действующие лица:
Грегор Абернати — молодой человек 20-ти лет. Студент факультета классической литературы.
Джош Фриман — друг Грегора, является его одногруппником, 20 лет
Эйла Нэш — подруга Грегора, является его одногруппницей, 20 лет.
Говард Чифарелли — новый преподаватель факультета классической литературы. 40 лет.
сцена 1
ВЕЧЕР. Осень. Лондон, район Вестминстер. Небольшая квадратная кухня. Стены окрашены коричневой краской, сквозь которую виднеются резкие царапины и углубления, наверняка нанесённые прежними жильцами в порыве бушующих эмоций. За круглым столом, находящимся по середине комнаты, сидят Эйла и Джош. Вокруг них несколько зажённых свечей, книги находятся в полном беспорядке. Около плиты в углу комнаты, стоит высокий темноволосый парень — Грегор Абернати.
ДЖОШ. Погоди, то есть ты хочешь сказать, что есть те, кого мы будем слушать даже не вдаваясь в суть?
ГРЕГОР. Да, ну примерно так. Нам недавно мистер Кингсли рассказывал про теорию «божьего дара» Томаса Карлейла. Есть определённые личности, которые с самого рождения обладают чертами, способствующими убеждению людей. Конечно, развить подобные качества можно, но они никогда не будут настолько органичны.
ЭЙЛА. Возможно, что ты и прав… Бывает смотришь на человека и все слова улетучиваются. Что бы он тебе ни сказал, ты будешь внимать, как заворожённый.
ГРЕГОР. Заметьте, самым интересным является то, что мы неосознанно выбираем таких людей. Пускай я множество раз видел как это сказывается на других, Эйла, ( кивает в её сторону ) на себе подобного не испытывал.
ЭЙЛА. Пока что.
ДЖОШ. Знаете, на мой взгляд, люди во взаимодействии должны быть равны, а такого рода общение — просто-напросто уловки, возникающие от желания подчинить собственной воле.
ГРЕГОР. Чёрт, Джош, ( разворачивается лицом к столу ) как бы тебе это не не нравилось, влияние “особенных” на основную массу существовало всегда. Они способны поднимать восстания, разворачивать войны, и при этом общество движется за ними, ведомое единой мыслью, совершенно не замечая последствий. Вот что страшно — то, насколько спокойно люди поддаются влиянию. А для этого, к сожалению, нужно не так уж и много.
ДЖОШ. Грегор, ну не горячись, я понимаю.. Правда, всё понимаю. (приближается к плите и пробует пасту) М! Вроде бы готово.
ЭЙЛА. Джош, такую тему подняли, а ты…
ДЖОШ. Ну что я вам сделаю, если паста готова… Ты бы лучше помогла убрать со стола.
ЭЙЛА. Хорошо-хорошо ( Джош и Эйла собирают книги и переставляют их на пустующую четвёртую табуретку )
ДЖОШ. Готово.
ГРЕГОР. Ну что-ж, присаживайтесь. ( расставляет тарелки )
ДЖОШ. Иииии вкуснейшая фарфалле прямиком из солнечной Италии уже перед вами. Спасибо нашей незаменимой кухарке Грегорианне
ЭЙЛА. Джош, ну чего ты уж..
ГРЕГОР. Ох, Джош Фриман, благодарю за предоставленную возможность.
ДЖОШ. На самом деле спасибо, кто бы ещё из нас мог приготовить подобное?
Спустя несколько минут
ГРЕГОР. Кстати, помните ту практику, которую нам недавно посоветовал профессор?
ДЖОШ. ( с набитым ртом ) Кхм, носить с собой ежедневник и записывать в него всякую дребедню?
ЭЙЛА. И вовсе это не дребедня. Я вот фиксирую по-немногу различные привычки у других людей и хочу сказать, что это весьма интересное занятие. Наблюдательность повышается, да и, откровенно говоря, статьи пишутся в сотни раз легче.
ГРЕГОР. Да, но я немного модернизировал эту идею и решил записывать на диктофон
ДЖОШ. Ну, диктофон, это, конечно, другое дело.
ГРЕГОР. Просто я не так давно наткнулся на него в лавке на Ковент-гарден. Весьма колоритная вещь, знаете. Погодите секунду, хочу показать вам. ( подходит к портфелю, стоящему около входа в кухню и вынимает из него небольшой чёрный инструмент ) Вот. ( протягивает друзьям )
ЭЙЛА. Давненько я не видела подобного, но хочу сказать, что диктофон — особенная вещица в своём роде.
