели насвистывать какую–то модную песенку.
– Не понимаю, чего вы от меня хотите, – спокойно ответил Людвиг. Элиас вскочил из–за стола, подобное равнодушие к нарушению закона казалось ему возмутительным.
– Чтобы вы ответили, что побудило вас к столь омерзительному поведению на улицах нашего прекрасного города! – Элиас навис над Людвигом, так что ему невольно пришлось отпрянуть от его гневной фигуры.
– Прекрасного города?! – вознегодовал Людвиг. – Позвольте! С тех пор как триста двадцать шесть лет назад была основана наша страна – Радостепия, прошло уже много времени, но ваш, именно ваш город превратился в какое–то мрачное и нелюдимое место, господин мэр!
– Из–за вас и превратился, злосчастный вы наш, из–за вас и превратился! – мэр оскалился. – Вы и отпугнули людей своим поведением!
– Но на улице не было людей, когда я вышел!
– Были!
– Не было!
– Вы со мной спорить собрались?
– Нет! Я вам не гриб.
– Причем тут гриб?! – опешил мэр
– Судя по всему, понятия шутка вам неизвестно. – вздохнул Людвиг. – Ничего.
– Какая еще шутка?! – взревел Элиас. – Я ваши шутки!..
– Прошу вас, не воспринимайте все это так близко к сердцу! – попытался успокоить его Людвиг. – Люди любят шутить, особенно…
– А я – нет! Ненавижу шутки, остроты, каламбуры, хохмы, розыгрыши, потехи, дурачества и прочую ерунду! Вы когда-нибудь видели, чтобы человек занятый серьезным делом улыбался или смеялся?
– Конечно, – простодушно ответил Людвиг. – Вот я, например, занимаюсь очень серьезными делами, но и пошутить люблю.
– Вы и серьезные дела? Никогда не поверю! Вы просто один из беспечных туристов, которые приезжают в наш город и думают, что здесь можно болтаться без дела, прожигать свою жизнь, петь, танцевать. Так ведь? А вы знали мою бабушку? Она никогда не улыбалась. Никогда! Потому что ей было некогда. Она была занята тем, что пыталась поставить на ноги нас, семерых ее внуков. Да, знаете ли, даже в прекрасной Радостепии, чтобы прокормить семью, нужны деньги. Моя бабушка распродавала все свои фамильные драгоценности, чтобы наше детство было хотя бы отдаленно похоже на счастливое. – Глаза мэра вспыхнули на миг детским восторгом, тут же погасли. – А когда в один прекрасный день нас ограбили, то я хорошо запомнил смех бандитов, и беззвучные слезы бабушки. Они смеялись, и этот смех резал мне душу. Вы такой же как они – бездельник, проходящий мимо чужих проблем и забот. Поэтому, господин Александер, в моем городе нет места праздному веселью. Как и вам.
– Но, господин мэр! – запротестовал Людвиг. – Ваша история безусловно печальна, но нельзя же обвинять все население в ваших личных неприятностях! Оно должно быть…
– Свободен! – Крикнул Элиас.
Людвиг, насупившись, вышел из кабинета, а Элиас остался сидеть на стуле с видом человека правого во всем
Людвиг неспеша брел по улицам города со светлым названием Световск. Редкие прохожие, попадающиеся ему на пути, не обращали на него никакого внимания. Казалось, они вообще не обращают внимания ни на что: серые лица, потупленные взоры, сгорбленные спины – вот что представляли собой световцы.
– Улица Чернолунная, Глухая, Темничная, площадь Мглы, – читал Людвиг названия улиц, по мере того, как удалялся от мэрии.
По пути до гостиницы, где он остановился, Людвиг всё же решился поговорить с одним из прохожих:
– Послушайте, господин, наша страна всегда считалась счастливой и величественной. Она и была названа в честь света и счастья. Конечно, грустить можно и нужно, ведь как иначе ты сможешь познать, что такое настоящее счастье. Но здесь в Световске грусть и серьезность идут рука об руку. Отчего же я встретил множество унылых лиц в этом городе?! Почему он весь серый?! Что произошло?!
– Я сам не знаю, господин, – развел руками гражданин. – Наш мэр – господин Васнецки, – всё время пребывает в дурном настроении! Ужасно, не правда ли?
– Ужасно. – согласился Людвиг. – Но как это связано с тем, что город стал темным и мрачным?
– Васнецки считает, что статье и веселье отвлекают от дел праведных. Он пообещал карать по закону всех счастливых и жизнерадостных, если только это не злобное удовлетворение.
– Это из–за бабушки… – сказал Людвиг.
– Что–что? – не понял господин.
– Да нет, это я о своем. – заверил его Людвиг. – Ну хорошо, хорошо. Спасибо вам за информацию. До свидания, господин.
И он, пожав господину руку, удалился.
***
На следующее утро Элиас встал, почистил зубы, позавтракал, оделся и отправился на работу. Сегодня важный день – президент приезжает в город. Все должно быть идеально. К счастью, Элиас уже успел подготовиться: расчистил центральную площадь от людей и машин, расставил там полицейских, возвел несколько монументов ещё на неделе. Все должно было пройти как по нотам.
По краям центральной площади собралось множество людей. Всем было интересно посмотреть на президента. Поговаривали, что он уже прилетел в город, но это все было лишь слухами, ничем не подверженными, но и не опроверженными. Собственно, президента в лицо почти никто не знал. Он путешествовал и правил инкогнито, подобно ревизору из гоголевской пьесы.
