Май вновь, как уже много лет подряд, не радовал погодой. Чёрные тучи застилали небо непроглядной пеленой, похожей на бесовское одеяло. Они были настолько плотными, что сквозь них оказалось невозможным протиснуться хотя бы одному солнечному лучу. Если бы не цифры на наручных часах с брелоком в виде маленькой капли, Настя бы ни за что не поверила, что время всего лишь четыре часа дня. Думалось, что уже поздняя ночь. Ливень несколько часов без остановки бил по асфальту и вискам. Дождевая вода стекала по её лицу, шее, насквозь пропитывала широкую коричневую кофту, которая теперь прилипла к телу. По её рукам пробегала дрожь холода, но леденеющие пальцы крепко держали камеру. Глаза механически точно перебегали с объектива на окружающее мрачное пространство, подбирая наилучший ракурс. Она привыкла. Очередное дорожно-транспортное происшествие с участием влиятельных людей, которое нужно срочно осветить на новостном портале. Главный редактор часто отправлял девушку на подобные задания – Настя умела быстро брать себя в руки и создавать материал в любых, даже самых неприятных, условиях. И теперь она с отработанными чёткостью и скоростью перекинула фотоаппарат через плечо, заправила мокрые русые волосы за уши, засунула пресс-карту поглубже в карман джинсов и начала печатать текст информационной заметки на телефоне, попутно протирая его от воды рукавом. Стук. Шум. Природная стихия объединилась с хаосом города и сиренами скорой помощи, создав уничтожающую любой слух симфонию. Но не её. Со стороны казалось, что ничего не может отвлечь девушку, черты её лица выражали лишь сосредоточенность, вскоре прерванную звонком.
— Алло, Настенька, сколько тебе ещё нужно времени? – главный редактор звонил из офиса и говорил, попивая кофе, — Нам нужно опубликовать всё как можно скорее, пока другие СМИ не опередили.
— Я просила не обращаться ко мне так. Меня зовут Анастасия Вячеславовна. И я приехала сюда раньше всех, остальные только недавно подтянулись и снимают, прикрываясь зонтами. К слову, фото- и видеоматериалы уже загружаются в хранилище, а текст был отправлен пару минут назад. Проверьте почту.
— Ой, и правда. Спасибо, Настенька…Анастасия Вячеславовна! На то ты и одна из лучших наших корреспондентов. Жалко, что Роман в отпуске, с ним ещё быстрее получилось бы…
Настя не дала ей договорить: сбросила звонок. Хоть это и грубо, но она могла позволить себе такое поведение за счёт профессионализма и долгого стажа в агентстве. Девушка окинула взглядом дрожащих журналистов, помятые дорогие машины, носилки и развернулась в сторону парка. Она шла, устремив карие глаза ввысь, и смотрела на крупные падающие капли. Все вокруг разбегались по домам или прятались в первые попавшиеся здания, а Настя любила дождь. Ей нравилось подолгу ходить и слушать это банальное, привычное, но всегда такое разное: «Кап. Кап». Полностью промокая, девушка чувствовала, что соединяется с природным миром, становится его частью. Она часто думала: «Мир плачет, на то должны быть причины, а отчего счастлива или несчастна я?»
А теперь Настя размышляла: всегда ли она была такой? Жёсткой, твёрдой, не знающей по мнению окружающих слова «слёзы». Девушка присела на корточки и сгорбилась, подставляя спину ударам капель, сжала руки в кулаки и до боли уткнулась лбом в колени. В её душе начал бушевать ураган волнения, поднимающегося по трахеям, доводящего до тошноты. Она редко плакала, но иногда, особенно в такие хмурые дни, ей хотелось разреветься навзрыд, выпуская всё накопившееся внутри.
Нет, она не была такой. Она такой стала, перестроила себя с ног до головы. И дождь любила далеко не всегда…
***
Дождь лил, не переставая, вторые сутки. Хоть и светило солнце, погода была мерзкой: ледяной ветер пронизывал каждого прохожего с ног до головы. Но на городской площади всё равно собрались толпы людей, чтобы посмотреть выступление местных звёзд на фестивале. Они стояли, укрываясь зонтами и заматываясь плащами, жались друг к другу и скромно танцевали, пытаясь согреться. Настя в первом ряду с бейджиком СМИ на шее активно писала что-то в телефоне. Из всего, что могло обезопасить её от ливня, был только капюшон фиолетовой кофты, натянутый на голову. Рядом с ней подпевал темноволосый парень с таким же значком прессы. Он был в одной лишь футболке и шортах, насквозь промокших. Казалось, что дождь – его стихия.
— Ром, дай камеру, пожалуйста, — обратилась к нему Настя, не отрываясь от телефона.
— Господи, Настенька, ну перестань ты. Смотри, какое веселье! – воскликнул он, пританцовывая.
— Веселье весельем, а работу нужно быстрее доделать.
— Под дождём мы почти каждое мероприятие снимаем, но не всегда это именитый фестиваль. Работа может подождать пару минут, пока ты хоть раз за день улыбнёшься, — после этих слов парень повернулся, сдёрнул с девушки капюшон и прокрутил её в воздухе.
