Заснул в кармане теплый воздух,
Который бережно берег,
Я с того самого момента,
Когда чуть душу не обжог.
Я помню, как тогда проснулся,
Увидел пламя вечных мук,
Боялся больше не очнуться,
Быть умертвлен от этих рук.
Там были люди, лиц не помню,
А помню только голоса,
Они хотели что-то скомкать,
Забрать и съесть внутри меня.
Один шептал мне что-то гадко,
Другой хотел меня забрать
В страну, где как бы можно
Сладко и очень долго отдыхать.
Я видел много, как — не знаю,
Но точно были там они́,
Такие вдруг совсем чужие,
Хотя давно мои́ мечты.
Там было и большое солнце,
И море, чайки и цветы,
И даже пальма, под которой
Улягся просто и молчи,
Там были чудеса обильных,
Таких невиданных широт
И страны, где в любом
Домишке я мог набить себе живот.
Все, что я смог себе представить —
Все это точно было там,
И сразу захотелось сердцу
Попробовать весь тот обман.
Чуть я о том тогда подумал,
Услышал рядом голосок,
Такой холодный и скрипучий,
Как будто северный песок.
Шепнул он мне, что если честно,
То лучше плавиться в огне, чем
Видеть, как с нескромным треском
Там что-то рушится во мне.
Я помню, как стоял и думал
Про то, о чем же он шипит,
Перебирал все, что, возможно,
Сейчас во мне ещё сидит.
И вот я понял, что я рушу,
Я понял, что всегда ломал
Мою простую горе-душу,
Что чуть в грехе не потерял.
Заплакал, помню, даже очень,
Вдруг оказавшись в тишине,
Поймал в ладоши теплый воздух
И стал все думать о том сне;
О тех ошибках и о мыслях,
Что я хранил в себе все дни,
Я плакал и просил у Бога,
Чтоб мне простил он все грехи.
