Давно хотела оказаться в самом углу вселенной, около грани, за которой лишь пустота и нет времени, нет ничего. И знаете, здесь все именно так, как я и ожидала, — спокойно. Да, да, разные бродяги, разбойники, межгалактические преступники — ничего романтичного, просто кучка нищих людишек, которые рассказывают свои байки за кружкой пива, выглядывая в пыльное стекло иллюминатора и недовольно ворча. И все такое старое, знакомое. Люди в кедах и в черных обтягивающих штанах, покрытых слоем заплаток. Улыбки, розово-фиолетовые огоньки…
Иногда прихожу сюда, чтобы расслабиться. Музыка, типа рока из девяностых… и все танцуют. А потом еще и еще пива, и запах гари, и моторного масла от двигателей кораблей, которые стоят неподалеку. Но это еще не все. Если вы не боитесь за свою жизнь, то можете выпрыгнуть за пределы Вселенной, ну или что-нибудь поинтереснее.
В общем, развлечений хватает. А еще здесь совершенно обычный рассвет, ничего примечательного, но все равно хочется смотреть и смотреть. У них здесь не такое солнце как на старой планете, но все всё равно зовут его Солнце.
Иногда я скучаю по старой планете. Нет, кого я обманываю — всегда. Да у нас все вспоминают то время. Некоторые не выдерживают и покупают наркотики у бандитов, а потом сами ими становятся. И всем не нравится их жизнь, но еще никто не был самоубийцей… Парадоксально, но так мы устроены, жалкие бедные люди.
После великого конца, когда все взорвалось к чертям — вот просто взлетело на воздух, представляете, — ваша планета! Я сидела за штурвалом корабля и уносила ноги. Трусливо, предательски. А за спиной ничего, лишь пламя взрывов.
Ну, и конечно, те, кто выжил, нашли новые планеты. Стали торговать контрабандой — вещами со старой планеты, которые удалось спасти. Но самое противное, что людей никто не спасал. Все спасали лишь свою шкуру, а теперь они сидят, и пропивают все, и все летит в Черную дыру.
Конечно, были супергерои-неудачники, без красных плащей и масок, которые пытались повернуть время вспять и попасть в прошлое. Но, естественно, ничего не вышло, и все с треском провалилось. Здесь глупо чего-то желать, к чему-то стремиться, потому что в любо момент нас может постигнуть судьба Старой планеты. Вообще, я вам скажу, разочаровалась я во всех своих приятелях, друзьях, даже в себе.
Был один — с руками в клее и растрепанными волосами, наивный и добрый. Теперь его нету. Есть лишь старый, злой диктатор. Видите, что люди сами с собой делают: они опаснее астероида или Черной дыры! Здесь на краю вселенной живут только такие разочарованные в жизни люди как я, которые хотят счастливого конца, но не верят в него.
Металлический пол — с заклепками. Если снять обувь и пройтись босиком, то можно больно удариться пальцами. Терпеть его не могу. Каждый живет в одинаковых комнатах, с жесткими кроватями, пресной кашей на завтрак и тонкими стенами.
Рядом с кафе, где я постоянно сижу и работаю, у нас есть больница для тех, кто сошел с ума, после Великого конца. Мне нравится там работать. У меня много моих сумасшедших друзей. Есть одна женщина с белыми как пух волосами и зелеными глазами. Если смотреть на нее издалека, то сразу и не видно, что с ней что-то не так. Но если заметить ее лихорадочный блеск в зрачках, то все становится ясно. Это Люси. Во время Великого конца у нее погибла вся семья. Она стала наркоманкой и пыталась все время выпрыгнуть за пределы Вселенной. Но мы ее удерживаем. Даже не знаю зачем. У меня такая работа.
На втором этаже, с большими окнами до пола, где все стены покрашены в противный зеленый цвет, в комнате напротив столовой живут две сестры. Они очень похожи, но я их различаю — Агнесс и Руна. Довольно спокойные, но если начать с ними разговор, то вы услышите много всякой чуши. Я единственная, кто их слушает, и поэтому они считают меня своим другом.
Ну, конечно же, Клаус. Как же без него. Он живёт на чердаке — да-да, в комнате, без металлического пола, стен и жёстких кроватей. На самом настоящем чердаке, прямо как на старой планете. В его комнатке паутина на тонких старых стеклах окон, а спит он под одеялом на пыльном матрасе. Встаёт, когда хочет, ходит босиком по своему деревянному полу, и только представьте — выращивает настоящие цветы на балконе!
Почему же он один живёт как король? Все просто — до Великого конца Клаус работал в каком-то биологическом центре и когда он покидал планету, то захватил с собой много семян. Но он сошел с ума от тоски по дому, ведь он один из немногих, кто видел собственными глазами взрыв.
Итак, сумасшедшего Клауса доставили на эту планету. И кто-то, сжалившись над ним, купил старые вещи, которые были у людей до Великого конца, и отдал ему.
