Чуть больше года назад я узнала, что не сумею сдать экзамены и поступить в университет, не смогу объездить все страны и увидеть семь чудес света, никогда не заведу семью и не полюблю. Полгода назад я узнала, что у меня рак поджелудочной железы и мне осталось не больше двенадцати месяцев.
Лишь однажды в своей жизни я видела смерть. Когда мне не было и пяти из жизни ушел мой дедушка. Тогда, маленькая девочка, что боязливо прижималась к маме, видя плачущих людей, не понимала, что человек, лежащий в большой деревянной коробке, странной формы, больше никогда не встанет из нее. Дедушка ушел навсегда, а маленькая я не понимала, как такое возможно и изо дня в день ждала, что мы поедем к нему в гости. Он встретит нас добродушной улыбкой, потрепав меня по волосам скажет, скрипучим голосом: «Как же ты подросла» и позовет пить чай с конфетами и ватрушками, которые я так обожала. Сейчас мне восемнадцать, и я понимаю, что дедушка умер от рака и оставил мне его как наследство.
День, когда мы узнали о болезни, был по-настоящему осенним. Я помню, как сидела в кабинете врача и скучающе смотрела в окно, пока он сосредоточенно изучал результаты очередных анализов, шелестя бумагой. За стекольной рамой ласковый ветер трепал листву, уже успевшую утратить свою яркость. Она пожелтела и золотым ворохом, опадала на землю, застилая ее шуршащим ковром. Солнце заливало кабинет с белыми стенами и в его лучах летали крошечные пылинки. Моя мама, обеспокоенная здоровьем дочери первая забила тревогу. Я стала меньше есть и сильно похудела. К этому добавлялась апатия и постоянная слабость, на которую я долго не обращала внимания, списывая все на усталость от учебы и успокаиваясь тем, что совсем скоро летние каникулы и я сумею отдохнуть, насладиться солнцем, долгими прогулками и свежим воздухом. Летом появилась боль. Сначала едва заметная, она становилась все сильнее с каждым днем и тогда я рассказала о ней маме. Множество специалистов, названия которых я даже не вспомню, десятки анализов и долгие дни переживаний. Все это было пережито, чтобы услышать одно:
— У вас рак.
В тот момент, когда врач произнес эти слова, я не сразу осознала, что они означают. Лишь спустя пару минут, отвела взгляд от пылинок, кружащихся в воздухе, и посмотрела на мужчину. В его глазах было лишь сожаление. Тогда, словно через толщу воды, я услышала, как мама подскочила со стула, роняя на пол сумку и стала яростно спорить с врачом. Выражение серых глаз не поменялось, и он остался таким же опустошенным. Все внутри оборвалось.
Первые недели я продолжала сдавать анализы, количество которых перевалило за сотню и когда диагноз уже невозможно было подвергнуть сомнению, начался курс химиотерапии. Вся моя жизнь состояла из больниц, капельниц, врачей, кучи препаратов и боли. Я и думать забыла обо всем, что занимало мою голову каких-то пару месяц назад. Беспокойство об экзаменах, выбор профессии и поступление в ВУЗ, прогулки, посиделки с друзьями и прочие мелочи, наполнявшие мою жизнь, теперь были чем-то до боли далеким. Будущее пугало, ведь несмотря на попытки близких ободрить и поддержать меня, я осознавала, что все это бесполезно.
Медленно вместе со всеми жизненными силами, я теряла всякую надежду, которая сначала тлела во мне. Отвратительнее всего было замечать сочувствующие взгляды медсестер, которые проводили все процедуры и видеть, как вместе со мной угасают мои самые близкие люди. Мама похудела, как и у папы под ее глазами пролегли глубокие тени. Кажется, на висках отца появилась проседь, а великолепные рыжие кудри матери, которыми она так гордилась, поредели и потеряли всю яркость.
В декабре выпало много снега. Он кружился в воздухе, оставался белым покрывалом на земле, а в солнечные дни, блестел, словно сотни кристаллов, заставляя зажмуриваться от неприятной рези в глазах. В декабре, в один из удивительно ярких дней, когда все вокруг искрилось, как в настоящей зимней сказке, мой лечащий врач сказал, что даже с химиотерапией и всем последующим лечением, будет чудом если я проживу больше года. В этот день, как и в тот, когда я узнала о болезни, солнце стояло высоко над горизонтом, будто издеваясь. В тот день я впервые услышала, как мать с отцом плачут.
