Акт первый
— Каллан, они найдут нас, — дрожащий шёпот выдернул его из полудрёмы. Он не спал больше тридцати часов. Теперь, как только они останавливались передохнуть, его безжалостно клонило в сон. Он молился всем богам, лишь бы оставаться в сознании.
— Не найдут, если будешь сидеть тихо, — его зрачки молниеносно сузились, а пальцы вцепились в гнилой полог. Он чувствовал, что она была на грани, но не собирался оказывать ей первую психологическую помощь. Порой Каллан совсем забывал, насколько для неё важно то, что он помогает ей числиться в перебежчиках. Он с тоской вспоминал время, когда её не было в его жизни. Но им двигала жалость, в то время, как почти всё человеческое и тёплое было уже выжжено. Он начал считать. Про себя, конечно. «Шесть, семь, восемь…» — мама Каллана — Элен говорила сыну стараться сдерживать гнев и приучала считать до десяти прежде, чем эмоции вырвутся наружу. Она не хотела, чтобы он стал таким же, как его отец. Изредка по ночам ей снились кошмары, как она заходит к невестке в комнату, а та протирает спину настойкой из одуванчиков, чтобы синяки, оставшиеся от побоев, заживали быстрее. Она застывала в ужасе. А девушка поворачивалась к ней, и её лицо всегда было точь-в-точь, как у Элен.
Она чувствовала этот едкий запах спирта, пропитавший марлевые повязки и повторяла: «Закрывай глаза и начинай считать, один, два, три…»
Акт второй
Всё начиналось постепенно. Сначала искусственный интеллект внедряли в такие отрасли, как строительство, медицина. Всё больше убеждаясь в удобстве использования ИИ и взаимодействия с ним, правительство Клэйма приняло решение о создании конституции. Каллан помнит эти нелепые буклеты, которые им раздали на работе. «Законы робототехники и человека».
Страница 4, 1.3. Робот, занимающий должности в парламенте
Не имеет права
1. Занимать управленческий пост
2. Причинять вред человеку/другим роботам
3. Своим бездействием допустить возможность причинения вреда человеку…
Список был долгим. И, как выяснилось, спустя полтора года, бесполезным. Произошедшее в Клэйме вряд ли даже войдёт в историю, потому что неизвестно, есть ли у этой истории будущее. В «примостках» ходят слухи, что несколько государств собираются стереть Клэйм с лица земли. «Слишком поздно что-либо исправлять». Каллан почему-то верил в это. За считанные месяцы их жизни обернулись кошмаром, в который верилось с большим трудом.
Интеллект стал проникать в военную отрасль. На этические дилеммы в правительстве закрыли глаза. Политические отношения с соседними федерациями стали стремительно ухудшаться. Никаких войн не прогнозировалось, однако новость о том, что в армии государства будет искусственный интеллект, вызывала напряжение. Границы стали постепенно закрываться, а президент Клэйма фанатично уверял всех вокруг в том, что “будущее” в их руках. К слову, руки самого президента, которыми он подписал те злосчастные документы, ампутировали. Операция транслировалась на всех каналах, как пример, что будет с противниками системы. (Вообще их отлавливают и чипируют, но случаи отчаянного сопротивления обычно сопровождались наказанием).
С тех пор, как всё перевернулось вверх дном, появились три списка. Первый назывался “Чипированные”. В нём были имена всех людей, которые больше ими не являлись. Этих людей ловили и вживляли чипы, которые позволяли брать дистанционный контроль над человеком. В течение недели чипы обрастали биоматериалом и становились полноценным органом, поэтому их извлечение несло стопроцентный летальный исход. Те, кто оставались живы, понимали, что если их схватят, куда лучше быть внесённым в список номер два. “Обезвреженные” — официальное название. В “примостках” же выражались проще — “убитые”. Многие носили с собой в карманах тюбики с цианидом или бритвенные лезвия, чтобы в случае чего как можно быстрее оказаться во втором списке. Главное, чтобы роботы не успели спасти. И, наконец, третий список — “перебежчики”. Официально зарегистрировать всех было невозможно, поэтому они стали национальной проблемой Клэйма. А проблемы искусственный интеллект привык решать максимально оперативно.