Клаус очень добрый и наивный наркоман. Он разводит растения и дорого их продает, а потом бежит в ближайший трактир, и мне приходится его спасать. Хотя даже не знаю от чего. Половина планеты сидит теперь на наркотиках. Многие умирают. Да, это ужасно. Но, по-моему, если человечество умрет в луже собственной рвоты, на краю Вселенной, ненавидя самого себя, то это будет отличный конец.
Но я не даю Клаусу слишком злоупотреблять этим. Наверное, не хочу, чтобы он погиб. Я часто поднимаюсь на его пыльный чердачок, и если его там нету, то значит, либо он на крыше, либо бродит по серым камням.
Вся новая планета состоит из серых, острых камней, чем-то похоже на нашу жизнь, если подумать. Ночью здесь не темно, скорее радужно. Да, именно так, и как это я раньше об этом не задумывалась… Все небо ночью покрыто радугой, разноцветными расплывчатыми полосками. Возможно, чтобы увидеть это стоит жить.
Мы с Клаусом часто сидим на крыше. Он разрешает мне поливать его цветы, эти чудесные, маленькие, зелёные листики. Не то что обои на втором этаже, нет — это настоящий зелёный цвет. Он напоминает о том, что давно потеряно, о том, чего мы не ценили.
Сейчас я и Клаус идём в больницу. Другие больные идут впереди. У них прогулка. Как же отвратительно все время ходить по камню, острому и серому.
— Люди несчастливы, это все камни, они забрали землю, — тихо бормочет Клаус, на него такое иногда находит. — Каталин, почему мы несчастливы? Я думаю, что, если все вернуть назад, люди все равно не будут всегда счастливы.
Я снисходительно улыбаюсь. Ноги натружены и хочется есть:
— Думаю, все мы устали от всего и всех, от самих себя, потому что мы сами не хотим счастья, все в нас самих, пойми, Клаус… Мы глупы, все глупы. И этого не исправить. Ты должен смириться.
Но он не хотел. Бедный, наивный человек, идущий по дороге, на которой нет даже пыли и луж. Это было видно по его глазам — он никогда не поймет.
Пожалуй, самое лучшее здесь, на окраине Вселенной, — это книги. Часто я прихожу в свою комнату с низким потолком, и достаю из сумки книжку. Старую, облитую чем-то, с пыльными страницами, которые пахнут домом. Книги — очень редкая вещь, но я их нахожу и покупаю на черном рынке. Сколько чувств, мыслей, когда взгляд падает на знакомые строчки, которые читались много раз длинными, ужасными вечерами, когда за окном радуга.
Сколько времени прошло? Я не считала. Никто не считал. Слишком страшно вспоминать. Это хуже, чем война и смерть, — потерять планету. Это настоящая Черная дыра в душе, в которой лишь тьма. И пустота. И никого.
Когда смотришь на лица больных, сошедших с ума, на воду в цистернах, которую многократно фильтровали, на небо из радуги, то понимаешь, что по-другому быть и не могло. Это как сон, который сбывается. Ведь все знали, что будет: просыпались, открывая глаза, и чувствовали. Смотрели какой-нибудь фильм про конец света, и знали, что похожее случится. И никто не остановил Это. Все хотели Этого. Все ждали Этого. И Это наступило. А теперь никто не говорит: «Я виноват, мы виноваты…». Нет, все говорят: «Это они!» — даже сейчас, когда жизнь утратила цвет и смысл, все равно никто просто не заплачет, не извинится, чтобы закончился этот сон.
Ладно, не все так плохо: люди вокруг, рождение звёзд, космические корабли, которые прилетают и улетают ежедневно, — я наблюдаю за всей этой жизнью. Даже после апокалипсиса люди умеют смеяться и продолжают жить.
После Великого конца я даже разочаровалась — никакого Ада или Рая. Кажется, Бог просто посмеялся и сказал: «Вы не достойны ни того, ни другого!».
Музыка. Много музыки. Как ни странно, все наполнено ею — дурацкими кассетами, дисками, плеерами. Вчера Агнесс, Руна, Люси, Клаус и я танцевали до поздней ночи. Это было волшебно. Радужное небо, к которому я никогда не привыкну. Еда из кафе. Рядом стоянка огромных кораблей. Музыка гремела так сильно, что все тело, казалось, пульсировало и ноги двигались бездумно, резиновыми подошвами быстро касаясь земли.
И случилось это — к нам прилетел «Корабль смерти». Так здесь называют корабли, где весь экипаж погиб от нехватки пищи или какой-либо болезни, возвращаясь после большого взрыва. Этот корабль притянула гравитация, и он с пустым баком топлива упал на землю, разлетевшись на множество противно дребезжащих обломков. Часть корабля уцелела.
Клаус побежал вперёд, бешено размахивая руками. Я кинулась за ним. Из домов лениво повыходили люди. Корабли -призраки довольно часто падали точно так же, и кроме умершего экипажа и вещей со старой планеты больше ничего не удавалось найти.
Я еле догнала Клауса. Он уже забрался на полуотломанное крыло и пытался открыть люк. Меня стало распирать любопытство и страх. «А что, если там все умерли от какой-то болезни?» — подумала я. Но люк медленно, нехотя открылся, и Клаус заглянул в темноту корабля.
