XII Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

*1 июня 1941 года

Вот и наступило долгожданное лето. Июнь, хоть и первый месяц в сезоне, но не маловажный. Гражданины еще работают, до отпусков далеко. Студенты тоже учатся. Только школьники уже почувствовали свободу от, казалось бы, вечных домашних заданий, уроков и ранних подъемов по утрам.

Несмотря на это в душах миллион работающих уже затрепетала радость грядущих праздников, отпусков, отдыха.

Давно начался дачный сезон. Большинство огородников уже высадили плодовые растений, кустарники и простые, кому-то кажущиеся бесполезными, цветы, что безусловно будут радовать глаз чуть позже, когда расцветут.

В этом году София и Иван припозднились с уходом за скромным участком. Стоит отметить, что причина была и весьма важная. В мае они сыграли свадьбу. Родители подарили им путевку в санаторий в Мисхоре и не отправиться туда было преступлением.

Они застали Юг их необъятной в самые красивые весенние дни. Вода, конечно, была холодная и искупаться у пары не вышло, но это самый не значительный недостаток, который легко затмил вид их окна их комнаты. В общем это уже прошло, но впечатлений они получили огромное количество, что даже сейчас, спустя несколько недель от их прибытия Софья могла часами рассказывать подругам о красоте тех мест.

Сами же молодожены и их родители живут в Курске. Тоже замечательный город с своей историей. Они здесь родились, выросли и познакомились. Почти каждый переулок является для них воспоминанием, историей их жизни.

Сегодня ещё ранним утром Софья готовит завтрак в кухни их коммуналки. За окном поют птицы, а за столом сидит соседский белокурый парнишка, что очень любил вставать как можно раньше, выходить из комнаты родителей и прятаться от них, бегать по коридору или наблюдать за тем, как соседи собираются на работу. Это для него было подобием игры. За что его часто ругали, ведь он будил жильцов, пугал родителей, но Софье мальчик казался забавным и милым. Эти детские шалости не делали его плохим в её глазах, чего не сказать про других людей, что злились на него, ругались.

— Софья Ни… — мальчик задумался, а девушка быстро сообразила, что мальчик забыл её отчество.

— Никитична я. – улыбается рыжеволосая девушка с забавным пучком на голове, одетая в просторную футболку и спортивные штаны. – Тебе не обязательно меня называть по отчеству. Мы же с тобой друзья, верно? – мальчик подпрыгнул на месте и радостно кивнул головой. – Вот и отлично. – дальше мальчик продолжил свой рассказ про книжку, что недавно ему прочла мама.

Их оживленную беседу прервал Ваня, что вошел в кухню. Он обнял супругу, пожелал ей доброго утра, тоже самое сделала и она. Мальчик продолжил свой рассказ, только теперь его слушал и супруг Софьи. Ваня в общем обожал детей поэтому сам часто играл с мальчишкой, бывало даже его родители оставляли его с теперь уже Морозовыми.

Софья подала завтра. Ваня всегда говорил, что она восхитительно готовит и сегодня не исключение. Федя тоже похвалил её блюдо, хотя каша не самое любимая позиция в детском меню.

Ближе к семи часам Софья проводила Ваню на службу. Сама же стала собираться в институт.

Казалось бы, их счастью срок годности вечность, но у жизни на этот счет были свои планы.

«Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастная семья несчастна по-своему»

*22 июня 1941 года

«Внимание, говорит Москва. Передаем важное правительственное сообщение. Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня в 4 часа утра без всякого объявления войны германские вооружённые силы атаковали границы Советского Союза. Началась Великая Отечественная война советского народа против немецко-фашистских захватчиков. Наше дело правое, враг будет разбит. Победа будет за нами!»

Именно с этой фразы по громкоговорителям началось воскресное утро семьи Морозовых. Ужас Софьи нельзя было передать словами. Первая её реакций был страх, после слезы. Однако, её муж был удивительно спокоен и собран в эмоциональном плане. Он успокоил супругу, ведь их город не так близок к Симферополю. Сейчас для них не всё так плохо.

Хоть это и не слишком успокаивало, но это нужно было сделать и решать сложное положение. Ваня почти сразу решил, что он будет защищать родину, а Софью он попросит уехать как можно дальше от границ. Говорить об этом жене он пока не стал, а наспех собрался и поехал в военную часть, где служил уже второй год, надеясь на лучшее.

«»

*25 июня 1941 года

Морозова Ивана Романовича определили в пехоту. К сожалению, но дальше Воронежа отправить Софью и их матерей ему не удалось. Как думал Иван – всё лучше, что дальше. Он, его отец и отец Софьи ушли на фронт. Он поклялся жене, что придет живым и не бросит её, писать будет часто.

