XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

В ОБЛАКАХ
Глава 1. В город, удалённый на большое расстояние от столицы, пришла долгожданная весна. Это прекрасное время года, в которое просто невозможно ходить с грустным выражением лица и беспричинно кукситься на окружающих. Солнце начало прогревать асфальт, греть спины прохожих и вдохновлять ранних птиц на их заливные трели.
Все улицы в городе были довольно узкими, дома невысокими, но это только украшало – везде царила уютная атмосфера, сопровождаемая ароматным запахом свежего кофе и выпечки из соседних кафе, которые стояли на каждом углу. Город был малозаселённым, оттого запах выхлопных газов нисколько не мешал чувствовать приятную ауру на улицах и любоваться дикой природой, потому что был в небольших количествах.
По дороге домой подруга долго лепетала про нового друга, как они гуляют вместе ранней весной под только начинающими цвести густыми ветками высоких деревьев, как он её встречает с букетом первых цветов, как она ждёт этих чудесных встреч, которыми живёт и дышит. «Когда ж ты уже наконец-таки замолчишь» — думала про себя молодая девушка, завидно смотря краем глаза на собеседницу. Вида она была обыкновенного, но весьма симпатичного – высокая, стройная, с густыми вьющимися локонами золотистых волос, уложенными в аккуратную причёску, которая подчёркивала её румяное овальное лицо. Оно было славянского типа, особо не примечательное: высокий лоб, курносый нос, полные губы кораллового цвета, густые тёмные брови делали более выразительным и глубоким взгляд больших голубых глаз, оттенённый длинными ресницами. Спутница её была совершенной противоположностью: роста была низкого, с несуразно-грубой фигурой и манерой речи, тяжёлой походкой, с тёмными запутавшимися от ветра тонкими волосами, скуластая. Алые губы её были бантиком, нос узкий, а глаза неестественно большие, лупастые, что делало её весьма комичной – вроде как снаружи она казалась такой грубой, а внутри, по натуре, была тонкой и чуткой. Но настолько молодая симпатичная девушка была отчуждённой и отстранённой от общества, что холодная, застывшая красота её скорее пугала и отталкивала, нежели привлекала к себе, а добрая и открытая натура подруги настолько была чистой и притягательной, что казалась она симпатичнее и привлекательней всех других красавиц.
Человек, мыслями о котором была занята вся голова равнодушной девчонки, садился в машину с прелестной молодой особой, появляющийся во дворе с ним вместе уже четвёртый месяц. Настроение, и без того не лучшее, было окончательно испорчено, ведь этот юноша за всю жизнь даже ни разу не поздоровался, не обратил ни малейшего внимания. Эх!
— Ты меня совсем не слушаешь! – обиженно сказала подруга.
— Как это не слушаю? Каждое слово запоминаю и понимаю, какая же ты, Лизка, счастливая.
— Ты так правда думаешь? – и ещё больше разулыбалась.
«Нет, определённо у счастья есть свои любимчики, которых она и балует, и лелеет. А есть те, над которыми, как над клоунами в цирке, лишь бы издеваться, да забавляться над этим!» — размышляла юная девушка, когда пришла домой, относя себя без колебаний ко второму типу людей. Проблем и забот всем на этом свете хватает – каждому свои. Но у этой героини, которую звали просто Соня (даже не как подруга —  «Елизавета» или не какая-нибудь «Ангелина», а просто «Соня»!), были свои, по её мнению, очень тяжкие: по натуре своей она любит больше всего историю и литературу, но кто такие в наше время гуманитарии? Это просто бесперспективное наказание! Инженер – вот подходящая, но не любимая, увы, профессия. А ведь на это уйдёт всё золотое время – её юность. Но зачем ей эта юность, если цветы и плоды этой поры – любовь, а в её случае – это только невзаимные чувства, слёзы и мечтания в никуда. Ведь для того самого молодого человека она – никто, и зовут её – никак. И подруга вот. Всё. Бросила её из-за этого своего дружочка…
«Предатель! Как она вообще могла? Ведь когда-то мы с ней договорились, что мальчики будут на нас заглядываться, а мы и глазом не поведём. Где эти слова? Почему это обещание выполняю только я? Пре-да-тель» — говорила сама себе, произнеся медленно по слогам последнее слово.
