Спусковой курок дедовского ружья всегда казался мне… Дверью в ночной кошмар. Как вспомню зимнюю охоту — пробирает до ужаса, а по ночам этот ужас приходит ко мне в умопомрачительном облике. Может… Может поэтому я просыпаюсь в холодном поту? Совесть?
Никогда не думал, что меня будет мучить совесть за убитых животных. Не сказать, чтобы я был… Их любителем. Всегда нейтрально относился к любой живности. Собачка? Кошка? Никакой разницы. Помнится, у моего друга детства, с которым я познакомился в лагере, Мишки Кайнавского, была ручная лисица дома!
И это стоило видеть!
До сих пор вспоминаю со смехом, как его «домашний питомец», Райка, издавал невнятные звуки каждый раз, как Витька пытался её погладить. Или как его лисица пропала на целых два месяца! Ну, оно немудрено — живут всё-таки перед лесом. Но, о чём это я, пришла она не одна… А, как рассказывал Витька с потомством! Маленькие лисята были похожи на свою мать, только вот… Голодали, видимо. Тощие, словно спичка! Витька говорил, что Райка его и не вернулась бы, но вот потомство голодало, а источник еды она знала только один.
Прошло уже так много времени… Связи уже давно были оборваны. Не знаю как сложилась дальнейшая их судьба, но… Буду надеяться, что его родные приняли «пополнение в семье».
Как же оно всё было..? С годами воспоминания о молодости редели, оставались лишь серые отрывки офисной рутины. Рутины, из-за которой я чуть не оказался в инвалидном кресле — уж спасибо этим неудобным стульям и моему графику! Решение переехать к деду в деревню, что расположилась далеко от цивилизованной жизни, даже сейчас кажется мне неплохим. Когда я ехал в автобусе, то чувствовал облегчение, будто понял, что вся городская суета не для меня.
Но я никогда не забуду те счастливые деньки с дедом: утро в огороде, сон в поле, скотоводство (помню, как плакал, словно ребенок, когда наша свинья слегла с болезнью), рыбалка… Охота.
Дед учил меня, неотесанного городского мальчишку всем прелестям жизни! Ха-ха, видели бы вы, как я ел, цитирую: «армейскую похлебку моих времён». Я не уверен, но то блюдо, кажется, было не съедобным — по-другому объяснить моё отравление я не мог. Дед же сурово покачал головой, сказав:
— Твой желудок ещё не готов к «моим временам».
Мне исполнилось двадцать девять, когда одним утром дедушка занемог. Он ушёл тихо, без боли и страданий. Он ушёл за два дня до своего семядесятилетия, оставив меня одного.
***
Снег негромко хрустел под лапами пса, что натягивал поводок в моей руке и рвался за кроликом, который прошмыгнул между деревьями.
— Тихо, Райка! — я дернул поводок на себя и пёс послушно вернулся.
Моя соседка, женщина в возрасте, сказала, что её внучек гулял как-то днём в лесу и увидел оленя! Такую возможность я упустить не мог. Этого нам с Райкой хватило бы на месяц… А вспоминая, что от всего нажитого дедом остались лишь копейки… Этот олень был нам необходим.
Райка, словно услышав мои мысли про мясо, радостно завиляла хвостом и снова бросилась вперёд, завидев, либо ещё одного, либо того кролика. Теперь я уже не думаю, что установить ловушки в этом лесу — плохая идея, дед.
Наша «разведка местности» длилась долго и, хотя ходим мы быстро, ни я, ни Райка не заметили даже намека на присутствие «мифического» животного, что могло наградить нас… Почти сотней килограмм мяса! А если засолить, м-м-м…
Мы бродили по зимнему лесу часов пять, не меньше. На пятнадцатом километре Райка в конец выдохлась, но я, чувствуя, что добыча вот-вот покажется, привязал собаку к одному из деревьев и шёл дальше, совсем не обращая внимания на начинающуюся пургу.
***
Я не уверен, когда начались мои беды. После смерти дедушки, или же… Или же когда я продал его участок, его дом, чтобы купить ещё бутылку спиртного.
Сам себе я напоминаю ребенка: с детства я был маменькином сынком, после её смерти эту роль взяла моя девушка, Нина, с которой мы прожили вместе больше четырёх лет, но… Разошлись. А через два дня я уже жил у деда. Наверное, я самый несамостоятельный человек за всю историю человечества. Может быть, дедушка знал это? Поэтому он готовил меня, учил всему, что знает, перед своей кончиной? Может быть…
Через два месяца затворнической жизни я возьму себе бродячего пса, что нашел на обочине одной из дорог. Я назову её именем, что когда-то давно напоминало мне о детства, а сейчас — просто имя.
Через четыре месяца, пойму, что одной рыбалкой не пропитаться, а ведь скоро придёт зима…
Через полгода со смерти дедушки я начну охотиться, еды вновь хватает на меня и Райку. А сцены разделки животных станут сниться мне в кошмарах.
***
Нужно дышать ровно, не издавать лишних звуков. Я слышал лишь завывание ветра, да стук собственного сердца. Я вскинул дедовское ружьё с плеча, твёрдо прижал его к плечу, приблизив лицо к прицелу.
Я не мог даже приблизить глаз к окуляру — сразу бы примёрз, но теперь я чётко видел его. Лося с могучими, огромными рогами. Он не двигался, словно примёрз.
Пурга ухудшала видимость, я знал, что пару минут и я уже не буду видеть добычу и на расстоянии вытянутой руки — действовать нужно сейчас! Указательный палец сдвинулся чуть ниже.
Но…
Мой палец боялся нажать на спусковой крючок.
***
Через пять лет после смерти деда я не решусь убить лося, вернусь за Райкой и приду домой. Обессиленный, одним словом, уставший, и без добычи. Отдам свою порции солонины псу и лягу спать, в надежде, что этой ночью… Этой ночью, когда весь дом скрипит от мороза, мне приснится более радужный сон.