Уединение — вот плата за долгую прогулку до этого маленького уголка в лесу.
Маша и Костя приходят сюда, когда погода хорошая, а иногда и когда нет, где все нефритовое и изумрудное. Есть круг тощих деревьев, бегущий ручей, выложенный странными камнями и галькой. Осадок, гранулы песка, мокрая грязь. Босые ноги, погружающиеся в воду, пока течение бежит по их лодыжкам. Неизменный гул насекомых.
Они по очереди прыгают через камни и сползают с них, толкают друг друга, нанося синяки. Они собирают дикие ягоды и окрашивают зубы в красный цвет, пока сгорают на солнце или мокнут под ливнем. Вдоль тропы растет кипарис, на коре которого вырезаны их инициалы.
Поскольку он беспокоится, что однажды они придут на поляну и все исчезнет, Костя стал ценить эти моменты с Машей.
Это два человека, которые знают друг друга лучше, чем кто-либо другой.
Он считает случайностью, что их генетика сформировала именно таким образом, идентичный ум, и мысли, которые в нем текут. Если бы Костя был хоть немного меньше, они бы не были здесь сейчас, принятые друг другом с грязью под ногтями и капающей водой по ногам, но они уникальны и совершенно равны.
«Нам придется ампутировать ее», — сказал Костя где-то в марте, осматривая подошву своей ступни. Он мог видеть в реальном времени, как свело пальцы ноги после того, как он случайно наступил на крапиву.
Маша наклонила голову:
«Я думаю, мы можем сначала попробовать их помыть, прежде чем прибегнуть к ампутации, как думаешь?»
Костя захромал к ручью.
В смутном воспоминании он вспомнил, что крапива выглядела как все остальное в лесу: зеленая, замаскированная, похожая на любой другой опавший лист и безвредную траву, но его нога приземлилась точно на зловредный кусочек земли,
и последствием стало невыносимое жжение, распространяющееся вверх по его ноге, и смешки девушки, поддерживающей его на обратном пути. Рука в мокрой хлопчатой рубашке обхватила шею Маши, пытаясь осознать, куда он перенес свой вес, и сверхбдительно следя за другими прячущимися крапивами, ожидающими очередного неверного шага.
«Ты — единственное стоящее существо в этом лесу», — подумал юноша, когда Маша прислонила его к велосипеду и принялась рыться в поисках бинтов.
Чувство стыда глубоко укоренилось в душе Кости, и его щеки покраснели, когда девушка опустилась на колени, чтобы перевязать его раненую ногу марлей.
«Не волнуйся», — заверила его Маша, сосредоточенно нахмурив брови.
Ее руки были удивительно теплыми и заботливыми.
Девушка была тихой на пешеходной тропе, и, не желая её расстраивать, последовал ее примеру.
Пот тек по их лицам и прилипал к спинам, а ручей казался чудесно прохладным в жестокой влажности апреля.
Костя заметил, как Маша вытирает глаза, и ничего не сказал.
«Мы поссорились», — призналась она полчаса спустя, когда ее нос покраснел.
По нервной природе ее разочарования Костя мог сказать, что она чувствовала себя жалкой, вероятно, ненавидя то, как она выглядела в глазах деревьев, насекомых, и Костя хорошо знал это чувство.
Оказалось, что это была ссора с отцом, как позже призналась Мария, из-за чего-то пустячного и недостойного слез. Он не совсем помнит причину, но помнит красные, мокрые глаза девушки и то, как движущаяся вода отражалась в них и делала их зелеными. Он помнит, как Маша кусал свои заусеницы и пинала камни, чтобы во что-то выплеснуть свой гнев, наблюдая, как они скачут с одного конца ручья на другой.
«Тебе так повезло, что тебе не приходится иметь дело с такими вещами», — сказала она.
Девушка снова вытерла лицо, и Костя понял, что она говорит только от боли, но ему все еще было обидно. Зависть ощущалась как дремлющая болезнь, разгорающаяся в его груди.