Включила телевизор, по одному из каналов которого шёл фильм «Девчата», отошла расстроенная к окну. «Вот в 50-е годы прошлого века хорошо жилось. И любовь была другая, и люди веселее, добрее, проще… почему я тогда не родилась? А сейчас вот смотришь за этим оболтусом в окно совсем одна. Тьфу!» — и откинула ногой стул в сторону. В слезах села на диван, сквозь пальцы смотря старую комедию.
«Ты можешь делать всё, что хочешь, жить, как и с кем хочешь. Но я уверена, что в конце концов всё выйдет так, что мы с тобой встретимся. И тогда уж посмотрим, кто пожалеет, что вовремя не поступил иначе! Тогда-то посмотрим, кто будет счастливее и успешнее!» — спустя небольшое количество времени, уже успокоившись, говорила она.
 Девушка любила помечтать всегда. Могла даже часами сидеть или лежать на диване и летать в своих собственных грёзах, не замечая ничего другого. Вот хлебом не корми – она уже в облаках летает. И никто не может спустить её с небес на землю. Это девушка, которая всегда чего-то ждёт: принца на белом коне, решающего бала, на котором она непременно будет золушка, особого случая, который непременно сам по себе будет менять её жизнь к лучшему, какого-то чуда непонятно откуда взявшегося, наверное, свалившегося с небес или с луны, как и она сама.
Вот и снова она уже улыбалась, воображаю какие-то специфические ситуации, которым не быть никогда. Фоном играл телевизор, а она сидела, опираясь на руку, устремив взгляд в сторону, на какую-то неопределённую точку. Ей бы сказки сочинять, а не проектировать здания.
Глава 2
Где-то в 50-е
Стояла знойная жара. Некуда было скрыться от палящих лучей солнца, казалось, даже деревья вспотевали от них и совершенно не давали тень. На раскалённой сухой и потрескавшейся земле стояли рабочие. Вот-вот закончат строительство новой железной дороги, и скоро по ней будут ходить поезда.
— Иван Александрович, как вы думаете, есть ли на земле настоящая любовь? — сказал молоденький мальчик, покрасневший и вспотевший от жары и работы, чтобы хоть как-то отвлечься от тяжёлого труда.
— А как же. Именно она нас всех здесь держит. Не было б любви, на земле был бы хаос. И это любовь не только к женщине, но и к окружающим… Скоро здесь будут ходить поезда, — решил перевести тему уже бывалый рабочий лет 40-ка, — Как мне нравится на них смотреть. Вот несётся он в бесконечную даль, в нём люди промелькнут и умчатся. Есть что-то особенное в этом быстром мелькании.
Лицо его было вытянутым с большими скулами, маленькими глазами, которые сияли странным блеском, короткой неопрятной стрижкой. Сам он был низкого роста, но плотного телосложения.  
— А ваша жена, вот вы давно её любите?
— Оленьку я люблю ещё с ранней молодости. Она всегда меня поддерживала во всех моих начинаниях и интересах. Но раньше она была мне близким другом, и лишь потом я понял, что без неё не проживу, — И замолчал, глубоко задумавшись, будто хотел ещё что-то сказать или что-то вспомнилось. Он вздохнул и сурово продолжил:
— Да ну хватит об этом. Наша задача дело доделать, а не лясы точить.
Ещё долго раздавались звуки молотка, крики и указы. Солнце начало садиться, всё небо заискрилось красными, жёлтыми и розовыми красками. Подуло свежим ветерком, которого очень не хватало весь день.
Спустя несколько месяцев все работы были прекращены, дорога достроена. Как начальник Иван Александрович был там главным человеком, люди выражали свою благодарность и уважение его работе и труду.