Еще до нового года, поговорив с родителями я четко решила, что перестану лечение. Оно не давало никаких плодов и надежд, принося только постоянную усталость и истощение. Я видела, что отец с матерью, не хотели сдаваться, но настаивать не стали, а лишь обняли меня, так крепко, что дыхание сперло.
Когда я узнала о болезни, мне пришлось оставить учебу и полностью отстраниться от привычного окружения. О диагнозе никто из знакомых не знал и очень быстро я осталась в одиночестве. Единственной, кто не исчез из моей жизни, была Ева. Мы знали друг друга больше шести лет, познакомившись совершенно случайно, но стали одними из самых близких людей, словно сестрами. Она всегда говорила, что мы тихая бухта, безопасное место друг для друга, в котором можно отдохнуть от всех трудностей и отпустить груз с плеч. Я рассказала ей о раке, когда начала активное лечение и ушла из школы. Ева пыталась держаться. Она дернулась, как от удара, услышав об этом и долго сидела, крепко зажмурившись, но я видела, как ее ресницы слиплись от непролитых слез. Единственное на что у нее хватило сил, так это на объятия. Она крепко сжала меня в руках, мелко дрожа. Тогда я впервые заплакала и с тех пор, Ева всегда была рядом со мной, оставаясь единственным напоминанием, что там, за пределами моей комнаты, за белыми стенами больницы кипит жизнь.
Солнце припекало, но несмотря на это прохладный воздух неприятно колол кожу. Сжав руки в кулаки, я спрятала их в карманы пальто. Ева, молча шагающая рядом, крепко держала в ладони поводок. Мирт радостно носился по парку. Ретривер пробегал впереди нас, останавливаясь, как можно дальше от нас и усаживался на землю, склоняя голову на бок. Он ждал пока мы подойдем и снова подрывался с места, задорно виляя пушистым хвостом, чтобы вновь проделать те же действия.
Ева недовольно вздохнула, когда очередной порыв ветра, едва не сорвал с ее голову шапку. Не останавливаясь, она быстро натянула на мою голову капюшон, не переставая вздыхать с напускной раздраженностью.
— Холодно же. Простынешь, а нам тебя лечить придется.
На ее слова я лишь благодарно улыбнулась. Ева, не выдержав, хмыкнула, отгоняя от себя остатки раздражения. Эта девушка была единственным человеком, который не напоминал мне о болезни при каждом удобном и неудобном случае. Ее забота не была чрезмерной, не вызывала раздражения и желания отмахнуться. Ева всегда знала, когда мне нужно побыть в тишине, когда услышать слова поддержки, а когда просто оставить наедине с собой. Рядом с ней было по-настоящему спокойно и на несколько часов я могла почувствовать себя самым обычным человеком, не вспоминая о будущем, которого у меня не будет.
— Знаешь, я тут поняла одну вещь.
— Что же ты поняла? — вторя ее тону произнесла я.
— Мы ни разу не ездили с тобой в путешествие, а это нужно исправить!
«Пока ты здесь» — проскочила мысль, которую ни одна из нас так и не решилась озвучить. На ее слова я кивнула задумываясь. За последние полгода всем, что составляло мою жизнь, были бесконечные больничные палаты, боль от игл, моя комната, лекарства и истощенные лица родителей, насилу выдавливающие из себя улыбки и слова поддержки. Внезапно я осознала, как сильно устала. Сейчас во мне ни осталось ничего кроме желания избавиться от круговорота отчаянья и бесконечной боли, что утягивал меня все глубже и глубже. Я совершенно перестала смеяться, как раньше, улыбка выходила ломанной и неестественной, а слезы давно исчерпали себя.