Акт третий
Ей было 13, когда это случилось. Её отца чипировали, она видела бригаду роботов возле их дома, когда возвращалась со школы. Они выносили его в полиэтилене — следующим этапом была обработка, а точнее “очищение”. Все этапы транслировались в утренних “новостях”.
“Приходите на чипирование…”, “Мы будем признательны вам за содействие…”.
Майя упала коленями на пыльную дорогу. Она не издала ни звука, но слёзы струились по щекам. Майя увидела, почувствовала, что такое безысходность. В 13 лет. Теперь Майя числилась в перебежчиках. Как и Каллан. Сколько таких было в третьем списке — никто не знал.
Они встретились на окраине “Примосток”. Эта местность была сплошь застроена мощёными мостовыми. Там было удобно прятаться. “Примостки” славились среди перебежчиков. Там обменивались товаром, новостями, порой даже могли пригреть на ночь. Не за спасибо, конечно, но договариваться перебежчики умели.
Каллан увидел худенькую фигуру, прикрытую оборванным пледом. “Здесь есть дети?” — пронеслось у него в голове. Детей в перебежчиках практически не было по очевидным причинам. Сложно быть ребёнком и в розыске. Поэтому Каллан, чтобы утолить любопытство, подошёл поближе. Засаленные светлые волосы небрежно спускались на тощие плечи. Её лицо было бледным и выглядело бесчувственным. Она спокойно пила керосинку (напиток со спиртом, который обычно предлагали только прибывшим в “примостки”. Он разогревал и помогал расслабиться — новые перебежчики прибывали явно не из лучших мест). Люди сзади косо поглядывали на Майю и что-то тихо обсуждали.
Каллан поморщился. Она не может оставаться здесь долго. В любом случае, здесь небезопасно.
— Привет.
Майя вздрогнула и подняла глаза.
— меня зовут Каллан, я из красного блока. А ты?
— Майя. Серый блок, двадцатая линия.
Каллан немного улыбнулся. Жильцы с пятнадцатой по двадцатую линию были весьма состоятельными. Каллан жил на восьмой. Но сейчас эти линии не значили ничего, она, упомянула это, видимо по привычке. Это было всё, что связывало её с той жизнью. “Неплохо”, — подумал Каллан и на мгновение он ощутил укол жалости. Каково ей сейчас, в перебежчиках, после той жизни.
— Слушай, у тебя есть еда… или какие-то предметы первой необходимости?
— нет.
Каллан посмотрел на закатное солнце. Скоро стемнеет. Его сердце сжималось в тугой комок.
— тогда Майя, ты пойдёшь со мной. Если хочешь, конечно же.
— Она недоверчиво посмотрела ему в глаза. — я ищу выход из Клэйма.
— Я тоже — Каллан с каждым днём был всё меньше в этом уверен.
— Я могу доверять тебе? — она знала правила “примосток” и понимала, что выбора у неё особо не было.
— Майя, здесь небезопасно. Я не заставляю тебя доверять мне, но, по-моему, я говорю очевидные вещи.
Девочка тихо кивнула, залпом допила керосинку и поставила чашку на скамью. Почему-то уверенность в голосе Каллана и тусклое безразличие вперемешку с жалостью внушали ей спокойствие. Она поднялась, сложила плед и пошла с ним к выходу из “примосток”. Так началась их история побега.
Акт четвёртый
«…четыре…пять…шесть…»
По пересохшему горлу в грудь спускалась паника. Ноющая боль в мышцах вызывала спазмы, а в ушах стоял громкий стук сердца. Страх быстро овладевал его разумом и телом, сковывая любое движение. В голове резко всплыл ясный, яркий эпизод из далёкого прошлого… задолго до падения Клэйма.
