Посвящается моей покойной абике, Гайнуллиной Хамиде Ибрагимовне.
Я узнал, что у меня
Есть огромная семья!
И тропинка, и лесок,
В поле каждый колосок!
Речка, небо голубое
Это все мое – родное!
Это Родина моя,
Всех люблю на свете я!
(В.Н. Орлов «Родина»)
***
Звук закрытия багажника громко крякнул в воздухе. Серые летние облака нависли над маленьким городом. Я ещё раз проверила сумки и вещи. Кажись, ничего не забыли. Ручка легко поддалась, и дверца синей Гранты отворилась без особых усилий. Не то, что раньше. Я хмыкнула и залезла в машину. Бабай (по-татарски «дедушка») покопался в своей сумке, которой уже больше десяти лет, положил её на заднее сидение и сел за руль. Да, теперь места в машине стало больше, и мы можем складывать сумки в салон. И вроде бы, всё как раньше, да вот только всё совсем по-другому.
Отбросив грустные мысли, я улыбнулась. Я ведь еду на дачу! Родную, любимую дачу! Долой тоску и печаль!
— Ну что, бабай, поехали? – с энергией и энтузиазмом спросила я.
— Айе, поехали. – вздохнул он, заводя машину и проворачивая руль. – Бисмиля ирахман ирахым.
В моей семье по папиной линии всегда было принято так говорить, чтобы всё прошло хорошо и гладко. Так говорят перед приемом пищи, перед поездкой, да хоть перед игрой в нарды. Просто чтобы было спокойней.
Вообще, Тольятти — город небольшой. Но всё равно он самый родной для меня, и роднее его уже ничего не будет. И вот мы выехали на большую улицу Степана Разина, легко встраиваясь в жидкий поток машин. Старый потрескавшийся асфальт ощущался под колёсами, меня, как обычно, поматывало из стороны в сторону. Пока машина не разогналась достаточно быстро, я открыла окно, проворачивая ручку-стеклоподъемник. Аромат дорог, пыли и свежей выпечки слегка щекотал нос, теплый ветерок играл с моими прядями, выбивая из хвоста, слышался отдаленный детский смех с рынка. Подперев голову рукой, я вглядывалась в столь знакомый пейзаж, что невольно начала вспоминать, как мы ехали на дачу раньше. Втроём.
***
Солнышко ярко сияло в небе, припекая предплечья. Панамка нагло налезала на глаза, я постоянно пыталась приподнять её наверх, но она упрямо падала обратно. Ух, как же меня это злило!
Я с любопытством смотрела, как бабай притаскивает полные бутыли с водой, ставя их возле подъезда, а абика несет тканевые сумки, набитые всяким-всяким. Мне захотелось помочь и показать им, какая я сильная, поэтому подбежала к серой железной двери.
— А давайте я помогу, а? – я сжала кулачки, мне не терпелось взять одну из пятилитровок.
— Они тяжелые, Алис. – слышался голос бабая из глубины подъезда. – Не утащишь.
— Утащу! Вот, смотрите! – я схватила бутылку за ручки и медленно подняла наверх. Для меня она всё же оказалась тяжёленькой, и я начала сомневаться, что смогу донести её до пожарной станции, где стояла наша машина, но я ни за что это не показывала.
Бабай подошел с последней партией. Завидев меня, он хмыкнул и сказал:
— Помоги лучше абике с сумками, а то она уже старенькая, не дотащит. – он забавно подмигнул мне, мы рассмеялись, и я поставила бутылку, схватив первую сумку, что попалась мне под руку. В ней оказались пустые стеклянные банки. Подхватив её второй рукой, я побежала по пыльной каменной дорожке.
Подойдя к серой гранте, я гордо вручила абике сумку.
— Ай, рахмят биг зур! Какая молодец! – она щедро поцеловала меня в щеку, взяла сумку и сложила в багажник. Бабай в это время укладывал бутылки. А я вновь решила попробовать открыть дверь сама. Подойдя к ненавистной ручке, я обхватила ее пальцами и самым большим нажала на клапан, пытаясь открыть одной рукой, как все взрослые. Ну почему ж у меня не выходит? Я вздохнула и с горем пополам открыла её двумя руками, а затем уселась на сидение.
Абика села рядом, мягко похлопав по моей ножке, бабай достал ключи из кармана и завёл машину.
— А мы заедем за мороженым? – я многозначительно посмотрела на абику, а та удивлённо в ответ.
— За мороженым? – намеренно растягивая слова спросила она.
— Ага! – я закивала быстро-быстро и широко улыбнулась, когда получила одобрительный ответ.
Машина тронулась, я глазела в окно, фантазируя, какой же вкус сегодня выбрать. Время было около одиннадцати утра, и я радовалась, что ещё целый день впереди.
Мы подъехали к «Пеликану», я забежала внутрь и выбрала самое большое шоколадное мороженое с названием «Гигант». Абика, как всегда, взяла себе красную упаковку пломбирного стаканчика «Гост».