Следом за этой мыслью пришла другая — яркая и теплая. Я вспомнила, как мы с семьей ездили на море. Спустя больше десяти лет, мало что сохранилось в память об этой поездке, кроме большой витой ракушки, стоящей на полке в гостиной и дюжины фотографий на старом мамином телефоне, который давно был закинут в дальний ящик. Все что осталось у меня после единственной поездки к побережью это море. До сих пор я отчетливо помнила, как восторженно смотрела на бесконечную синеву, что сливалась с небом у самого горизонта. Тогда я всерьез задумывалась о том есть ли под толщей воды, на самом дне среди песков и кораллов великолепный дворец, украшенный жемчугом. Снуют ли там сквозь оконные рамы сотни маленьких рыбок самых разных цветов и живут ли там русалки, с великолепными хвостами. Во время пути, когда я засыпала на заднем сиденье машины, мама читала мне «Русалочку» Андерсена и эта сказка сильно взволновала меня, став самой любимой. Сейчас, я не верю в волшебных созданий и государства на песчаном дне, но воспоминания о море, его величии и не воображаемой красоте, по сей день оставались со мной.
Прежде, чем мне удалось все как следует обдумать, я выпалила:
— А поехали к морю?
Ева от удивления замерла на месте, игнорируя своего пса, что дергал ее за поводок. Девушка, хлопнув несколько раз глазами, внезапно подпрыгнула. Я дернулась от испуга, со странной смесью эмоций наблюдая, как она радостно смеется, обнимая меня.
— Поехали! Как только потеплеет мы возьмём билеты и полетим первым рейсом!
— Не хочу на самолете, — мотнула головой я, высвобождаясь из крепкой хватки. — Давай поедем на машине?
Мы обе осознавали, что вероятнее всего эта поездка будет последней. Ева не могла, даже при большом желании, найти в себе силы, чтобы отказаться от этой идеи и потому, лишь радостно кивнула несколько раз, снова обнимая меня. Я улыбнулась, утыкаясь носом в ее шарф. Мирт, чувствуя наше настроение, продолжал крутиться рядом, уже не пытаясь дергать за повод.
Последние две недели пролетели всего в несколько мгновений. Я была уверена, что уже забыла какого это ждать чего-то и считать дни до этого события, но с тех пор, как мы с Евой решили отправиться в поездку до морского побережья, меня не покидало чувство приятного предвкушения. Все тяжелые мысли и осознание, что это путешествие может быть последним, я гнала прочь, предпочитая занимать голову организацией нашей поездки. Ответственность за составление плана путешествия была целиком и полностью возложена на меня. Понимая, что сейчас Ева активно занимается учебой, стараясь поскорее расправиться со всеми долгами и получить заветные выходные, я старалась максимально не нагружать ее планированием нашего морского вояжа. Мы созванивались каждый вечер, рассказывая друг другу о новых идеях и стараясь найти комфортный для каждой вариант.
В ночь перед поездкой мне не спалось. Большой походный рюкзак, что был битком набит вещами стоял у двери, телефон был на зарядке. Каждая мелочь была учтена, все было четко спланировано и ничего не предвещало беды, но мне было неспокойно. Больше часа пролежав в кровати без сна, я раздраженно скинула одеяло. Стараясь быть как можно тише, прикрыла дверь в свою спальню и прошмыгнула в гостиную, а оттуда вышла на балкон. Кафель неприятно обжигал холодом голые ступни, а плечи покрывались мурашками от каждого дуновения ветра. С первой секунды могло показаться, будто ничто не разрушает безмолвие, повисшее над землей, но стоило чуть привыкнуть, как слух улавливал каждый звук. Шелестела молодая листва; с ветки на ветку перелетали птички, звонко чирикая; в отдалении гудела проезжающими изредка машинами дорога. Полная луна ярким пятном белела на черном небе и под ее светом деревья отбрасывали причудливые тени на землю и стены зданий. Внезапно, вдохнув полной грудью, я почувствовала, как горло сдавило, а в носу неприятно защипало. Ночь была тихой и в этой тишине не составляло труда раствориться. Простояв в безмолвии еще несколько минут, я так же бесшумно вернулась к себе, моментально засыпая.