ГРЕГОР. Да, не поспоришь. Одним словом, я уже записывал на него некоторые размышления насчёт тех людей, которых встречаю. Здесь Эйла, не могу с тобой не согласиться, это очень помогает в процессе написания и анализа той литературы, которую мы проходим на данный момент. Тем более, я оформляю колонку в газете и этот диктофон в некоторой степени — моё спасение.
сцена 2
Аудитория вмещает несколько десятков учеников факультета классической литературы. В помещение заходят Джош, Эйла и Грегор. Они садятся за парты, ближе к середине амфитеатра.
Спустя некоторое время входит высокий мужчина в костюме-тройке. Ледяной взгляд сияющих глаз устремляется на сидящих в аудитории. Он подходит к столу около массивной меловой доски, ставит кожаный портфель, раскладывает часть содержимого на стол.
ГОВАРД ЧИФАРЕЛЛИ. Добрый день. Предполагаю, что вы находитесь в некотором недоумении насчёт того, где же мистер Кингсли. Ну что-ж, придётся сообщить вам, что он уволился.
ГРЕГОР. ( говорит Джошу ) Уволился? Буквально несколько дней назад мы с ним общались по поводу курсовой.
ДЖОШ. На него это не похоже. Не мог же он просто взять и уйти. Он вёл нас на протяжении трёх лет, а теперь..
ЭЙЛА. Надо бы связаться с ним и разузнать, что да как.
ГОВАРД ЧИФАРЕЛЛИ. Итак, моё имя — Говард Чифарелли. Теперь я буду вести у вас курс классической литературы. В течение этих двух месяцев прошу вас ознакомиться с такими произведениями Фридриха Ницше, как: “Так говорил Заратустра” и “Ecce homo”
ДЖОШ. Но мы мистером Кингсли проходили совершенно иной материал.
ГОВАРД ЧИФАРЕЛЛИ. Я думаю, что ваш мир не разрушится, мистер?
ДЖОШ. Джош Фриман.
ГОВАРД ЧИФАРЕЛЛИ. Хорошо, знаете, к сложившейся ситуации прекрасно подойдёт цитата: “Змея, которая не может отбросить свою кожу, умирает. Так же, и умы, которым не под силу изменить свое мнение; перестают быть умами.”
Что думаете по этому поводу, Джош?
ДЖОШ. ( говорит тише ) Но каким образом это относится к тому, о чём я говорил.. И уж тем более к утверждённой программе?
ЭЙЛА. Джош, не стоит.
ДЖОШ. Да как не стоит, он совершенно не о том…
ЭЙЛА. Прошу.
ДЖОШ. Ох, ладно. Прошу прощения, мистер…
ГОВАРД ЧИФАРЕЛЛИ. Приятно слышать. Продолжим. Так как с сегодняшнего дня вы только начинаете знакомиться с философией Ницше на ином, более глубоком уровне, я считаю, что стоит упомянуть о предисловии к сегодняшней лекции…
сцена 3
Поздний вечер. Двое друзей находятся за кухонным столом в квартире Грегора.
ДЖОШ. Странный человек.
ГРЕГОР. Что?
ДЖОШ. Я говорю, странный человек. Не питаю я доверия к этому Чифарелли.
ГРЕГОР. Он многим понравился, ну судя по тому, что я слышал от сокурсников. У меня создалось впечатление, что он достаточно хорошо умеет находить общие темы с людьми совершенно различных интересов.
ДЖОШ. Это точно, но когда он посмотрел на Эйлу, она прямо-таки стушевалась, хотя с ней такое бывает достаточно редко.
ГРЕГОР. Да, характер у неё стойкий, но людей она чувствует чересчур хорошо, потому так и оторопела. А всё-таки, есть ведь такие личности, внутренний мир которых скрыт от большинства, и лишь только самый малый процент имеет право проникнуть во все их переживания. Знаешь, Джош, род человеческий опасается душевных потрясений, но при этом, собственноручно загоняет себя в вечную гонку и битву, повинуясь тому, кого воздвигает на главенствующий пост. Не глупцы ли..?
ДЖОШ. Я тебе так скажу, общество, а именно толпа, весьма устрашающее явление, да и человек, как единица… Хотя чего уж, мы сами таковыми и являемся.