Маша был в жизни Кости всего год, но время от времени в голову юноши приходят сфабрикованнып воспоминания. Он знает, что они фальшивые, потому что углы зрения становятся белыми и размытыми, а на лицах отсутствуют важные черты. Носы, глаза, ухо отсутствует сбоку головы, и ничего странного.
Маша маленькая. Костя тоже. Лямки комбинезона её беспокоят, и сколько бы раз она их не подворачивала к плечам, ее крошечные ручки не могут их там удержать.
Маша плачет над поцарапанным коленом. Ее руки испачканы маркерами, на большом пальце синяя точка, а на ладони кривая фиолетовая линия. В какой-то момент мертвый питомец, еще больше слез. Успешно сданный тест. Шатающийся зуб, на его месте идеальный жемчужный. Прыщ на щеке и измазанные чернилами тетради.
Рука Маши на его ноге, пока она ее обматывает, смотрит на Костю и дает обещание.
Маша тоже живет в приюте. У нее нет ни отца, ни матери, и она ковыряется в тарелке с недоваренными овощами, ненавидя их там, как и Костя.
В сознании Кости, Маша — подруга по играм детства в песочнице, единомышленница, светлая часть Кости, которая распалась и развилась в свою собственную сущность. Год назад — незнакомец.
Если бы он был более наивен, он бы считал эти фрагменты воображения реальными моментами своей жизни, а не попыткой убедить себя, что у Маши был такой же общий опыт, когда у нее его не было. Девушку любят ее вполне живой отец и дышащая мать, ее младшая сестра, которая спорит с ней о вкусах хлопьев и громкости музыки и является единственным человеком на земле, которому позволено ее обзывать.
Это то, чем они не делятся, и Маша называет его счастливчиком за это.
«Хотелось бы просто остаться здесь навсегда», — голос девушки был хриплым.
«Мне тоже» , — хотел сказать Костя, но не сказал, и пожелал, чтобы это воспоминание было белым и бесформенным.
Поскольку Маша на самом деле не имела в виду ничего, кроме того единственного момента, когда она это сказал, они покинули лес тем же путем, которым пришли, помахав друг другу на прощание в конце тропы и пообещав больше не поднимать эту тему.
На следующей неделе снова было солнечно, потно, а текущая вода была такой же прохладной, какой они ее оставили.
Маша была в гораздо лучшем расположении духа. Она улыбалась, смеялась и боролась с Костей в ручье, пока они оба не стали вдыхать едкие глотки воды и давиться ею несколько минут спустя.
«Ноги еще горят?» — издевался юноша, пока они мчались обратно.
Девушка старался бежать быстрее. «Проворнее, как всегда», — сказала она, их тела стояли рядом.
Костя намеренно бежал на несколько шагов медленнее, чем мог.
Костю беспокоит, что они похожи только внутри. Их кровь одного рубинового цвета. Два легких, грудные клетки, мурашки на обеих руках, когда они лежат у берега воды, и он обретает огромное чувство покоя, зная, что течение ощущается так же у ног Маши, как и у его ног. Грязь под их лопатками зудит точно так же, и Костя напоминает себе, что он мог бы иметь все, что есть у Маши, и все равно стал бы таким же злым, как она.
Между ними висела тишина, но лес все равно пришел в движение. Пара белок зашевелила деревьями, а пернистый лесной голубь устроился на другой стороне ручья, клюя воду. Из-под камешка вылез маленький красный жук.
«Незваные гости» , — подумал Костя, проводя испачканной в земле рукой по движущемуся потоку.