— Какой же ты дурак, — рассмеялась она.
— Вот, совсем другое дело!
Он с улыбкой протянул ей камеру и показал подборку снимков. Настя так и не надела капюшон, позволяя собранным в хвост волосам мокнуть. В детстве она ненавидела дожди, но в последние несколько лет всё изменилось. В её жизни появился этот неугомонный парень, местами больше похожий на разгильдяя, а не на представителя прессы. В свои пятнадцать лет она уже стажировалась и была на хорошем счету в крупном новостного агентстве, в котором работает по сей день, и снимала материал для него на конкурсе журналистов. Там девушка наблюдала за другими конкурсантами, присматривала интересных людей. И в один момент к ней подошёл парень с горящими голубыми глазами, рассказывал о том, как мечтает попасть в штат её информационного портала. Это был Рома. Он привлёк её с самого первого конкурсного испытания своими самобытностью и сильными профессиональными данными. Тогда она ещё не знала, что всего лишь одна сказанная ей фраза: «Хочешь, я поговорю о твоей кандидатуре с главным редактором?» перевернёт её жизнь с ног до головы.
Рому взяли на стажировку и отправили их вдвоём на первое же событие, где, как назло, шёл дождь. Настя была недовольна, сжималась под тёплым пальто и старалась как можно быстрее выполнить задачи, а Рома ловил лицом капли и помогал ей, попутно отбрасывая шуточки. Девушка сама не поняла как, но уже через пару часов она перестала кутаться и сторониться и переняла веселье от коллеги.
С тех пор Настя полюбила работать под дождём, да и отправляли в такие места теперь только их вдвоём. Рома стал неотъемлемой частью её жизни, как бы девушка ни пыталась это отрицать. Они всё чаще ходили куда-то вместе, разговаривали о мелочах и о серьёзных проблемах. Она как помогала ему сама, будь то просто совет или редактура материала, так и доверяла ему всё. Девушка называла его хорошим другом, коллегой, но, когда он брал её за руку или называл «Настенька», её сердце начинало биться чаще. Она тоже ощущала эти глупые бабочки в животе, про которые часто говорили ей подружки.
И теперь она стояла, слушала громкую музыку и стук капель, и медленно к ней пришло осознание, что она любит его. Им уже по двадцать, и пять лет подряд девушка систематически влюблялась и не могла ничего с этим поделать. Как не могла больше и отрицать это, прикрываясь сугубо рабочими отношениями. Его недавние прикосновения жгли кожу, она, задыхаясь, понимала, что не позволила бы такого ни одному другому из её знакомых парней. Именно Рома стал для неё особенным, а Насте стало страшно. Страшно остаться в неизвестности и затоптать всю ту нежность, росшую в её душе. Страшно высказаться и потерять всё, оставшись один на один с невыносимой болью. Девушка держала трясущимися руками технику, страх накрыл её непроглядной пеленой, которую она тут же сбросила, но осталась в некоем тошнотворном помутнении до конца фестиваля.
— Настенька, всё хорошо? – поинтересовался Рома, заметив перемены в её настроении.
— Да, конечно. Материалы я отправила редактору, — улыбнулась девушка.
— Супер! Слушай, можем встретиться сегодня вечером в кафе, чтобы мою работу на премию отправить?
— Без проблем…
— Вот и договорились! Пошли, провожу тебя, — воскликнул парень, подмигнув.
Они вновь, как и много раз до этого, зашагали вместе по парку в сторону её дома. Он держал её за руку невозмутимо, а она боялась сделать лишнее движение. Волны непонимания накрывали её с головой. У неё не укладывалось в голове то, как парень относится к ней. Как он может касаться её, проявлять знаки внимания и, кажется, ничего не чувствовать при том, что у неё от этого кружится голова. Как этот лёгкий флирт может не задевать его…Иногда девушке думалось, что она всё придумала и это абсолютно ничего не значит.
Около её дома они попрощались: она сумбурно и невнятно, а он, как обычно, уверенно и весело. Из них двоих резко переменилась лишь Настя. Да, сейчас они просто друзья, один из которых сходит с ума при виде второго.
Девушка прошла в свою комнату и сползла по стене. Перед её глазами плыли картинки их встреч. Она схватилась руками за голову и крепко зажмурилась, около её носа витал его запах: сандал, шафран и кедр, окунавшие её в бездну восточного леса. «Сумасшествие,» — прошептала Настя и уткнулась лбом в колени. Девушка никогда ещё не чувствовала себя так странно и паршиво, и она поняла, что до этого по-настоящему не любила. Все те мальчики, которые ей симпатизировали и из-за которых она плакала подростковыми ночами, не могли встать в сравнение с Ромой. Рядом с ними сердце так не билось и не было легко и спокойно. Настя сжала руки в кулаки. Нет, она не могла больше терпеть. Эти эмоции, нахлынувшие на неё так резко, утопят её. Она или признается ему сегодня или захлебнётся, задохнётся в собственных чувствах.
До самого вечера она ходила по комнате из стороны в сторону. Ожидание нагнетало, уничтожало. Настя шла в кафе со сбившимся дыханием, пыталась привести его в норму. Девушка глубоко вдохнула и вошла, всё внутри неё было натянуто, как новая гитарная струна.