Куда не посмотришь – ни одного счастливого лица. Ни одного.
Но Элиаса Васнецки это не волновало. Куда больше он беспокоился о порядке и дисциплине. До центральной площади он доехал на черной машине, в сопровождении ещё нескольких таких же. Он, как мэр, лично намерен встретить президента, дабы представить его жителям города.
“Ему наверняка у нас понравится. – размышлял он с удовлетворением. – Быть не может, чтобы не понравилось”.
Доехав до площади, он вошёл в мэрию и вызвал к себе своего первого заместителя.
– Чтобы ни одного радостного лица! – Сказал он ему.
– Но позвольте… Если президент увидит!.. – Запротестовал консультант, но Васнецки его перебил:
– Плевать на то, что там увидит президент! Если он воспримет серьезность наших граждан, как укор в свой адрес, то значит, у него низкая самооценка.
Помощник быстро кивнул и удалился.
Принарядившись и добавив своему облику несколько устрашающих черт: нахмуренные брови, раздутые щеки, – Элиас взобрался на балкон мэрии – там должен был выступить и президент. Последнего он пока в лицо не видел – президент передал, что выйдет только после приглашения господина Васнецки.
– Дорогие жители страны Радостепии! Имею честь представить вам нашего уважаемого, величественного президента! Аплодисменты!
Один из полицейских включил аудиозапись аплодисментов. Элиас был крайне удовлетворен, ведь никто из жителей не осмелился хлопнуть в ладоши.
– Приглашаю его сюда! – крикнул Васнецки как можно громче, чтобы президент точно услышал.
Дверь на балкон мэрии открылась, и перед Васнецки предстал… Людвиг Александер.
– Что?! – Элиас чуть не подпрыгнул от удивления. Александер лишь улыбнулся ему.
В толпе зашептались. Господин, с которым Людвиг вчера разговаривал, закричал:
– А я видел его вчера!
– Как?! Это розыгрыш?! – не понял Васнецки. Он был так удивлен, что даже забыл нахмурить брови.
– Нет, это не розыгрыш. – Улыбнулся Людвиг. – Я слышал, что уже много месяцев здесь происходят не самые лучшие перемены. Мэр Элиас Васнецки наводит свои порядки, жители ходят угрюмыми и мрачными, а испытывать радость и счастье является чуть ли не преступлением. Я решил прилететь пораньше, чтобы во всем разобраться самому. Видимо, не зря.
Он повернулся к Элиасу:
– Господин Васнецки, в вашей жизни было много лишений и забот, но это не повод делать жизнь всех вокруг невыносимой. Тогда они точно не придут к вам на выручку.
– Ко мне?! На выручку?! – закричал Васнецки. – Я не прошу ни чей помощи, когда она была нужна, нам никто не помог. А сейчас мне никто не нужен.
– Я готов прийти на выручку. – мягко сказал Людвиг. – У меня ведь тоже была бабушка. Я часто её вспоминаю: её трудолюбивые руки, бархатный голос, сказки, которые она рассказывала, строгость, с который она нас отчитывала за дурацкие поступки. Но вот чего точно не помню, так это того, чтобы бабушка хотела, чтобы я перестал улыбаться.
Элиас ощутил себя как будто во сне. Этот разговор унес его далеко–далеко в прошлое.
– А ваша бабушка, Элиас, как вы думаете, хотела бы этого? – продолжал мягко, но настойчиво Людвиг. – Смотрите! – он вынул из кармана стопку фотографий. – Вот вы, ваши братья и сестры, ваша бабушка. Посмотрите поближе, она улыбается. Вот здесь вы играете, она на заднем плане наблюдает за вами и улыбается. Какое бы горе ни произошло в вашей семье, бабушка бы не хотела, чтобы вы переставали улыбаться. Даже кража денег не надломила ее, она стала суровее, много трудилась, но все для того, чтобы вы радовались. И чем же вы ей отплатили?
Элиас стоял оцепенев, вся площадь замерла. Дрожащими руками он взял одну из фотографий, на которой из прошлого улыбалась ему еще совсем не старая женщина. Слеза покатилась у него по щеке, в первый раз за много лет Элиас заплакал. На площади раздался мощный раскат.
– Гром? – тихо спросил Элиас.
– Аплодисменты, – также тихо ответил Людвиг.
Световцы были добрыми людьми, они понимали, что в одно мгновение тяжелый камень, так крепко приросший к сердцу их мэра, наконец откололся и упал. Строгость, суровость, печаль, равнодушие, гнев – всё то, что душило Элиаса на протяжении долгого времени, выходило вместе со слезами. Аплодисменты раздавались все громче и громче, пока Людвиг еле заметным движением руки не призвал публику к тишине.
– А сейчас наш дорогой мэр Элиас Васнецки порадует нас каким-нибудь анекдотом.
Уже в который раз за день Элиасу пришлось удивиться.
– Но я не знаю никаких анекдотов, – залепетал он.
– А вы придумайте, – подбодрил его Людвиг. – Про грибы, например.
Элиас на секунду задумался, а потом заговорил звонким голосом: “Почему грибной спор в Радостепии длится 3 секунды? Потому что споры счастья тут же прорастают в смех!”