Подъехали машины, все расступились. Из автомобиля вышла женщина, вокруг неё столпилось множество людей. Все были восхищены, председатель исполкома города с ней вежливо и почтительно поздоровался. Было странно, что всё своё внимание и восхищение прохожие стали отдавать ей, а не великому труженику Ивану Панфилову.
 И что-то знакомое было видно в чертах её лица, в походке, улыбке, голосе, будто знакомы они сто лет. Он не мог вспомнить откуда, а может быть, она просто кого-то напоминает из далёкого прошлого, кого-то незначимого, но давно знакомого и чей образ зацепился в глубине души.
Весь праздник и весь день смотрел начальник-Панфилов на эту удивительную и загадочную особу. Кто она? Почему он, казалось, единственный её не знает?
В один момент, когда уже все собирались уезжать, она взглянула на него и улыбнулась. В её голубых глазах отобразилось что-то близкое и тёплое, а улыбка казалась родной и знакомой. Боже мой, это она! Та маленькая девчонка, которая его любила всё детство и молодость, пока они виделись. В ней отображалось что-то по-прежнему чистое и светлое. Она! О, как она изменилась! Как он мог её не узнать? Узнала ли она его? Нет, нужно подойти и сказать ей всё, но кто он, и кто теперь она! И правда, кто она такая? Он даже не знает её положение в обществе. Лишь нельзя не отметить почтение людей в её адрес.
А она, уже садясь в машину, качнула ему головой, будто сказала: «Здравствуйте, Иван Александрович, помните ли? Сколько лет, сколько зим». И уехала. Умчалась как мимолётный ветер, его лёгкое дуновенье, которое лишь коснулось слегка и улетело прочь в неизвестную даль. Как проезжающий мимо поезд.
Он стоял и смотрел ей вслед ещё очень долго.
— Иван Александрович, вас просит прийти домой Ольга Николаевна. Что ей передать? — подошёл к нему тот самый молоденький рабочий.
— Ничего не говори. Или скажи, что буду поздно. — и стоял, стоял. Пока полностью не стемнело и на небе не засветилась белая, как молоко, луна.
— Товарищ-Панфилов, так есть ли на свете настоящая и верная любовь?
— Есть, Алёша, есть. Она всегда на земле была и нас грела. Только мы её часто не замечаем или игнорируем. Так же как в дальней дороге. Мы увидим поток машин, свет их фар будет освещать нам путь и слепить глаза. Но мы никогда не заметим фонарные столбы, которые действительно освещают нам дорогу, прокладывают путь, делают его лёгким и светлым. А встречные машины только мешают. Часто ли мы обращаем внимание на фонари? И вот когда мы ошибаемся и понимаем где она — настоящая-то наша любовь… уже слишком поздно. И мы едем, едем по тёмному тоннелю. А в конце его нет света, там такая же глухая темнота, — И вздохнул. Любил он говорить аллегориями. Только не все их понимали.
А он всё стоял, стоял, нахмурившись, о чём-то долго думал. А потом пошёл домой, где его, как ни странно, никто не ждал. Никому он был не нужен. Никто его не любил.
Глава 3
— Вот как так можно столько написать? Неужели он не подумал, что трудно воспринимать информацию в таких больших объёмах и что нелегко заставить себя вообще такое читать? – отчаянно задавала риторические вопросы девушка.
— Ты «Войну и Мир» читаешь, что ли? – между делом, не глядя, спросила мама, только что зашедшая в комнату Сони, чтобы взять свежие полотенца.
— Сочинение пишу по этому произведению.
— А как же ты собираешься читать совсем старую классику, где события растягиваются на много глав и развиваются крайне медленно?
— Никак я не собираюсь это читать. Мне нужна динамика, оживлённость, чтобы книга захватывала.
— Нужно знать классику! Это очень полезные книги: в них описание психотипов людей, их психология. Да и тем более, ты же знаешь, что всё современное так или иначе пародирует старый прошлый оригинал. Так зачем же читать импровизацию или вариацию на тему чего-либо по уже известным сюжетам, если можно прочитать подлинное? Желание развития сюжета как можно быстрее и острее говорит о несформированности человека, его детскости — это проблема нынешнего поколения. Выходит из моды ценное, а приходит бестолковый, остросюжетный «экшн».