«Никогда не обещай больше, чем можешь, но всегда доставляй больше, чем обещаешь.»

*1 сентября 1941

Софья и мама Вани теперь служат в тылу. Мамы Софьи не стало месяц назад. Их автобус по пути на передовую напоролся на мину и выжить смогли не многие. Ваня пишет, хоть и не так часто, как хотелось бы, но она понимает, что ни одно письмо не заменит его присутствие рядом. Его карие глаза и светлые волосы никогда не сможет заменить бумага с теплыми словами и иногда рисунками на полях.

«Старая шутка смерть, но каждому внове.»

*16 майя 1942 года

В старую избушку, где когда-то беззаботна жила пенсионерка Тамара Игнатьева, а сейчас уже кантуются около десятка женщин, что по утрам работают в полях, а вечером стараются и вяжут одежду на фронт, без особого предупреждения врывается солдат с сумкой писем. Старушка, которой уже не о ком ждать известий идет кормить солдата тем, что дай Бог найдется. Женщины же стараются побыстрее найти конверт с их фамилией. Так же и Софья. Вот только для неё два письма. И одно было подписано как «Извещение». Она не в первый раз видит такие письма и знает, что это значит. К сожалению, она не ошиблась. Письмо было похоронкой. В тот момент она поняла, что её жизнь на этом закончилась. Её родители погибли и муж тоже. Больше у неё ничего и никого нет. Её теперь тоже нет. «Душа умирает вместе с любовью» — так же и её душа погибла в бренном теле.

*6 июля 1942 года

Фашисты оккупировали Воронеж пару месяцев назад. До последнего все, как могли, защищали город от нелюдей, но они превзошли силы города. Сейчас подвал старого дома стал убежищем для многих. Работать уже не получалось. Поля были сожжены. Большинство зданий подверглось воздушным атакам и было разрушено. Страшно было выходить на улицу. Немецкая речь то и дело раздавалась на улице. В подвале из живых осталась лишь Софья и маленький мальчик очень похожий внешне на их соседа в Курске. Если вымыть волосы от сажи, то они будут белыми, как бумага, а испуганные глаза такие же голубые. Он слишком мал что бы знать ужасы войны, но как бы нам не хотелось отгородить от этого хотя бы детей такого не произойдет. Фашисту слишком жестоки и не знают, что такое быть человеком.

Интересно, их сосед ещё жив? Девушка очень хочет верить, что да.

*4 августа 1942 года

Девушка шла по улице совершенно босая, держа в руках ведро с водой. Мальчик идет за ней. Его глаза слезятся от солнечных лучей. Колодец совсем не далеко, но Софья предполагает, что немцы догадались отравить стоялую воду, поэтому идет на речку. Сегодня им посчастливилось, и они нашли щавель возле водоема. Хоть какая-то еда.

На обратном пути случилось то, чего она больше всего боялась. В далеке виднелись немецкие солдаты. Софья скомандовала мальчику бежать и укрыться, как можно дальше и не выходить. Знаете, что на самом деле страшно? Страшно то, что ребёнок, не думая, убежал. Он знает, что иначе его убьют, знает, что такое смерть и видел её не раз.

Девушку, что побежала в противоположном направление быстро догнали и связали. Её не убили.

*10 августа 1942 года

Как позже было известно немцем были нужны пленные. Поэтому из Воронежа целый грузовик людей были отправлены в концлагерь. Название это лагеря девушки узнать не удалось. Фашистскую речь она совсем не понимал, что, возможно даже, к лучшему. Она никогда заранее не узнает, что с ней будут делать. В первый день как их только привезли в это место с них сняли старую одежду и дали какие-то ужасного вида белые рубахи до пола. Выбора не у кого не было. Везде слышалась вражеская речь в командном тоне. Софья же уже была в отчаяние. Ей рассказывали захожие офицеры про такие места и, как он говорил, выбраться от сюда пока никому не удавалось. Из плена, с секретных баз – да, но не из лагерей.

Толпу людей, которой они ехали их повели в странного вида домики, где как оказалось жили пленные. Теперь это их дом.

*11 августа 1942 года

На рассвете в помещение зашел фашист. В полумраке было тяжело разобрать внешность, да и присматриваться к лицу мучителя не было особого желания. Всех вывели на улицу и повели на работы.

Работа была в поле и пока фашист на своём говорил, что нужно сделать, Софья присматривалась к нему и с каждой секундой изумления было всё больше и больше. Эти карие глаза она узнает из миллион. Черты лица стали острее, а волосы покрашены в цвет смолы. Ей не может казаться. Это он. Он – фашист.