Ему было 11, когда у него произошёл приступ. Это было 2;00 ночи. Толчки. Вы когда-нибудь ощущали толчки мозга внутри черепной коробки? Едва ощутимая попытка разбудить вас? По причине нехватки кислорода.
Каллан проснулся от того, что не мог дышать. Проснулся и понял, что это не сон, и стал хватать ртом воздух, не понимая, что происходит.
Он пытался вдохнуть, но каждый раз не получалось, никак. Всё происходило так быстро, мальчик начал стучать рукой по стене, чтобы разбудить маму.
Элен услышала шум с надрывными хрипами и вбежала в комнату.
Закройте глаза и представьте : ваш сын хрипит со стеклянными от замешательства глазами и не может дышать,
а вы
можете.
Но у вас мгновенно спирает дыхание. Теперь откройте. Вашу грудь сдавило от безмерного испуга и любви. Вы начинаете любить в 10 тысяч раз сильнее, когда родной человек задыхается у вас на глазах, просто вы не отдаёте себе в этом отчёта. Дальше всё как в покадровом ролике- ингалятор, трясущиеся руки, мокрые щёки , жадный вдох, испуганный выдох….
Мама была для Каллана абсолютно всем, а он для неё даже больше. Они заботились друг о друге, были единым целым, и ему всегда казалось, что это продлится вечность. По- крайней мере ему безумно этого хотелось.
Когда всё перевернулось вверх дном, их время сократилось буквально до считанных минут. Шанс на спасение был предоставлен только Каллану, и то, величайшим чудом.
Он помнит тяжесть надежды – увидеть родное имя в списке обезвреженных. Но оно так ни разу и не мелькнуло на светодиодных таблоидах. Элен чипировали с вероятностью 100%, но верить Каллан в это, конечно, отказывался.
Акт пятый
“… восемь, девять, десять” — он досчитал до конца и повернулся проверить её. Она смотрела перед собой, стараясь дышать как можно тише. Не плакала. “Хотя бы без слёз”, — безразлично пронеслось у него в голове. Иногда Каллану становилось неприятно от того, насколько посредственно он относился к Майе, но он ничего не мог с собой поделать. Она досаждала ему, напоминая о юности, которую он когда-то потерял, проснувшись офисным планктоном. Майя не была мечтательницей, но амбиции переполняли девочку. Она надеялась найти выход. Каллан же старался приспособиться к текущему образу жизни. Ему не хватало веры. Но глядя на неё, вера казалась ему ещё более нелепой, чем до встречи с Майей. Он никак не мог проникнуться к ней, периодически лишь жалея. За это он себя ненавидел. Но ему, как и его отцу, было предпочтительно испытывать целое ничего. Он не хотел быть уязвимым хотя бы в этом плане. И вероятнее всего малышка Майя его понимала.
Тишину разрезал стук металлических колёс. Охотник заехал в здание. Каллан стал прислушиваться, но биение сердца заглушало все остальные звуки. Глаза Майи расширились от ужаса. Она видела роботов охотников лишь по телевизору. Их образы часто навещали её в кошмарах.
На часах Каллана было 6:48 вечера.
Вместе с Майей он сидел на втором этаже ветхого домика. Чердака не было, если бежать — то только наружу. Каллан осторожно повернулся и пристально посмотрел в окно. 4 шага, выбить стекло и спрыгнуть. А дальше бежать.Он коснулся мизинцем бедра Майи и показал рукой в сторону окна. В её глазах он прочитал знакомый страх. В один момент они оба замерли и вновь посмотрели на окно — рама была покрыта серебристой плёнкой. Она блестела и переливалась пурпурными разводами. Её распыляли на оконные рамы домов престижных линий, чтобы пластик напоминал металл. Статус элитного пытались продемонстрировать всеми возможными способами. А то, что дом раньше был элитным значило, что под первым этажом есть подвал (в простых домах подвалы были чрезвычайной редкостью). Их делали глубокими— поэтому спускаться туда без лестницы было травмоопасно. Подвалы обычно не заколачивали, да и вряд ли бы прежние хозяева успели побеспокоиться об этом. Майя опустила глаза вниз, затем подняла на него и кивнула. Он кивнул в ответ. Камешки на полу под ними задрожали. Охотник осторожно поднимался наверх. Они чувствовали вибрацию. Вот металлические колёса снова выдвинулись и поехали по гнилому полу. Каллан тихо достал пистолет — два патрона. В другую руку он взял большой камень, лежавший возле ноги. Майя сжала бритвенное лезвие в кармане до крови. Четыре, три, два,
один.