— Да я слышала всё это сколько раз. Не помогает читать ни капельки, — и начала вертеть в руках ручку, о чём-то задумавшись, — А вообще… девятнадцатый век… такая романтика! Первый бал, роскошные платья, мужчины в строгих смокингах, цилиндрах, с тростью. Просто сказка! Куда исчезли все тонкие искренние чувства?
— Так только кажется. Люди во все времена те же, меняются лишь декорации.
— Ой, и всё же я никогда не гуляла на закате, не слышала серенад, и друзей нет, с которыми можно хоть на край света! Пушкину его друзья-декабристы помогли избежать каторги в Сибири, а мои… я уверена – и не помнят меня! – говорила с перерывами она, отвлёкшись на сообщение. Одноклассница приглашала с друзьями пойти в кино, но Соня ответила, что сегодня никак – очень уж занята.
Чем же была в данный момент она занята (писать сочинение уже перехотелось) – не знал никто. Может, копалась в себе, снова занималась бесконечным самоанализом или опять замечталась. Ведь совсем недавно вспоминала своего одного знакомого, с которым уже сто лет не виделась, не общалась. Познакомились они случайно, и беседа не вышла особо продолжительной, однако, вспомнив, юная девушка решила узнать, как же, интересно, он поживает сейчас? «А когда-то… мы остались в ним наедине в большом сказочном зале, везде тихо звучала музыка, пол отражал высокую золотистую люстру, и так хотелось закружиться в танце или запеть!» — думала она, сызнова закрывая мечтательно глаза, расплывшись в улыбке.
Глава 4
Середина 19-го века
Это было когда-то зимой. В холодный морозный снежный вечер по пустынной дороге неспешно ехала бричка, то и дело покачиваясь из стороны в сторону. Тихо, усыпляюще хрустели снегом копыта уставшей лошади, извозчик, покосившись, ерзал и напевал что-то себе под нос.
Мело снегом. Но в домах кое-где ясно светили огоньки и манили своим уютом и теплом скорее согреться от холода.
В одном таком окошке видна была молодая девушка. Она то и дело выглядывала из окна и что-то старательно выводила чернилами на тонком листке, то улыбаясь, то снова становясь серьёзной. Её глаза горели ярким игривым огоньком, она будто ждала чего-то (или кого-то), дожидалась.
В старой бричке ехал молодой господин лет 26-ти. Одет он был в строгий костюм, поверх которого была накинута шинель, на голове цилиндр. Служил он при государе главным строителем и инженером, однако не сказать, чтоб добился большого признания и высокой платы за работу в своём деле. Проезжая мимо высоких домой, выглядывая, чтобы лучше разглядеть – скоро ли они прибудут, он нервно барабанил пальцами по гладкому наконечнику тросточки.
Если описывать сего господина, можно немного, что сказать: овальное продолговатое лицо, невыразительные бледно-голубые влажные глаза, уложенные каштановые волосы, тонкие и, казалось, постоянно слегка улыбающиеся кончиками ярко-розовых губ. Сам он был стройный. Но своей внешностью не выделялся от остальных. Его взгляд был устремлён куда-то поверх окон и домов. В руке держал хилый букет, непонятно откуда взявшийся зимой.
И вот наконец лошадь остановилась. Мужчина вышел, расплатился и направился быстрыми шагами к ярко освещённому дому. Как раз к тому, из окна которого выглядывала румяная девушка. Она увидела молодого человека, подскочила, заулыбалась и направилась к двери.
Глашка побежала открывать. На пороге стоял взволнованный господин с цилиндром в руке.
— Добрый вечер. Анатолий Андреевич Полков к Госпоже Софье Андреевне.
— В такой поздний час?
Тут девушка подбежала к горничной и залепетала:
— Пустите, на одну минутку! Не удобно отказывать такому господину. Только папеньке не говорите.