Утро наступило очень рано. Едва солнечные лучи начали золотить кроны деревьев и заглядывать в окна людей, как вся моя семья уже была на ногах. Я сидела за столом вместе с Евой. Она приехала пару минут назад с машиной своей мамы, которую та с радостью отдала под нашу ответственность. Ева не так давно сдала на права, но водителем была аккуратным и на удивление хорошим, потому ее без страха отпустили. Старательно пытаясь хоть немного позавтракать, чтобы не делать лишних остановок, я сквозь сонную пелену наблюдала за окружающими. Мирт возбужденно метался по квартире, обнюхивая каждую сумку. Отец изредка трепал его за ухом, а тот довольно виляя хвостом, пропускал его на лестничную площадку, чтобы спустить в машину оставшиеся вещи. Мама упаковывала термосумку, складывая нам продукты в дорогу. Несмотря на ее старательные попытки скрыть свое волнение, я все равно замечала, как часто она обеспокоенно оглядывалась по сторонам, пытаясь на чем-то сосредоточиться.
— Вы точно ничего не забыли? Теплую одежду, кошельки и паспорта? А что насчет спрея от комаров? Их же там тьма.
Уже доев свой скудный завтрак, я домыла посуду и поставила ее на полку. Подойдя к маме, легко обняла. Я нежно поглаживала ее по плечам, стараясь успокоить.
— Все будет хорошо.
Мама нервно выдохнула и слегка расслабила плечи, доверяясь моим словами. Улыбнувшись ей, я отстранилась и накинув кофту на плечи пошла обуваться. Ева, убрав в раковину пустую кружку от чая, последовала моему примеру.
Мама с папой спустились вместе с нами. Последний раз проверив наш багаж и наличие всего необходимого для комфортной поездки, мы усадили на задние сиденья Мирта. Он без возражений улегся на расстеленный пушистый плед и спустя пару секунд, закрыл глаза, задремав.
— Будьте аккуратны. Кушайте хорошо, долго не купайтесь и не замерзайте, — мама крепко обняла каждую из нас, путаясь в словах.
Отец похлопал Еву по плечу, на что она кивнула, смотря ему прямо в глаза, а потом обнял меня, целуя в макушку.
— Счастливого отдыха. Ждем от вас фотографии!
Последний раз окинув взглядом свой двор, старые качели и горку, папину машину, окна нашей кухни, лица родителей, роднее которых у меня не было ничего на свете, я захлопнула автомобильную дверцу и пристегнула ремень. Что ж пути назад уже нет. Дальше только двенадцать часов дороги и бескрайнее море.
Дорога оказалась куда более изматывающей, чем мы могли предположить, планируя это путешествие. Ева, проехав половину пути заметно устала, изо всех сих стараясь держать себя в руках и не терять концентрацию. Я старалась помогать ей, указывая дорогу или подавая воду и перекус. Мы старались сократить остановки до минимума, но исключить их полностью не представлялось возможным. Мирт начинал очень быстро скучать и в попытках развлечься мог истошно вопить на всю машину или вовсе скакать на задних сиденьях, до тех пор, пока мы не съезжали с дороги и не давали ему вдоволь набегаться по просторным полям. Однообразный пейзаж за окном убаюкивал и пару раз, игнорируя музыку, играющую из колонок и резвящегося Мирта, я засыпала. Чем ближе к морю мы приближались, тем взволнованей я становилась, едва не подпрыгивая на своем сиденье от предвкушения. Ева, смотря на меня, улыбалась, стараясь скрыть грусть, плескавшуюся на дне глаз. Проехав серпантин и спустившись с гор, мы наконец выехали на ровный участок дороги, на котором трасса стелилась вперед, уходя за горизонт.
— Леди и джентльмены, прямо сейчас справа по борту вы можете наблюдать морское побережье, — Ева, произнеся эти слова точно, как бортпроводница, заливисто рассмеялась, а я наклонилась вперед, стараясь разглядеть заветную голубую полосу.
В дали, минуя рощу и несколько домиков, что издалека казались игрушечными, сливалось с небом море. Синее, словно по неосторожности залитое детской гуашью, оно искрилось в лучах медленно заходящего солнца. Спускаясь все ближе, я уже отчетливо могла рассмотреть золотую полосу, оставляемую на спокойной водной глади и розовеющее небо. Стоило только моргнуть, как закат скрылся за высокими деревьями. Проехав еще немного по ухабистой дороге, что проходила сквозь лес, мы наконец выехали к месту, которое станет нашим домом на ближайшие дни.
