XII Международная независимая литературная Премия «Глаголица»
… не зря говорят, что рукописи не горят. В кровавые военные времена, когда люди теряют любую веру в светлое и лучистое будущее, на помощь приходят писатели, которые “глаголом жгут сердца людей” и заставляют народ стоять за процветающую Россию до последнего. Этот рассказ посвящается всем молодым творцам, которые не могут найти свое предназначение. Знайте, все, что вам предначертано, обязательно придет и будет сопровождать сквозь долгий и тернистый путь.
Мальчишка лежал в раскинувшихся полях золотой ржи и полными легкими вдыхал безграничную свободу. Тянущиеся ввысь колосья щекотали его маленькие ладошки, а ветер словно играл с ним в догонялки. “Беги, беги, поймай меня руками, догони, но не споткнись, а если споткнешься, упади в объятия янтарных полей, полных душистыми цветами полян, растянувшихся рек, лазурных озер и статичных лесов” — шептал порыв. И Ваня побежал. Расправив забитые крылья, он побежал сквозь все проблемы и обязанности, сквозь радость и печаль, сквозь все то, что тянуло ко дну, долгое время не давало даже малейшего шанса вздохнуть полной грудью и ощутить на себе беззаботное детство. Вдаль уходила перспектива крымских зеленеющих лесов, а глаза слепило солнце. Оно грело, приятно обжигая своими лучами, Ваня снова погрузился в забвение. Раздавался мелодичный смех облаков. Мальчик бежал и бежал за ветром, а скорость его ног в этом мире ощущалась совсем иначе. Кажется, он был быстрее каждой машины, что ежедневно мчатся по городу, быстрее любого гепарда, но никак не мог догнать его. Вихрь же, в свою очередь, рассекал небесные просторы и кричал: “ну же, догони, обгони и заточи в объятия, поймай меня и навсегда избавься от препятствий, забери свою долю счастья”. Его голос был так сладок, словно медовые соты, которые папа иногда приносит из магазина. Ванечка беззаботно летел по небосводу, а лицо его расплывалось в широкой улыбке, кажется в тот момент, на мгновение он ощутил счастье. Сегодня жизнь словно улыбалась ему. Внезапно, чистый небосвод затянулся темной завесой и мальчишка начал падать. Наступил тысяча девятьсот сорок первый год.
В ту ночь Ваня чувствовал себя словно в какой-то романтической повести. Он был счастлив по-настоящему, хотя осознавал, что это простое сновидение, осознавал, что в реальности со всех сторон подступает противник и возможно, уже завтра его дом будет стерт с лица земли, но в чудесном сне, ему выпала возможность хоть на мгновение почувствовать себя легко, сбросить запечатанные оковы трудностей и взлететь ввысь, к солнцу. Конечно, он не мог не воспользоваться ею.
Ване было всего 15 лет, когда началась война. Он был тонок и деликатен, любил сентиментальную лирику, читал классическую литературу и посещал музыкальную школу. Знал и разбирался в истории. Но писательство… всю жизнь захватывало его: “Сегодня я проснулся как и обычно, раньше положенного. Начал собираться в школу, и вот, события вокруг меня снова завертелись в бешеном темпе. Сначала учеба пол дня, потом дополнительные занятия, потом хобби, волейбол, история, рисование, литература, чтение классических произведений каждый день… но я не перестаю писать. В своих текстах я нахожу нечто похожее на самоподдержку, если это можно так назвать. Мне очень нравилось летом выбираться куда-нибудь на природу, и там, в порыве вдохновения писать чудесную сентиментальную лирику. Сейчас же, я могу только погрузиться в свой, абстрагированный от всех мир, и там заниматься любимым хобби, несмотря на то, что в реальности нас всех ждет надвигающийся кризис” — писал он в телеграммах к своим друзьям и близким.
Месяцы шли один за другим, и с каждым днем война становилась все кровопролитнее и страшнее. Ваня понимал, что однажды и он окажется на поле боевых, бесчеловечных действий. Отец мальчика, Александр Иванович Марчелло, уже служил в Крымском тылу. Ванечка часто практиковался в писательском творчестве и отправлял папе на фронт светлые и обнадеживающие стихи, которые заставляли солдат бороться, хотя бы за молодые и чистые умы, способные творить столь душераздирающее искусство.