Молодой человек тотчас заулыбался. Потом протянул цветы юной особе и заговорил:
— Софья Андреевна, специально по вашему поручению я раздобыл цветы, — и покраснел. А может, просто отморозил щёки.
— Даже бричку отпустил, смешно, — не слушая гостя, ответила девушка.
— Я столько потратил сил и времени, чтобы их найти. Только ради вас я готов на любые испытания, — гордо и торжественно продолжал он.
— Анатоль, ничего не выйдет. Мои папенька с маменькой против вас, я уже говорила. И я не люблю вас, Анатолий Андреевич. Это была шутка с цветами-то, что ж вы из кожи вон лезли…
— Ах так! Издеваетесь над чувствами порядочных людей? Ну вам ещё будет! Я не вернусь больше, вы оскорбляете моё честное имя! Доброго вечера, — и кинул цветы в угол.
Госпожа лишь рассмеялась ему вслед и украдкой посматривала в окно, как мужчина нервно выбегает из её дома, проваливается в сугроб и уходит за угол, чтобы поймать новую повозку.
Она подобрала цветы, аккуратно стряхнула с них соринки, поставила в вазу и отошла полюбоваться.
— Вернётесь, Анатолий Андреевич, вернётесь. Куда ж вы денетесь! — прошептала молодая девушка. И вновь расхохоталась.
Глава 5
Раздался звон ключей возле дверного замка. Девушка вернулась домой, выражая своё явное недовольство:
Обсчитали! В магазине обсчитали! Представьте, дважды пробили одну вещь! А ещё я сегодня Ваню видела, прохожу мимо дома, а он…
— Соня, хватит! Не хочу даже слышать про него. Уже тошнит, честное слово!
— Мама, как ты можешь так говорить? Как ты можешь наплевательски относиться к моим чувствам?
— Я ухожу, помой полы в зале, пожалуйста, — не слушая, говорила своё.
Молча, но в явном раздражении, не понятая близкими, она набрала воды, намочила тряпку, начала мыть комнату. На диване сидела бабушка и что-то читала. Когда хлопнула дверь, Соня подняла голову и обратилась к ней:
— У тебя ведь, вся молодость была в 50-е годы. Наверно, тогда и жизнь была другая, и люди…
— Сонечка, люди не меняются, а жизнь после войны была не очень простой.
— Да нет, ты тоже туда же, — продолжала она, откинув швабру, подойдя поближе, — Я имею в виду, что в СССР были совсем другие отношения между людьми — более добрые, дружные что ли. Все знали своих соседей, ходили всегда друг к другу в гости, если нет соли или какого-нибудь продукта для обеда – очень часто просто шли к соседке, чтоб в магазине с очередями не мучиться. А сейчас такой традиции нет. Если с одного подъезда поздороваются – уже хорошо, а с соседнего, но всё равно с того же самого двора и дома, вообще пройдут, не заметят, плечом заденут – не извиняться даже… — говорила с горечью она, имея в виду одного конкретного близкого ей человека.
Её собеседница молчала, улыбалась.
Уже домывая пол, девушка снова сказала:
— А ведь ты всё это хорошее видела. Скажи мне, в твою молодость, если человек попросил бы помочь найти другого человека… помогли бы?
— Помогли б.
Девушка, улыбаясь, мотнула головой в сторону:
— Это тебе не «хватит, уже тошнит!».
Ушла, о чём-то думая, в комнату. Лишь послышалось из зала:
— Соня, а ведь чек тебе пробили правильно! Ты сама не заметила вторую вещь, она внизу лежала. А уже наговорила, наговорила!..
Глава 6
После того дня Иван Панфилов долго думал о жизни. Ночью ему снилась длинная дорога посреди широкой равнины, по которой он медленно вышагивал. И вдруг впереди виднеется силуэт уходящей девушки, нет, женщины, той самой, что была на празднике и с которой он, кажется, был знаком. Она уходила лёгкими шагами и совсем не оборачивалась. Тогда он рванулся за ней, чтобы ухватиться за руку. Но в одно мгновение всё исчезло. И он проснулся.