Довольная, выйдя из магазина, я тут же открыла упаковку и сделала первый укус. М-м-м, сладко! Всё как люблю!
— Абика-а, давай быстрее! – крикнула я, придерживая ей дверь, заметив, как она ещё о чём-то разговаривала с кассиршей.
— Иду-у-у! – она попрощалась с Людой, вроде так её звали, и мы вместе пошли в машину, пока я наслаждалась своим лакомством.
Мы выехали на улицу Степана Разина, рынок сопровождал нас своими чудесными ароматами. Солнышко уже вовсю согревало Тольятти, словно беспокоясь, что кому-то не достанется тепла. В машине стало жарко, даже холодное мороженое беспомощно таяло под настойчивыми лучами. Мы открыли окна, и я сразу выглянула наружу. Всё вокруг зеленело, наполняя жизнью скучный серый город. Знойный запах лета оставлял приятное чувство в груди, что впереди целых три месяца смеха, веселья, ягод, верных друзей и свободы.
Дохрустев вафельным рожком, я решила запеть песню Бременских музыкантов, улыбчиво глазея на абику:
— Ничего на свете лучше не-е-ту, чем бродить друзьям по белу све-е-ту! Тем, кто дружен, не страшны тревоги…
— Нам любые дороги доро-о-ги! – подхватила абика, а затем и бабай подключился и мы запели все вместе:
— Нам любые дороги дороги! На-на-на-на-на-на… — мы рассмеялись, а затем продолжили. – Наш ковер – цветочная поля-а-на! Наши стены — сосны-великаны! Наша крыша – небо голубое! Наше счастье – жить такой судьбо-о-ю! Наше счастье – жить такой судьбо-о-ю!
***
Нам было весело. Воспоминания из детства имеют удивительную способность, я бы даже назвала это магией. От них уголки губ сами расплываются в теплой, немного горькой улыбке, а тело не чувствует, что затекает в неудобном положении. Но когда ты возвращаешься в реальность, то все волшебство в миг пропадает, оставляя после себя вязкий отпечаток на сердце.
Время двигалось к полудню, серые облака, казалось, потемнели еще больше, окутывая все небо от горизонта до горизонта. Подъехав к главному повороту на Санчелеевское шоссе, я подметила, что машин практически не было, хотя сегодня выходной. Эта пустота на дороге, словно зеркало, отражала пустоту где-то внутри.
Зеленый свет светофора загорелся, и машина тронулась. Бабай виртуозно переключал скорости на механическом управлении, а я глазела в окно, как будто заново всматривалась во все что мы проезжаем, жадно стараясь запомнить каждую деталь.
Вот мы переехали железную дорогу, вот показались магазинчики со всяким барахлом для дачи и стройматериалы, вот проехали первое СНТ «Комсомольск». А облака будто стали еще гуще и темнее, угрожая всему людскому роду своим величием.
Но на кое-что я никогда не устану смотреть и наслаждаться. Поля. Поля, усеянные чем угодно – хоть подсолнухом, хоть пшеницей, хоть обычной зеленой травой. Они внушали какое-то спокойствие, которое сложно объяснить, сложно передать словами. Словно ты смотришь в эту даль, в эту степь и понимаешь, что ей нет конца, что эти земли обхватить руками никогда не будет возможным.
***
Деревья слегка наклонялись от игривого ветра, лепестки кружились на ветках, словно в танце. На небе не было не единого облачка, как будто кто-то пригрозил им не появляться в такой чудесный день. Квадратики полей, усеянные подсолнухом, ярко светились, отражая солнечный свет и даря его всему миру.
— Абика, а Даша будет на даче? – спросила я.
— Не знаю, кызым. Приедем, сбегаешь к ней.
— Я очень хочу, чтобы она приехала! – с надеждой воскликнула я и вновь повернулась к окну.
Мы проезжали поселки «Озерный» и «Жаворонок», а я как раз любила рассматривать их домики и выбирать, в каком бы я жила. Вот был один маленький голубой домик, который выделялся среди остальных своим цветом и большими окнами. А вот большой и современный бежевый коттедж, у которого баня и сарай были схожи, словно матрешки. Вот старый зеленый домик с красной облезлой крышей, стоявший на въезде в поселение. Я всегда старалась запомнить именно эти дома, хоть и не понимала, зачем. Еще был один высокий, длинный дом из бежевого кирпича, и я почему-то его звала крестьянским, но мы его уже давно проехали.
А дорога уносила нашу машину вперед, скрывая ее за поворотами, деревьями и бесконечными полями, и я с предвкушением ждала появления красной черепичной крыши с большой надписью «МАГАЗИН».
Вытягивая шею, словно пытаясь стать жирафом, я вглядывалась вперед и наконец завидев долгожданное красное пятно, радостно улыбнулась и крикнула:
— Магази-и-ин! Ура-а! Скоро приедем! – я радостно захлопала в ладоши.