— Привет, Настенька! – воскликнул Рома с привычной улыбкой.
— Привет, — выдавила из себя Настя.
— Вот, посмотри мою работу, пожалуйста, — он протянул ей планшет.
Девушка внимательно перечитала текст и просмотрела фотографии, не обращая внимания на внутреннюю дрожь.
— У тебя не хватает динамики в репортаже, будет выглядеть проигрышно. Я немного дописала в некоторых местах и отправлю тебе сейчас пару фотографий из моего банка. Прикрепи в середину.
— Ты просто чудо! Спасибо!
Настя расплылась в улыбке, после этих слов она почувствовала прилив уверенности. Её сердце билось так сильно, словно изнутри по ней стучали стеклянным молоточком.
— Всё, я отправил. Спасибо ещё раз, мне пора идти, — его голос стал сухим и грубым как никогда.
— Подожди, мне нужно тебе кое-что сказать, — струна внутри натянулась ещё сильнее, кулаки непроизвольно сжались, как и пальцы ног внутри обуви. Обрываться на полуслове глупо. Сейчас или никогда, — я люблю тебя, — каждый звук дался ей с трудом.
— Между нами ничего не может быть. Вообще, — огрызнулся он.
— Вообще? – выдавила она с бегающими из стороны в сторону зрачками.
— Не перебивай. Мы не можем быть ни парой, ни друзьями, ни хорошими знакомыми. Ты для меня никто. Теперь никто. Я не спорю, ты прекрасный журналист, но очень наивная девчонка. И я сразу это заметил, ещё пять лет назад на том конкурсе. Благодаря тебе я оказался на крутой работе, поднялся в ней до штата самых лучших. Ты всегда помогала мне с материалами, за которые я получал неплохую доплату. Эта премия, самая престижная в стране, стала кульминацией моего плана, ты вновь, как я и думал, оказалась не на шутку щедра. Мать Тереза, но очень глупенькая. Ты мне больше не нужна. Я получил всё, что хотел. И совет, не доверяй первым встречным харизматичным мальчикам с красивыми глазками, они могут быть, как и я, подонками, — с этими словами Рома ушёл, оставив Настю в одиночестве.
Внутри неё рухнуло всё. Стеклянный молоточек разбился внутри тысячами осколков, которые пронзили каждую клеточку её тела. Девушка выбежала на улицу, ноги сами несли её, будто это поможет ей выплеснуть наружу весь калейдоскоп эмоций. Настя на дрожащих ногах села на корточки в конце парка. Начался ливень. Вода хлестала её по всему телу, стекала по лицу, смешиваясь со слезами. Глаза жгло. Девушке хотелось кричать от той боли, накрывшей целиком и полностью. Расстояние между высокими деревьями по обеим сторонам от тротуара словно неминуемо сужалось. Насте казалось, что весь огромный мир вокруг неумолимо сжимался вокруг неё и совсем скоро вообще вытеснит её куда-то. В тёмное-тёмное, как на небе тучи, пространство.
Она не понимала, как он мог так врать ей, что она сделала не так и почему люди бывают такими мерзкими актёрами в собственноручно поставленном театре. А Настя была в нём марионеткой. Или пешкой. Или куклой… Девушка любила в нём всё: юмор, глаза, крупный нос и тонкие губы, силу воли и, как ей раньше думалось, доброе сердце. А он пользовался её успехом. Бывает, что люди влюбляются в придуманный ими образ, а Настя, наоборот, влюбилась в образ, вылизанный и продуманный Ромой для неё. И сейчас она не осознавала, отчего больнее: от того, что её чувства оказались невзаимными, или от того, что её обводили вокруг пальца на протяжении пяти лет.
Мысли носились в её голове бесконечным потоком, руки панически хватались то за волосы, то за колени, то просто сжимались, словно пытаясь сформировать воздух в шар. Настя провела так уже несколько часов, промокла целиком, но теперь это было лишь фоном, побочным явлением, саундтреком. Она не знала, как ей унять волны тягучего переживания, систематически обжигающего внутренности, и как доверять людям. Ей было тяжело дышать словно во всех воздухоносных путях перекатывались металлические шарики. Ей казалось, что проще втоптать себя в блестящий от капель дождя асфальт, чем найти силы встать…
***
Именно в те часы она переродилась под ливнем. Выплакала старую себя и опустошилась, чтобы из пепла и сажи внутри восстала новая. Твёрдая, смелая, независимая. Теперь ничто не могло сломать её, никакой нож в спину не делал так больно. Когда-то дождь был для неё символом любви. А теперь он стал символом её воли, который всегда рядом с ней в виде брелока-капли на часах. Девушка нашла в себе силы подняться и идти дальше, работать с Ромой в одном агентстве и не кидать ему проклятия вслед. Она перестала быть глупенькой Настенькой. И даже тогда, когда ей вновь становилось тяжело, хотелось рыдать или прошлое отзывалось выгравированными на стенках мозга картинками, она вспоминала, как перекроила себя сама. И что она всё может. Сама.