Странно, ведь обычно ему снятся бесконечные железные дороги, мчащиеся куда-то поезда, пассажиры. Или, к своему большому стыду, молодые стройные девушки в летних платьях, кружащиеся в весёлом танце под задорные аккорды.
Ещё не так давно он любил играть себе на инструментах, напевать весёлые мотивы. Но всё это пустое. Главное прогресс и труд. Из искры зарождается пламя. Так большое пламя прогресса должно было возгореться от большого труда Ивана Александровича, дающего ему искру.
На утро он, как обычно, принялся за работу над новым проектом новой железной дороги. Выветривая из головы остатки дурных мыслей, он жмурился, кряхтел и работал в поте лица своего. И всё б в прошлом и всё б забылось. Но Алёшка подошёл к рабочему и сказал:
— Товарищ Панфилов, помните ту женщину?
— Ты про кого Алёш? – отвечал он, прекрасно понимая, о ком ему говорят.
— Да про ту, на которую вы ещё долго смотрели, я ещё вам от Ольги Николаевны передавал…
— Вспомнил, — перебил Панфилов.
— Удивительная женщина. Я слышал, что очень уважаемая. Главное, безусловно, рабочий класс, но она… Она занимается своим делом и пользуется большим уважением и признанием. Вы как считаете, Иван Александрович?
— А я вот, как считаю. Не нужно лезть не в своё дело. И тем более не обсуждать жизнь чужих людей.
— А ведь говорят, что она знала вас, товарищ Панфилов, — тут лицо Ивана Александровича перестало быть сухим и равнодушным и сделалось совершенно изумлённым, — И даже специально пришла именно на это открытие. Вы знаете её?Рабочий онемел. Нахмурился, видно, призадумался и оценивал, насколько возможно и объективно высказывание молодого рабочего. Он посмотрел с еле проглядывающейся надеждой и улыбкой:
— Откуда же такая информация, Алёша?
— Да ребята поговаривают. Утверждают, что кто-то из них с Ней разговаривали. И Она сама якобы сказала или намекнула.
Панфилов, на радостях, отдал орудие труда рабочему со словами: «на-ка, держи» и направился куда-то в сторону, сам не зная куда.
— Иван Александрович, куда же вы? А как же работа?
— Работу я не брошу, ты только подсоби мне. Но если я не взгляну ещё раз на неё, то умру прямо вот так на этом месте! — крикнул и пошёл ещё быстрее. Куда? Да не важно. Дойти до ближайшего райкома, описать внешность, саму особу, раз известная такая – может, и отыщется где-нибудь.
Ни имени, ни фамилии он не знал. Да и не помнил бы, если это была та девчушка. Но теперь без хотя бы ещё одной встречи он не мог прожить. Да хоть пропади оно всё пропадом, но Её он был обязан встретить.
Глава 7
Вечером юная девушка долго сидела, опиравшись локтем о подлокотник дивана. Учиться было сложно, оттого дома ничего делать не хотелось, настроение было ужасное, и во все оставшееся свободное время от учёбы было даже нечем заняться! Приходилось искать себе развлечение.
— А может написать тому знакомому? Не зря же я его вспомнила! Хоть поговорю со взрослым интересным человеком, настроение подниму, всё равно терять-то нечего. Пусть Ванька и дальше ходит гоголем и задаётся новой подругой – я тоже не буду одинокой, — рассуждала про себя она.
Взяла в руки телефон, сначала думала позвонить, но зачем так сразу? «Лучше напишу» — сказала себе. Напомнила тому знакомому их последнюю тёплую встречу, спросила, как сейчас он поживает. Молодой человек находился в сети, но не отвечал и даже не читал сообщений от этой маленькой относительно него девчонки.
Прошёл час. Озадаченная, Соня сидела, глядя на отправленный текст:
— Может, я что-то не то написала? Или он просто занят? Что ж происходит-то сегодня!
Прошло ещё время. Как прежде, мужчина был в сети, даже на стену новые записи отправлял, а вот письма – увы, оставлял без внимания.
