Отрядный круг 1941 год.
Вожатая:
— Ребята, как вы считаете, с каким цветом ассоциируется сегодняшний день?
—С красным. — сказал Борька.
— Почему красный? — спросила вожатая Надя.
— Потому что сегодня было варенье, оно клубничное и очень вкусное.
— А у тебя? — она посмотрела на тихую девочку по имени Мира.
— Синий – цвет неба и тревог.
Все затихли, понимающе кивнув. О судьбе каждого было известно всем ребятам в отряде, ведь у них не было секретов.
У нее была небольшая семья из четырех человек: брат Лёня (с которым она родилась в один день и вместе поехала в лагерь), папа и сестренка Катя, которой 5 лет. Матери у них нет, умерла при родах и для каждого в их маленькой семье это была большая трагедия. Отец не желал вспоминать, что у него вообще есть дети. Он уходил на работу и сутками там пропадал, стараясь перекрыть своё горе. Так было до того, пока Леня и Мира не решили поговорить с отцом. После этого разговора отец многое осознал, и мир в семье стал медленно и аккуратно налаживаться.
Еще мира выбрала синий, потому что именно такого цвета были ее глаза: ясные и небесные.
Вожатая решила сменить затянувшееся молчание и запела:
Орлёнок, орлёнок, взлети выше солнца
И степи с высот огляди.
Эту песню знал каждый, ребята отвлеклись и тихо подхватили:
Навеки умолкли весёлые хлопцы,
В живых я остался один.
В тот вечер они пели много лагерных и пионерских песен, но мне запомнилась именно эта.
На следующий день перед завтраком вожатая была взволнована: Мира и Лёня пропали.
Они всегда были вместе, хоть и внешне разные. Она: с белокурыми волосами, небольшим ростом и стройной фигурой, а он: с черными кудрями, высокий и широкоплечий. Как у них получалось быть настолько близкими, никто не знал, но у них была особенная, необъяснимая связь. Ребята тайком сбежали и сидели под раскидистой ивой.
— Небо сегодня другое… Грязное, как синяк: жёлтое, зеленовато-серое, от скопившихся туч. — сказала Мира.
— Но несмотря на это, твоё небо так же чисто, — ответил мальчик, глядя ей в глаза.
— Ага, а твои угольки, как обычно цвета антрацита, — с нежностью сказала сестра.
— Вот вы где! Марш в отряд! — строго сказала вожатая, хотя в душе искренне восхищалась их теплыми отношениями.
Ребята взялись за руки и хотели уже идти, как вдруг, громкоговоритель затрещал и из него начало доноситься сообщение: «Внимание, Говорит Москва… Граждане и гражданки… Сегодня в 4 часа утра…германские вооруженные силы атаковали…Началась Великая Отечественная война». Ребята слышали только обрывки фраз из-за помех, но поняли что произошло, взялись за руки и побежали за вожатой, но Мира резко остановилась, взглянула на небо и выкрикнула:
— Самолёт!
И Лёня схватил её сильнее за руку, прижал к себе и побежал быстрее.
Известие о нападение фашистов тут же разошлось по лагерю и директором было принято единственное верное решение: незамедлительно звонить родителям и готовить детей эвакуироваться досрочно. Лëня и Мира собирались отправляться на поезде домой. Они попрощались с товарищами, вожатой Надей и через час уже ждали посадки вместе с другими ребятами.
В поезде было тихо, никто не смел нарушить эту негласную тишину, только слышно было, как в соседнем вагоне запевали тоскливую песню. Брат и сестра сидели рядом и до сих пор держались за руки, неожиданно Лёня спросил шёпотом:
— Слышишь?
— Что?
— Поезд поёт: чух-чух-чух. Раз-два-три. Раз. Два. Три. Вальс, как на открытии в лагере, помнишь?
— И правда. Вальс кружил и нёс меня, словно в сказку свою маня. Раз-два-три. Раз. Два. Три. — пропела девочка.
— Ты что-то сказала?
— Нет, это я так, про себя.
Так они ехали в тишине, изредка что-то говоря. Через пару дней они приехали в родную деревню Берёзовка. Подойдя ко двору дома, они заметили, что калитка открыта, что не водилось за отцом. Дети вошли в избу, и крыльцо, как бы приветствуя хозяев, слегка скрипнуло под ногами. Внутри было холодно и, казалось, даже пусто, хотя все вещи вроде были на своих местах. Ребята присели за стол и задумались. Их волновали многие вопросы, где отец, где Катя, но в слух их боялись озвучить.
Через минут 5 в дом постучала и вошла соседка, ведя под руку Катюшу, которая сразу же обняла их.
— Я как услыхала, что вы приехали, так и решила прийти, думаю, самим тяжко будет.
— Где папа? — сразу спросил Лёня.
— Папу?..Призвали… Он мне Катю доверил, просил следить за вами, передавал, что любит вас.
— Спасибо, — проговорил мальчик.
— Я пойду прогуляюсь, — сказала Мира и выскочила из дома.
Брат посидел немного и пошёл следом.
Она бежала, бежала к реке, чтобы отпить из неё, лечь рядом и смотреть на небо, как делала всегда, когда было сложно или больно.
