XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

В сентябре 1833 года А.С.Пушкин начал работать над

историческим романом о событиях крестьянской войны 1773-1774 г.

Действие происходит в Оренбурге и Казани.

Былина

Пушкин и Пугачёв

Ай во том ли, во том ли краю далеком

Выходит да из гор невысоких полноводная река Яик…

А течет она аж до Оренбурга — града,

Орошает мутною водою часть Башкирии

Да зеленые степи заволжские.

А река та мутна, ай мутна да мутнешенька!

Оттого мутна, что много на своем веку видывала

И разбойника Стеньку Разина да Емелюшку —

Петра 3 — царя грозного да кровавого.

Много Пушкин по оренбургским землям езживал,

С богатырями да с простыми людьми беседовал,

Узнавал от них и кривду, и правду-матушку.

А поэт то кудрявою головушкою покачивал,

То карие глаза печальные опускал на сыру землю,

На сыру землю, многострадальную:

«Беден русский люд — беден крайней бедностью!

Крайней бедностью, непроглядною!»

Глядь: до прихода Петра 3 всколыхнулась река,

Всколыхнулась и заохала:

— Ой, удалый казак да Кирпичников

На защиту русского войска встал обездоленного,

На защиту встал да с иконою

К самому генералу-кровопийцу пожаловал:

— Христа ради, жалование дай,

Жить нам не на что…

А Траубенберг-кровопивушка лишь рукой махнул:

— Стрелять!

Глядь — генерала нет! Как и не было!

— Стрелять так стрелять! — простреляли казаки,

Понарадовались…

А потом их судьба — ох! — как по шерсти погладила!

Сама Екатерина учинила расправу,

Расправу лютую да кровавую с мятежниками:

Кого в глушь, в Сибирь — мачеху,

Кого кнутом жаловали, языки резали да ноздри рвали:

«Не лезь в воду, коль не знаешь броду!»

Ай во том ли, во том ли кровавом краю

Выходит да из гор невысоких река Яик…

А река та мутна, ай мутна ль оттого ль,

Что много горя на своем веку видывала…

Вот на этой-то земле, обильно кровью пролитой

Возродился Богатырь Емелюшка — народа солнышко.

А возродился и народу пригодился:

Чернь с хлебом с солью к нему да с иконами

В ноги доброму царю кланяется.

— Ты возьми нас, Петр, царь батюшка,

Возьми нас, сиротинушек, в свое войско многочисленное

Будем правдой и верой служить тебе,

Тебе, защитнику народному

— Ну что ж, ребятушки, не унывайте!

Под мои знамена вставайте!

Двум смертям не бывать!

Эх, велю казнить,

А велю и миловать!

Много Пушкин по свету езживал,

Богатырей знавал да беседовал,

Ох, устал в дороге, да

В дороге дальней в Казань вздремнул он,

И одолел кудрява молодца крепкий сон….

Видит: царский гонец читает указ:

-Самозванцу да раскольнику Емеле

Не давай, народ, ночлега и хлеба,

Не слушай его обещаний,

Ловите и казните, душегубца!

Висеть ему на дубовой перекладине!

Замелькали перед глазами Пушкина

Вёрсты дальние да селения:

Нокса Троицка… крестьянская изба…

Ставка самого раскольника Петра 3,

Сидит он, подбоченясь, на троне золоченом

На Казань поглядывает да ему подмигивает:

-Чем бумагу марать, бери-ка ты, Александр,

Да моего коня, коня богатырского,

Пронесись стрелой по землям русским,

По землям русским да многострадальным

Поговори с крестьянским людом,

Поешь соленого слезного хлебушка.

Как поедешь дорогой трудною,

Возвращайся ко мне… горемычному.

Мне же путь другой на высокий вал:

Как Иван Грозный Казань брал,

Так и мне этот древний город брать,

Этот город брать — пушки заряжать:

Я ль не царь: велю казнить,

А велю и миловать!

Говорит Емелюшка, а в стане его

Грустно народная песня тянется:

-Не шуми, мати зеленая дубровушка,

Не мешай мне доброму молодцу думу думати,

Что заутра мне доброму молодцу на допрос идти

Перед грозною судью, самого царя..

Глядь: ядра пушек летят на Казань,

Море огненное разлилось по всему городу,

И сам Петр-царь сидит в Суконной слободе,

В красном кафтане да в кресле золоченом,

С улыбкой принимает дары татар

Да ласково так приговаривает:

— Кто желает служить государю-царю Петру 3?

И охотников нашлось множество…

А Казань — груда углей — плакала

От бесчинств, грабежей и разбойных дел,

По Казанке-реке текло много мертвых тел…

А Емеля-царь, глядя на все, все одно твердит:

-Сплотило народ мудрых целей моё постоянство,

Видно, Богу угодно мое окаянство!

Эх, Казанка-река, приняла ты, многоводная,

Воровской шайки правду горькую,

Эх, текут в тебе и виновные, и невиновные,

Всех взяла к себе, матушка, содрогнулась ты, как сыра земля!

Много русских дорог поэт езживал,

С крестьянами да крестьянками говаривал,

Воротился к царю Петру, грозному да кровавому,

Воротился к нему, опечаленный,

Воротился и сказал ему да таковы слова:

-Эх, Емелюшка, плетью обуха не перешибешь!

Ты ж и на доброту к людям не жадный,

А устроил ты бунт бессмысленный и беспощадный!

-А я, Александр, в поле въехал давно во чистое

На зверя хищного да опасного…

Не я его, так он меня… Слышишь,

Вон мой лагерь военный гудит,

Аж земля дрожит!

-Эх, ребятушки, не унывайте!

Под мои знамена вставайте!

Разошлись да по Свету две правды:

Правда Пушкина да царя Петра,

Выбирай, народ-богатырь, правду-матушку!

Выбирай, народ,

Не в ущерб себе,

Чтобы матушка Русь цвела, радовалась!