Рассерженная девушка ушла на кухню, включила детективы, которые помогали отвлечься от всего отрицательного и суеты. Но в этот раз она не могла сидеть спокойно – то и дело проверяла, не ответили ли ей. Никто ничего не отправлял.
Уже почти ночью Соне написал одноклассник – просто узнать, как дела, как она себя чувствует после того, как немного заболела. Но девушка лишь закатила глаза и посоветовала (про себя) сделать ему тоже самое с губой. Говорить с этим человеком не хотелось – ведь ей должен написать тот самый далёкий, романтичный и милый человек! А тут этот. С соседнего района крутой парень. Да ну его.
Засыпая, она всё ещё была на стрёме – должен ответить и всё. Он же очень порядочный. Но ничего не менялось. Тогда она уткнулась в подушку и начала всхлипывать:
— Ну почему так только со мной? За что я такая неудачливая, за что такое мне наказание? Неужели я самый падший человек на земле? Почему все, кто мне дороги, меня не помнят, не знают, даже не здороваются, не отвечают… да как они могут? Чисто-то из вежливости! Видимо я настолько убогий человек, что со мной вежливым быть – мерзко и противно. Мной просто пренебрегают и брезгуют. И как после этого жить и любить всё это? Я всегда, как назло, была, есть и буду одна!
Ночью мучали кошмары. Лишь под утро приснился весьма интересный сон…
Глава 8
Она сидела и подбрасывала вверх маленький камешек за столом возле большого окна. Денёк выдался пасмурный. Снег таял, но не уходил с сырой земли. По улице бродили угрюмые люди, все одинаковые: дамы в похожих строгих платьях и пышных шляпках и мужчины в костюмах и цилиндре с тросточкой. Девушка упёрлось щекой на руку, облокотилась на стол и закатила глаза. Вдруг она устремилась в одну точку и тут же обрадовалась. Один мужчина в цилиндре показался ей крайне знаком. Она вскрикнула и, как в недалёком детстве, бросилась в объятья к своему родному брату, который на долгий срок уезжал по службе.
— Ну наконец-то вы вернулись! Где же ваша супруга? — после всего сказала девушка.
— Анастасья осталась дома нас дожидаться по причине плохого самочувствия.
— Мы куда-нибудь отправимся на прогулку, как в былое время? – задавала один за другим вопросы девушка
— А почему бы и нет? — и заулыбался, — Как раз не так давно я получил известие от своего старого приятеля с целью пригласить меня в удивительно красивое место, так как он безумно рад моему скорейшему прибытию обратно в нашу столицу. Почему б нам не сходить вместе?
— Я немедленно переоденусь, и вы можете сообщить вашему другу о нашей с ним встрече, — радостно сказала Софья. Она светилась от счастья.
Её брат, Георгий Андреевич, тоже был крайне рад. Он улыбался, глаза его блестели, вспомнилось былое время, как они вдвоём выбегали босиком по свежей траве поиграть в саду, а маменька звала их скорее отобедать.
Вскоре все были готовы. Софья Андреевна за руку вышла из дома со своим родственником, где сразу же их ожидала закрытая чёрная карета, где, очевидно, находился близкий друг Георгия Андреевича.
Из кареты вышел господин. О нет. Это не просто господин. Перед братом и сестрой стоял Анатолий Полков. Софья внимательно посмотрела на его нахальные прищуренные глаза и обратилась к брату:
— Жорж, я себя неважно чувствую. Могу ли я вернуться?
Инициативу взял на себя Полков:
— Уважаемая Софья Андреевна, я сочувствую вашему состоянию, но смею заметить, что свежий воздух благоприятно влияет на здоровье, нежели душные стены.
— Софи, я полностью согласен, — продолжал уже её брат, — Тем более в обществе таких людей, — шуткой закончил свою речь.
«Вот наглец» — думала про себя об Анатоле девушка — «Не так, так эдак. А всё равно делает упорно, что желает. Какая дерзость! » — и нахмурила нос.
— Вам прохладно, Софья Андреевна? Вы сморщились. Я могу отдать свою шинель.