Однажды в семью Марчелло поступила телеграмма, разделяющий жизнь матери и сына на “до” и “после”. На леденяще-белом листе бумаги было написано: “Вашего супруга, Александра Ивановича Марчелло сегодня не стало. Он был убит вследствие бомбардировки Севастополя. Приносим глубокие соболезнования вам и вашей семье”. Мама встала как вкопанная, держа в руках разрушительную телеграмму. Казалось, что сейчас внутри нее крутятся и ненависть, и злость, и слезы, и истерика…но лицо было по прежнему безэмоционально.
На дворе тысяча девятьсот сорок третий. Иван остается единственным мужчиной в семье. Через месяц после извещения о смерти отца, он отправляется на холодный как сталь, русский фронт.
Молодому писателю семнадцать. Он служит в морских войсках Севастополя и несмотря на постоянные, страшные обстрелы, кровавые бомбардировки, уносящие за собой тысячи мирных жизней, продолжает писать тяжелые и отчаянные стихи. Их ежедневно печатают в газетах по всей огромной, плакучей стране. Люди читают их, плачут и надеятся на то, что увядшая Россия вновь расцветет и задышит чистым воздухом, где не летают ракеты и не трясется земля.
Пролетел еще один год, унесший за собой миллионы жизней. Сменил его тысяча девятьсот сорок четвертый. Ивану Марчелло исполнилось восемнадцать. Свое совершеннолетие он праздновал на фронте, а лучшим подарком стало освобождение Севастополя от немецко-фашистских захватчиков. В это же время в газетах печатают первый сборник «Кровопролитной лирики». “Маленький Ванечка, беззаботный и любящий безграничную природу Крыма, пытавшийся писать, гордился бы мной сейчас…как и отец.” — пишет солдатик с любовью в бежевом, бумажном письме матери, которая обязательно перечитает его тысячи раз, ведь ее сын своими руками прикасался к этой бумаге, карандашом выводил на ней аккуратные буковки.
Находясь на фронте Иван пишет все больше лирики, люди ждут его произведений в газетах, которые позже рвутся от соленых слез мирного народа. Ведь они не теряют веру в столь кризисное и слезное, мрачное время. Взрослое поколение по-детски верит в грандиозный прорыв, и не зря. Ваня не перестает писать матери трогательные письма, в надежде, что она обязательно будет хранить и перечитывать их: “Здравствуй дорогая мама! Я смог, мое имя известно на всю страну! Люди ждут моих колонок в газетах, верят и молятся на светлое и лучистое небо, на зеленеющую землю и оживленные деревья нашего родного Крыма. Ах! Как я мечтаю босиком пробежаться ранним утром по еще не нагревшейся траве, покрытой росинками после дождя. Как тогда, в детстве, полежать полях золотой ржи и полными легкими вдыхать безграничную свободу, любуясь красотой нашей страны. Если ты читаешь это, я уверен, ты гордишься мною”. — на этом моменте письмо Ванечки обрывается. Навсегда.
Война закончилась. Темная завеса спала и небосвод вновь стал лазурный и чистый. Мать Ванечки хранит заламинированные письма сына в коробочке и ежедневно перечитывает каждое из них, нежно целуя и плача. Копии писем и стихов писателя хранятся в музее города-героя Севастополя с подписью «Письма и лирика Ивана Марчелло его матери. 1944 год». Тысячи людей приносят цветы на могилу Ивана и пишут ему ответные письма черной ручкой на бежевой бумаге, складывая их в треугольничек. Многие работы маленького Ванечки, который мечтал о известности и пытался писать о любви к Родине, о цветущих вишнях, статичных лесах… печатаются по всему миру. Величавая Россия встала с колен, ожила и полными легкими вздохнула безграничную свободу среди полей золотой ржи. Она готова принимать в свои объятия продолжателей Ивана, таких же чистых и светлых людей.
Внезапно полил сильный дождь вперемешку с горячим солнцем. Александр Иванович Марчелло гордится сыном.