В окне показались белые, бетонные одноэтажные домики, так похожие на маленькие квартирки. Я всегда гадала, почему люди выбирают жить в таких домах, у который одинаковые участки, крыши, и даже трава одинаковая! Никакого разнообразия и свободы!
Мы повернули на «Сосновку», и я сразу посмотрела направо. Интересно было узнать, какой речка будет сейчас – зеленой и мутной, полностью покрытой тиной или темной и чистой? Оказалось последнее и выглядело это скромно, но как-то по-своему загадочно и красиво!
Когда машина проехала мимо леса, все дальше отдаляясь от главной дороги, и стала вилять мимо различных маленьких полуразрушенных построек, я сразу учуяла запах жженных подсолнечных семечек и поняла, что масляный завод совсем рядом.
— Абик, вам нужно масло?
— Нет, кызым. У нас есть, рахмят! – она чмокнула меня в щеку, и мы поехали дальше мимо фермы, мимо полей с молодой пшеницей, мимо поворота на озеро. Дорога становилась все хуже, асфальт светлел и светлел, символизируя скорый приезд. Ряд деревьев вдоль дороги сопровождал нас до самого конца, а под каждым кустом словно рос целый мир трав, который так и манил выпрыгнуть из машины и ринуться навстречу приключениям.
И вот в конце дороги показался малюсенький серый домик и старый ржавый забор около сторожки.
— Наконец-то! – обрадовалась я и неугомонно начала ерзать на сидении.
Мы медленно поехали по Южной улице, словно боялись потревожить покой каждого дома. Ветки яблонь и вишен, что небрежно торчали с некоторых участков, встречали нас либо мягким поклоном, либо злым ударом по стеклам. Грубый асфальт сменился еще более грубой щебенкой, нас затрясло, как на родео, но мы смеялись.
Когда бабай остановился около нашей калитки, я быстренько выпросила у абики ключ и побежала открывать. Гордо вставив железку в замочную скважину, я, воображая себя супершпионом, немного нагнулась, хитро переглянулась, подергала механизм и открыла дверцу, не забыв про нехитрую проволоку сверху. Мигом выхватив свой рюкзачок с вещами из машины и взяв одну сумку с каким-то барахлом, я забежала внутрь дворика, бросила все на большую скамейку и крикнула:
— Я к Даше!
— Куд?.. Вот же неугомонная! – крикнул мне вдогонку бабай, но я знала, что он улыбается.
***
Закончив разгружать вещи с машины, я прикрыла глаза и вдохнула. Воздух был таким чистым, таким родным и свежим, но в дали прогремел гром.
— Бабай! – громко позвала я старика.
— Ау!
— Я выйду ненадолго, хорошо?
— Яры, только давай недолго там!
— Яры.
Я прикрыла зеленую калитку и, засунув руки в карманы голубой ветровки, поднялась по дороге, аккуратно прошла сквозь проход ржавого забора и вышла по узенькой тропинке к бескрайней степи. Она не была засажена в этом году, видимо, земля отдыхала.
Я присела на нетронутую траву, поджав под себя колени, и стала всматриваться в этот невероятный пейзаж. Ветер, словно пытаясь согнать нарушительницу пустоты, задул сильно-сильно, закручивая мои волосы в разные стороны, налепляя их мне на лицо. Я почувствовала, как в глазах защипало, как покатилась горячая слезинка по сухой щеке и как поспешно на меня стали обрушиваться громадные капли с неба, а после и вовсе полило как из ведра.
Было холодно, тело начинало знобить, мурашки пытались заставить меня покинуть это место и убежать в дом, но я не двигалась. Мой взгляд застыл на горизонте, словно выискивая границу этого края, а слезы лишь сильнее обжигали мои щеки, скатываясь к подбородку. Я посмотрела ввысь, мое лицо тут же встретило водяных рыцарей темного неба, но, как не странно, внутри чувствовалось облегчение и с каждым разом становилось все свободней. Дождь постепенно стал прекращать свое нападение, и капли все реже попадали мне за шиворот. Я поднялась, огляделась и вновь закрыла глаза, вдыхая уже влажный, густой, теплый воздух, насыщая легкие ароматами мокрой земли. Облака будто стали рассеиваться, появились первые просветы голубого неба, словно природа наконец избавилась от напряжения и теперь была готова дарить миру свет и радость.
Я еще раз посмотрела вдаль. Ощущение свободы и легкости переполняло меня, я ринулась вперед и побежала по сырой земле, раскинув руки в стороны, наматывая петли. Звонкий смех, казалось, эхом разносился по поселку, заглядывая в каждый дом и оставляя там свой отпечаток. И теперь в моем сердце не осталось ни горечи, не сожаления, ни тяжкой печали. Началась новая глава, и я разукрашу ее самыми яркими красками. Обещаю.