По привычке я всегда ношу с собой фонарик. Яркий свет прорезал темноту, и наши глаза, привыкнув, различили кабину управления, каюты — все было пустым. Клаус, не дожидаясь меня, двинулся дальше. Он отодвинул дверь на рельсах, и мы увидели настоящий клад. Это был лучший момент в моей жизни. Я мгновенно все осознала — кто-то включил корабль на автопилот и нагрузил его необходимыми вещами со старой планеты — записями, семенами растений, землёй, лекарствами, приборам. На столе лежала записка: «Это лишь начало. Я виноват. Желаю удачи. Ваш Бог. P.S. В камере 151 C заморожена собака. Отключите систему и извлеките оттуда животное. Называйте его как хотите.
Клаус и я плакали. В люк начали залезать люди. Они завороженно смотрели на друг друга и шептались, смеялись. Я ничего не помню, мы лишь все были по-настоящему счастливы. Нам дали надежду, и мы будем трудиться, работать.
Нету дома, так мы сделаем его здесь, на краю вселенной, среди черных камней будет расти зелёный лес! О, это волшебно, феерично, удивительно!
Все танцевали, плакали, обнимались, кричали! Толпы людей подходили к кораблю и разглядывали пыльные, заполненные сокровищами для нас ящики. А потом приехал он — Эндар, наш правитель — тот самый диктатор, который поселил всех в домах с низкими потолками, металлическим полом на заклёпках…
И он был рад. Рад как все. Эндар приказал распределить обязанности между всеми. И вернуть все. Не знаю почему, но мне кажется, такого больше не повторится. В этом мире сумасшедших, преступных людей, на краю вселенной больше не случится ничего плохого. Они знают последствия, и урок ими усвоен.
Ну а после недели праздников пришло время разморозить собаку. Вы не поверите, но ею оказалась обыкновенная рыжая такса, которую все называли Атом. Кажется, Люси придумала это имя, и все согласились с ней. Спустя почти десяток лет все услышали лай собаки, настоящей четвероногой собаки!
И началась новая жизнь. Клаус был счастлив. Мы с ним сажали растения в землю, которая была на корабле. Он лежал на черных камнях. Лежал на деревянных досках своей комнаты. Лежал на палубе корабля и смотрел на небо. Он все ждал этого бога, того самого, что послал корабль. Все смеялись над ним, даже Агнесс и Руна. Я говорила ему, заглядывая в его недоверчивые черные глаза с большими черными зрачками, что скорее всего этого не произойдет, потому что бога нет или он умер, или это просто обычный человек. Никто ничего не знал о том, кто такой тот бог. А Клаус все сидел на своей крыше и смотрел на небо.
Прошло два года. Молодые деревья были высажены в почву на воздухе несколько недель назад, и судя по всему отлично прижились. Учёные, которым удалось спастись, хоть их было и немного, организовали лабораторию, куда перетащили все приборы с разбитого корабля. Замороженные маленькие животные уже давно благополучно бегали на свободе. Но еды мало. Надеюсь, мы решим эту проблему.
Клаус до сих пор ждёт своего бога. Больница теперь вся увита плющом, и я выводу гулять их, уже не опасаясь за их жизни. Мы все были немного сумасшедшими и всегда ими будем. Вообще, внутри у каждого человека, по-моему, живёт самоубийца.
Клаус дождался своего Бога. Это случилось утром, когда радуга на небе растворилась, и оно стало напоминать небо Старой планеты. Он лежал и смотрел в небо. И прямо оттуда к нам на голову свалился Бог. Просто взял и упал. Отряхнул рубашечку в клетку, расправил плечи и, улыбнувшись, сказал: — Я ваш Бог.
Он подошёл к Клаусу и о чем-то болтал с ним, с другими людьми. До меня долетали фразы, вроде: «Называйте меня просто Бог. Не стесняйтесь» или «Да, я Бог, но это не я сотворил Вселенную, а она меня, потому что до её рождения не было времени. По-вашему, как я мог сотворить мир без времени?».
Бог очень любил петь и разговаривать со всеми подряд. Он нам рассказывал о своей жизни, которой уже много миллиардов лет. Вспоминал Старую планету и гладил рыжего Атома. Однажды он меня спросил:
— Ты не скучаешь по звёздам? Я мог бы их сотворить для тебя и всех людей заново…
Я лишь покачала головой:
— Теперь здесь мой дом. Думаю, не стоит. Лучше верни что-нибудь другое.
Мы сидели на выступе скалы из твердого острого камня, которая начинала обрастать травой, посаженной благодаря Богу. Он протянул ноги над пропастью и ответил:
— Я могу вернуть тебе твою книгу, которую ты написала. Я читал, и, по-моему, это лучшая история. Но она не закончена. Ты найдешь книгу у себя дома. Расскажи в ней обо мне. Я больше не нужен людям, и хочу отдохнуть. Всегда мечтал быть птицей, а не Богом. А ты? — он не дождался ответа и, улыбаясь, спрыгнул вниз со скалы.