Мирт, выпрыгнул из машины, стоило только Еве едва приоткрыть заднюю дверь. Ретривер бегал из стороны в сторону по небольшой площадке, засыпанной гравием, поднимая в воздух облако пыли. Я чихнула, чуть не ударившись головой о багажник автомобиля. Ева засмеялась.
— Будь здорова, — не переставая улыбаться, она начала доставать сумки. — Скоро совсем стемнеет, так что нам нужно как можно быстрее поставить палатки.
— А еще развести костер и приготовить поесть. Я жутко голодная, да и ты тоже.
Ева согласно кивнула на мои слова и закрыв машину, двинулась по небольшой тропинке, ведущей глубину леса. Туда уже почти не проникал солнечный свет и нам приходилось пробираться аккуратно, стараясь не споткнуться об очередной корень или не оцарапать лицо, о хлесткие ветви деревьев. Преодолев чащу, мы наконец вышли на песчаный берег и обе пораженно замерли на местах. Пред нами во всем своём величии расстилалось море. Окруженные с двух сторон высокими скалами, которые образовывали небольшую бухту, мы чувствовали себя маленькими и абсолютно беспомощными перед величием природы. Каменные гиганты поросли кустарниками и высокой травой. Оттуда то и дело вылетали чайки.
Отойдя от шока, мы активно занялись разбиванием лагеря. Ева ставила палатку, старательно борясь с ее каркасом, который отказывался складываться как следует. Я разводила костер, жаря бекон и пшеничные лепешки с сыром, которые должны были стать нашим поздним ужином. Мирт крутился у моих ног, выпрашивая кусочек мяса. Уставшие после долгой поездки, мы с Евой без сил упали в кресла и стараясь не обжечься, стали ужинать. Самая простая еда, приготовленная на открытом воздухе, внезапно показалась мне самой вкусной вещью из всех, что я попробовала за всю жизнь. То ли дело было в голоде, то ли в морском бризе и удивительном пейзаже, но мы ели с наслаждением, улыбаясь друг другу. Пес, улегся у ног хозяйки, с безумной скоростью уплетая свою порцию. Наблюдая за волнами, накатывающими на песчаный берег с тихим шелестом; луной, что уже поднялась высоко в небе и отражалась на воде белесым пятном с размытыми краями; слыша потрескивание костра, который бросал яркие тени на наши лица, мы полностью расслабились. В голове не было ни единой мысли, а все переживания внезапно исчезли. Мне никогда не было так спокойно. Все так же в полной тишине, мы убрали посуду, затушили огонь и легли спать.
Наш первый полноценный день на море начался далеко за полдень, когда солнце стояло высоко над горизонтом, нещадно паля по земле. От жары спасало только море, которое оставалось прохладным и легкий бриз, приносивший долгожданную свежесть. Мы съездили в близлежащий городок, где купили продуктов на несколько дней. Вернувшись ближе к вечеру, когда солнце перестало нагревать песок до состояния раскаленной сковороды, я предложила прогуляться по побережью. Ева с радостью подхватила эту идею, сетуя, что устала находиться на одном месте, а Мирт без остановки вилял хвостом и мы приняли это за положительный ответ. Неспешно шагая по самой кромке моря и изредка переговариваясь, мы наслаждались мягким ветерком и шепотом набегающих на берег волн. Солнце начинало клониться к закату, окрашивая проплывающие облака во все оттенки розового. На душе снова было спокойно, но помимо тишины было еще кое-то — счастье. Безграничное и всепоглощающее. От того как оно распирало грудь хотелось засмеяться в голос, а уголки глаз щипало. Не выдержав, я быстро скинула обувь и под удивленным взглядом Евы, сорвалась с места. Мирт побежал за мной, едва не сбивая с ног. Спустя пару мгновений Ева тоже оказалась рядом, хватая меня за руку. Заливисто хохоча, мы неслись по самой кромке моря, а от наших ног во все стороны разлетались брызги, золоченые солнцем. Не было ничего кроме ладони, крепко сжимающей мою и безоговорочного счастья, заполняющего собой все мое существо.