— Нет, спасибо, Анатолий Андреевич, я обойдусь своей одеждой.
— Ну как знаете, Софья Андреевна, всё для вас, — и тихо рассмеялся.
Юная госпожа шла медленно и надменно под руку с Георгием Андреевичем. Они остановились на центральной площади возле красивого сквера. Наглец-Анатолий Андреевич подошёл к Софье, встал рядом, хотя во всё время пути двигался по противоположную сторону.
Зашли в убранный красивый зал, где подавали еду. Там она получила свёрнутую тонкую записку от Полкова, видно ещё заранее написанную — вот предусмотрительный хитрец. В ней было написано: «Не сочтите за дерзость. Жду вас завтра в полдень на центральной площади. Всё в секрете. Я люблю вас. А.А.Полков». Опять нахмурилась, подумала: «этого ещё не хватало». Потом попросилась отлучиться и положила эту записку в карман шинели, вернув её отправителю, вновь зашла в зал, села и с трудом сдерживала смех.
Дальше всё было быстро и даже не так утомительно. Видно, Софья Андреевна сочла свой поступок весьма необычным и окончательно отрицательным по отношению к неудачному кавалеру. В карете ехали молча, хотя всю дорогу туда Георгий Андреевич разговаривал со старым приятелем на разные темы. Девушка дожидалась скорейшего расставания, чтобы в дальнейшем узнать реакцию ухажёра. То подхихикивала, то становилась слегка печальной, жалея его чувства и добрую натуру.
Когда пришла домой, прокружилась в вальсе сама с собой пару раз и расхохоталась. Взяла брата за руку, просила, чтоб перед его возвращением домой к супруге они бы вместе отужинали и пообщались наедине. Но Григорий Андреевич остановился в прихожей. Он что-то увидел в своей шинели, что-то, что завлекало его внимание. Он достал из кармана тонкую записку, нахмурился и сплюнул. Софья Андреевна подбежала к брату, шепнула сама себе: «Не та шинель», подняла изумлённо брови, слегка покраснела и прикрыла двумя хрупкими белыми ладошками приоткрывшийся рот.
Глава 9
К большому (или не очень) сожалению, с утра поднялась температура, потому пришлось остаться дома. Проснувшись по времени после обеда, она понемногу приходила в себя, вспоминала сон. Как странно, что её фантазии уже привиделись во сне, причём своеобразным продолжением. Опомнившись, вскочила скорее посмотреть – ответили ли ей. Действительно – в шесть утра ей написал её милый далёкий знакомый, по мнению девушки, теперь уже ставший в её глазах недалёким. Соня, страшно обидевшись, не желала дальше вести беседу, поэтому отложила телефон, потянулась и пошла завтракать. Когда уже полностью привела себя в порядок, подошла к окну в комнате, выходившему во двор.
Под ним стояла толпа одноклассников – зачастую, они проходили мимо её дома, потому что сразу за ним находилась автобусная остановка, но в этот раз они подошли прямо к подъезду и внимательно смотрели на «коллегу». Ну что ж, живёт она низко, на улице весна – можно и окно открыть. Протянула тонкие бледные руки, поднялась на цыпочки, чтобы приложить большую силу. Свежий прохладный воздух большим пронзительным потоком повалил в душную комнату, окутывая её свежестью и ароматами, доносившимися с улицы, стали слышны трели ранних птиц. Девушка непроизвольно заулыбалась.
— Как себя чувствуешь?
— Не холодно? – одновременно сказали двое ребят. Выглядывающую из окна и без того очень удивил их визит:
— Да пока вроде ещё жива. Нет, совсем не холодно, а вы что тут делаете?
— Ну, как видишь, пришли спросить! – крикнула подруга.
— Погода сегодня прекрасная, а ты дома сидишь — жаль ведь! Так бы прогулялись, — в шутку говорил тот самый парень, который вчера писал. «Ой, ой, ой – как же!» — подумала про себя девушка. И тут же высунула язык и закрыла окно. Проветрилось уже достаточно. В конце концо