Когда он скомандовал работать, то женщины ни на секунду не медлили, ведь знали, чем это чревато, вот только Софья двинуться не смогла, ноги не слушались совершенно. Слёзы сами наворачивались на глазах, но она знала – коснуться его, значит умереть.

— Я всё объясню. – мимолетно сказал он, проходя мимо девушки и уходя прочь с лагеря, за которым наблюдало порядка десятка врагов.

Труд длился до самого заката. Когда их вернули в здание большинство упало без сил. Кто-то как мог, так успокаивал детей, которых было тоже немало. Кормить их не собирались, это было очевидно.

Ближе к ночи, когда уже все спали в комнату вошел тот самый фашист. Он поднял Софью и принудительно повел куда-то. Она не двигалась, не сопротивлялась, смирилась.

Он завел её в ужасно старый сарай на отшибе лагеря. Кажется, про это место уже все забыли, кроме него. Даже минуты не проходит, как мужчина заключает девушку в объятия. Что она сейчас чувствует – она не знает. Это её самый родной человек, но он так же её враг.

— Господи, Софья, как же я рад. – нет, он не рад тому, что она оказалась здесь, но он рад, что она жива. – Я всё расскажу. Знаю, это выглядит ужасно, но я не предатель. – он отстраняется, видя на её лице смятение.

— Мне же пришла похоронка. – первое, что смогла промолвить девушка.

— Так нужно было. – они сели на коробки, Ваня не отпускал её руки. На момент опомнившись, вытащил из кармана штанов большой ломоть хлеба и протянул его девушке. Она взяла, есть хотелось ужасно. – Я здесь под прикрытием. Освобождаю смертников перед газовой камерой. Их встречают по ту сторону решетки наши солдаты.

— Фашисты не замечают, что нет тел? – язвить у неё силы он видит, что остались.

— Не многие хотят жить. Зачастую спасают детей и матерей, но маленьких часто забирают, поэтому таких тоже не много. – война надоела всем и многие уже хотят отдать Богу душу и не мучаться.

Тогда они ещё долго говорили, до полуночи, а потом Ваня как можно незаметней повел девушку обратно. Его сердце щемило, когда он закрывал ту дверь в дом, но ничего сделать не мог. Лучше так, чем быть ей мертвой.

*7 декабря 1942 года

Все эти месяцы Ваня помогал некоторым убегать из лагеря. Оставаться не заметным и при этом воровать еду для супруги было чрезвычайно тяжело, но у него получалось. Они встречались, общались и уже, казалось бы, всё было относительно не плохо до дня, когда главная Фрау не принесла новый список для посещения газовой камеры, где был указан номер 2569, под которым была Софья. Возникла идея подменить рубашки и на этом всё, но яркая внешность хорошо запомнилась немцам, поэтому такой вариант вряд ли будет выигрышным. Придется действовать по отработанной схеме.

В полдень всю толпу, что была в списке повели на гигиенические процедуры. Женщинам сбривали волосы, те мылись и после уже под надзором двух советских шпионов шли в камеру. По дороге было сказано про шанс выжить и пять человек из порядка двадцати согласилось.

Пока обреченные шли до места смерти к двум офицерами прибавилось ещё четверо, что не входило в план по спасению.

Парни начали заметно нервничать, ведь не уверены, что смогут не заметно спасти пять человек, если те будут рядом.

Так и вышло. Мужчины запустили смертников и как только дело дошло до тех, кто сегодня должен выжить, то пришлось стрелять в фашистов тем самым подписывая себе приговор.

Четверо против двух ещё нормально, но, когда сослуживца Ивана застрелили силы стали не равные. Один на троих. Он справился и как можно быстрее стал помогать людям спастись, но не успел он спасти себя и Софью. Их поймали и связали, после безжалостно избили и кинули в сырой подвал до утра.

*8 декабря 1942 года

Супруги шли по холодному снегу без обуви. Снег хрустел под ногами конвоя, что вел их по известному для Вани маршруту. Скоро они увидели припорошённый снегом ров. Их поставили на край.

Была слышна зарядка патрон в автомат.

— Я тебя люблю. – не в первый, но, к сожалению, в последний раз сказал Ваня и раскинул руки в объятьях и так и застыл.

— Я тебя тоже. – прозвучали выстрелы.

Два тела упали в ров. Тихо плакали свинцовые тучи, роняя снежинки на ручейки алой крови, что пока ещё текла из ран. Как бы это не было трагично, но даже сейчас Ваня держал супругу за руку.