Следующий день мы провели в небольшом походе. Встав с восходом солнца, собрав еду и воду, мы направились к скалам. Взбираясь все выше и выше, я ясно ощущала, как много сил отняла у меня болезнь и чего я лишилась за эти месяцы. Ева, видя, как быстро я теряю настрой, старалась изо всех сил поддерживать меня и даже Мирт все время крутился рядом, тычась мордочкой мне в ноги, подталкивая идти дальше. Весь путь однозначно стоил того, решили мы единогласно, когда поднялись на самый верх. Внизу простирался бескрайний песчаный пляж, на горизонте с небом сливалось в синеве море, а вокруг нас шелестела молодая трава, щекоча кожу. Ночью этого же дня мы вернулись в лагерь до безумия уставшими, но абсолютно счастливыми до глубины души, в который раз пораженные величием природы. Луна заливала побережье светом, а морские волны нежно качали нас, будто убаюкивая.
Три дня мы провели, купаясь и гуляя по окрестностям. Ева постоянно делала фотографии, пытаясь запечатлеть каждое счастливое мгновение, а я наслаждалась отдыхом. Утро седьмого дня встретило нас тучами, что застилали небосвод, грозно нависая над землей и разбушевавшимся морем. Спешно перенеся все вещи в машину, мы были готовы к дождю, который после обеда зарядил с неимоверной силой. Сидя в палатках, мы несмело выглядывали наружу, надеясь, что стихия скоро успокоится. Я вытянула руку наружу и на нее в то же мгновение упало с десяток мелких капель. Вода на удивление была теплой. Я вылезла из укрытия полностью выходя под дождь. Ева осталась на месте, молча наблюдая за мной. Моя одежда вмиг намокла, неприятно прилипая, вода попадала в нос и застилала глаза, но я не замечала этого. Раскинув руки в стороны, я кружилась на месте, безостановочно смеясь. Вскоре по моим щекам потекли горячие слезы, что, смешиваясь с дождем окропляли землю. Я плакала, обхватив себя руками, впервые за долгие месяцы отпуская всю боль, отчаяние и страх, что копились во мне, разъедая изнутри не хуже рака. Когда истерика стихла и я вернулась в палатку, Ева быстро помогла мне высушиться и всунула в руки кружку с горячим чаем. Слыша, как дождь бьет по крыше, я поняла, что внутри меня ничего не осталось. Я больше не боялась будущего. Я больше не боялась смерти.
— В детстве я обожала сказку «Русалочка». Когда мы с родителями были на море, я искренне считала, что на его дне есть дворец и в нем обитают русалки.
Мы сидели на морском берегу, укутавшись в плед. После вчерашнего ливня море было темным и неспокойным. Волны разбивались о берег, накатываясь на него раз за разом с новой силой, но закат был по-прежнему прекрасен. Я не уставала восхищаться красотой природы в золотой час, а Ева не переставала делать сотни снимков всего что она считала красивым.
— А я ее терпеть не могла. Мне было очень жаль русалочку, — Ева обняла меня одной рукой, второй поглаживая по голове, задремавшего Мирта.
— По-моему, это красивая смерть. Раствориться в море, что может быть прекрасней?
Ева в несогласии замотала головой, но ничего не сказала. Мы продолжили молча наблюдать за очередным закатом. На этот раз солнце пряталось за горизонт неспешно, успевая отдать всем и каждому последние капли света. Золотые лучи, путались в моих волосах, делая их похожими на расплавленную медь и грели бледную кожу. Ева сидела рядом со мной, как и всегда оставаясь той, с кем я по-настоящему счастлива, являясь частью моей семьи.
— Спасибо, что была со мной. Спасибо за все.
Я произнесла это тихо, так что мой голос мог легко слиться с шумом волн, но Ева услышала каждое слово и в ответ, лишь крепче обняла меня. Это и есть счастье, да? Я улыбнулась, чувствуя, как сердце щемит от боли. По щекам катились слезы, обжигая кожу. Медленно я растворялась в море, превращаясь в пену, уносимую очередной волной вглубь бесконечной синевы.