Он снова смотрит на Машу, которая сейчас лежит рядом с ним на берегу реки, в благодати июля, и слышит, как птицы щебечут над ними. Девушка выглядит так, будто родилась из этой почвы. Она полностью вечнозеленый, янтарный, состоящий из древесного сока с каплями росы вместо глаз, сотами вместо волос. Оглядываясь на окружающую их природу, он вспоминает, что все создается в гармонии все время. Маша— одна из этих вещей, и даже если Костя
— нет, они существуют для единственной общей цели — лежать вместе здесь, на берегу воды.
В карманах солнечного света, укрывшихся в колышущейся листве, он чувствует себя самим собой. Полноценным. Он смотрит на Машу и знает, что, несмотря на ее прекрасную жизнь и пустяковые проблемы, ее сердце тоже по настоящему стучится только сдесь.
«О чем ты думаешь?» — спрашивает она, и изумрудная зелёнь травы отражается в её глазах.
Костя теперь смотрит вверх на крапинки тусклого синего, которые он может различить над головой, заложив руки за голову. Секущиеся концы его тёмных волос липкие от грязи, а резкость его бледной кожи выделяется на фоне золота и зелени их общего пространства. Он чувствует себя чем-то, выплюнутым из земли — человеческой крапивой. Проросшей, жалящей.
«Нам следует остаться здеесь», — говорит он в унисон с журчащим ручьем.
Он закрывает глаза и позволяет природе захватить его. Озеру, грязи, растительности, животным.
В его ушах играет прекрасная песня. Цикады поют ему, пока бриз перебирает струны ветвей деревьев, листья сталкиваются, падая, прекрасная вода поет, как колокольчики. Маша перемещается рядом с ним, ломая ветку под его телом, и Костя вспоминает, что они тоже просто животные. Два бурых медведя останавливаются, чтобы глотнуть воды.
«И что нам делать?»
«Медленно разлагаться.
Да, пожалуй.»
Девушка принимает его предложение с громким смехом, потому что дома ее ждет теплая постель. Теплая еда. Отец, мать, сестра.
Костя чувствует миллион крапивы по всему телу. «Если это то, чего ты хочешь».
Он слышит, как Маша встает, шуршит тканью одежды. «Я хочу смыть с себя этот песок» — говорит она.
Когда Костя открывает глаза, низ штанины Маши размотан и мокрый. Светлые волосы липнут ко лбу. Трава застревает в застежках сандалин, а ее блузка раньше была белой, но теперь на ее плечах ползет коричневая грязь, и Костя просто лежит там, на мху под его головой Тебе повезло, сказала Маша несколько месяцев назад с мокрыми щеками, и Костя испытал то же самое чувство, жестокую форму митоза, ребенка, отнятого у матери. Два магнитных полюса с одинаковым зарядом, неспособные встретиться посередине.
Он очень старается, чтобы белые границы его видения проявились. Он с большим усилием пытается сделать Машу меньше и другую. Он пытается вернуть ее в приют, вместе с грязной рубашкой, оставляя мокрый след на клетчатой плитке.
«Давай, вставай», — лучи солнца слепят, не собираясь щадить этим днем, и Маша прикрывает глаза рукой. Ее нога тянется, чтобы пнуть ногу Кости, и оставляет коричневое пятно на серой ткани в форме ее подошвы, «Моя мама ждет меня».
Костя больше не знает, что реально, а что нет, но обманчивое белое облако воспоминаний так и не приходит ему на помощь.
Ты — единственное стоящее в этом лесу, вспоминает он и чувствует фантомные кончики пальцев на своей травмированной ноге. Жалящие укусы крапивы. Горечь ягод на его языке. Маша плачет и просит остаться. Маша обещает ему что-то, и в её глазах она имеет это в виду и больше никогда об этом не упоминает. Солнечный свет падает на ручей так, что он сверкает.
Костя не в состоянии сказать ей «нет».
Он заставляет себя встать, чувствуя головокружение, и идет вместе с Машей обратно тем же путем, которым они пришли, перешагивая через выступающие корни деревьев и следуя по их свежим следам среди одуванчиков и спорышей…