«Небо. Как оно изменилось здесь, я думала, оно только в лагере таким было…Где же синева неба! Почему, солнце, ты покинуло меня, когда мне так нужен твой свет?! Зачем ты пришла, туча, почему выкрасила небо в эти ужасные и грязные цвета?! Как же было по-другому раньше…»
Она закрыла глаза и начала вспоминать, как смотрела на небо, будучи ребенком:
«— Смотри, мамуль! Небо сегодня такое красивое. Оно синее и бескрайнее. А облака, такое ощущение, что кто-то взял белую гуашевую краску, случайно разлил на холст неба и брызнул пару раз кисточкой. От этого появились разводы, но зато можно часами теперь сидеть и думать на кого похоже то облачко или вон то, которое скрывается за лесом. А почему небо синее?
— А ты как думаешь, солнышко?
— Потому что всё хорошо и ему ничего не угрожает.
— Возможно, но, когда вырастешь, ты поймёшь, что небо мы сами создаём, мы не просто зависим от него, но и оно от наших чувств и переживаний».
— Мир, — голос брата выдернул её из воспоминаний.
— Что?
— Я всегда рядом и люблю тебя.
— Мне кажется, что теперь небо во мне тоже станет другим… Я не хочу этого! — сказала Мира.
— Не станет, вот увидишь, что небо вскоре будет таким, каким ты сама захочешь. — успокаивал её Лёня.
— Я тебя тоже люблю. — она обняла брата, но не выдержала, и её глаза стали влажными, по ним потекли слезы. Так они и сидели в обнимку до самого заката, а затем пошли домой.
Утром заболела Катя. Она лежала в постели, лицо у нее горело, а вид говорил о том, что ей нездоровится. Брат, стал собираться в соседнюю деревню:
— Я пойду! — сказал он.
— Нет, никуда ты не пойдёшь! Я не пущу! — не соглашалась сестра.
— Не глупи! Сама же понимаешь, что мне нужно сходить в деревню Тимовку и привести врача.
— А если там немцы?
— Я всё равно пойду, меня ничего не остановит.
Более трех километров шел он по лесу, но затем вышел к деревне, постучал в дом доктора и спросил:
— Хозяин! Я пришел попросить вас прийти к нам в деревню и посмотреть мою младшую сестренку. Она с утра вся горит, я не знаю, что сделать.
— Как же не помочь хорошим людям! Я обязательно зайду и посмотрю девочку, но сначала мне предстоит сходить к еще одной семье и посмотреть младенца, ты только, когда обратно пойдешь через лес, осторожен будь! — крикнул врач в догонку.
«Обратно я шел по дороге, через деревню, некоторые дома были открыты и пусты, по видимому их хозяева испугались войны и поспешно уехали в более отдаленные районы. Я шел и понимал, что возможно нам с сестрами тоже придется покинуть родной дом, но для начала нужно вылечить Катю. Мои размышления прервались довольно скоро, я даже не до конца понял, что произошло. Сначала я услышал откуда-то сверху сильный гул двигателя, а затем с неба упала бомба и разорвалась недалеко от меня. Я отлетел на порядочное, как мне показалось расстояние, в ушах противно зазвенело, а мысли занимало только одно: воспоминание из лагеря, как сестра кричала: «Самолет!». И всё. Не было ни страха, ни боли, только воспоминания о сестрёнке. Я лежал, не мог встать и не знал, сколько провел в таком положение».
«Моего брата не было уже восемь часов, я стала волноваться. Вдруг, моё сердце кольнуло что-то, а лицо словно обдали огнём, я поняла, что что-то случилось с Лёней, у нас часто бывает, что мы чувствуем боль друг друга. Врач уже приходил и дал лекарство Кате, ей заметно стало лучше, и она спала. Несмотря на время, а был уже 9 или 10 час вечера, я взяла фонарик и была готова идти его спасать. Но врач, узнав куда я собралась, вызвался пойти со мной, и мы отправилась в сторону Тимовки. Мне было страшно, но больше не за себя, а за брата, ведь моё сердце чувствовало, что ему больно. Я увидела у тропинки алую кровь и бросилась туда. Там лежал мой брат…»
— Лёня, милый Лёнька, не умирай! Я рядом, я спасу тебя! — она проверила пульс и чуть ли не запрыгала от счастья: её брат жив! Но она быстро поняла, что тот ранен. Врач подошел к парню и с помощью дорожной аптечки, которую он брал с собой, оказал ему первую помощь. Затем доктор взвалил его себе на плечи и понес в Березовку. Девочка держала Лёню за руку и успокаивала его. Брат периодически вздрагивал и стонал от боли, хоть и держался изо всех сил. До деревни они добрались только, когда первый лучик солнца появился на горизонте. Мира поблагодарила врача и попросила довести их до реки, рядом с которой, они провели всё детство и любили сидеть у её берегов. Он оставил детей, а сам пошел дальше помогать людям.
Мира с братом присели не берегу реки, и сестра стала вытирать Лёне кровь с лица. Она не выдержала и расплакалась. Он аккуратно приобнял ее за плечи и сестра, посмотрев на него, зарыдала ещё сильнее. В этот момент серые тучи разошлись, и показалось сочное синее небо.
— Я же обещал, что не брошу тебя, — тихо сказал Лёня.
— Я тебя больше никуда не отпущу! — обиженно сказала сестра.
— Смотри, небо уже совсем ясное, как твои глаза, только оно не плачет, а знает, что всё будет хорошо. — брат посмотрел в глубокие синие глаза сестрёнки, а затем на такое же чистое небо и проговорил:
— Как же хорошо…