Каллан выстрелил в окно и метнул туда камень — Робот мгновенно зафиксировал движение и огромным несуразным туловищем ринулся в разбитое окно. Его хвост скрылся за выбитой рамой.
Вам когда-нибудь снились сны, просыпаясь после которых, вам больше всего хотелось забыть увиденное? Что-то подобное испытывали Каллан с Майей. Он резко схватил её руку, и они побежали на лестницу. Под ней должен быть подвал. Обычно их пытались замаскировать и выбирали неприметные места для размещения, чаще всего под ступенями на второй этаж. Прошли считанные секунды, прежде чем охотник услышал шум на втором этаже. Его грузное металлическое туловище поднялось к выбитому окну и забралось внутрь дома.
Всё происходило, словно на адской карусели.
— Ты первый, быстрее, — с хрипом выдавила Майя
Вот Каллан уже забирается в кромешную темноту, ощущает ногами землю, тянется руками к Майе, но… стальной хвост резко хватает её за ногу и она падает, ударяясь подбородком о косяк. Каллан резко захлопнул дверцу. Реакция была молниеносной. Он даже не слышал крика. Но он видел её пустой взгляд.
Поцарапанные щёки обожгли слёзы, моментально хлынувшие из глаз.
Он медленно опустился на колени. Сырая земля начала пропитывать джинсы, Каллан упёрся лбом в каменную стену. Снова один. Боль сдавила его грудную клетку. Ему стало впервые по-настоящему тяжело. И по-настоящему жалко. Но на этот раз, он жалел, что не заставил Майю спуститься первой. Что подумала Майя, когда он захлопнул дверцу? От этих мыслей его сердце разрывалось, а в голове стучало так сильно, что он облокотился на выступ.
Майю отбросило в сторону. Охотник подъехал к ней, перевернул хвостом её тело. Кровь была практически на всех видимых участках кожи. Отсутствие телодвижений и дыхания позволило зафиксировала смерть от травм и кровопотери. Лицо Майи тут же отсканировали и занесли её данные во второй список. Теперь тело подлежало утилизации, но время было около семи часов вечера. В эти часы всех охотничьих роботов собирали на технический осмотр. Процедура длилась около часа, затем они возвращались к работе. Времени на утилизацию не оставалось.
Охотник развернулся и стал выезжать из здания.
Майя сжимала бритвенное лезвие. Из ладони струями сочилась кровь. Она не дышала уже более двух минут.
Наконец она услышала падение — робот выехал с порога дома. Майя сделала глубокий вдох. Затем тихо поползла к подвалу. Оказавшись под лестницей, она приподняла непорезанной рукой дверцу.
Майя увидела спящего Каллана. Она аккуратно свесила ноги и спрыгнула чуть дальше него, закрыв за собой дверь. Её окутала темнота. Майя, прислушиваясь к дыханию Каллана, легла рядом. Было промозгло. Волосы прилипали к лицу и шее, которые были измазаны кровью из порезанной руки. На самом деле, она до конца не была уверена, что это сработает, однако теперь она сидела в подвале живая и … обессиленная. Её тоже клонило в сон. Майя легла за землю, прижав ноги и стала думать о том, что всегда помогало ей заснуть — о выходе из Клэйма.