сцена 4
НОЧЬ. Грегор ворочается в постели, затем поднимается и включает свет на столе, достаёт диктофон, нажимает на кнопку записи. Щёлчок.
ГРЕГОР. Нормально ли это? Ладно, я правда не до конца уверен. Если честно, то буквально сегодня утром я даже не задумывался о том, что уже днём встречу человека, от единой мысли о котором, не смогу уснуть. Говард Чифарелли. Кхм-кхм, как бы его описать… Впервые, когда Эйла увидела его, то я перехватил её взор и в нём отражался страх. Неосознанный, настолько автоматический, возникший от единого предчувствия. Но предчувствия чего? Она на протяжении всего сегодняшнего дня старалась не распространяться о том, какое впечатление он произвёл, и единственное, что она произнесла после лекции, так это: “тёмный человек”. Но почему этого не почувствовали остальные? Этот мужчина необычайно красив, но подобного рода внешность бывает обманчива. Люди, не всматриваясь, соглашаются на это, ждут, когда же их взгляд на события и явления заменит взор иной. Взор того, кто лучше хотя бы по той причине, что внешность его привлекательнее. Ему дозволено больше. Притягательный… До такой степени притягательный, что граничит с явной и опасной страстью, неуёмной силой, забирающей житейский покой.
( щелчок )
Тёмный человек.
сцена 5
УТРО. Аудитория, в которой лекция всё более набирает обороты.
ГОВАРД ЧИФАРЕЛЛИ. Хорошо, итак: “Самые заботливые вопрошают сегодня: «Как сохраниться человеку?». Но Заратустра, наипервейший и единственный из всех, спрашивает: «Как преодолеть человека?»”
Представителям Нomo Sapiens необходимо позволить больше для того, чтобы продвигать современную историю в направлении прогресса. Преступить..
ГРЕГОР. Нормы морали и человечность. Оставить милосердие и сочувствие. Но невозможно, чтобы каждое разумное существо на земле решилось на подобные перемены. Причём перемены внутренние, ориентированные на индивида. В противном случае, хаос поглотит абсолютно всё.
ГОВАРД ЧИФАРЕЛЛИ. Вы прервали мою мысль. Но, несмотря на это, хочу сказать, что вы весьма наблюдательны, мистер..
ГРЕГОР. Абернати
ГОВАРД ЧИФАРЕЛЛИ. Точно. Грегор, если я не ошибаюсь?
ГРЕГОР. Да, вы правы.
ГОВАРД ЧИФАРЕЛЛИ. Прекрасно ( открывает записную книжку и фиксирует что-то ) Итак, вы считаете, что невозможно всем людям объединиться и при помощи совместных усилий достичь единения разума?
ГРЕГОР. Невозможно. В истории всегда существуют зачинщик и те, кто способствует воплощению его идеи. Иначе, это лишь эфемерный взгляд на мир и события. Чтобы было сплочение подобного рода, нужно лишить индивидуальности чрезмерно большое количество людей. А возможно это благодаря силе убеждения, влиянию на мировосприятие или же насилию.
сцена 6
Окончание лекции, многие уже вышли из аудитории в то время, как Грегор только начал собирать книги с парты.
ГОВАРД ЧИФАРЕЛЛИ. Мистер Абернати, подойдите ко мне.
ГРЕГОР. Одну минуту ( спускается к столу преподавателя, попутно убирая последнюю тетрадь ) Слушаю.
ГОВАРД ЧИФАРЕЛЛИ. Мы с вами знакомы уже несколько месяцев и, признаюсь честно, я наблюдал за вами.
ГРЕГОР. Наблюдали?
ГОВАРД ЧИФАРЕЛЛИ. Да. Грегор, будем честны, вы тоже делали это. Всматривались, старались понять, кто же я.
ГРЕГОР. Удивительно слышать подобное от вас.
ГОВАРД ЧИФАРЕЛЛИ. Одним словом, на сегодняшней лекции, мне было интересно узнать ваше мнение как никогда, так как несмотря на выразительность вашей мимики, мне было необходимо мнение. Итак, вернёмся к самому началу, я хотел пригласить вас на небольшое обсуждение вне университета. Его стены не дают прорезаться голосу.
ГРЕГОР. ( в растерянности ) Голосу..? Мистер Чифарелли, но разве это позволительно?
ГОВАРД ЧИФАРЕЛЛИ. Почему нет?
ГРЕГОР. Но…
ГОВАРД ЧИФАРЕЛЛИ. Палмер стрит 22, недалеко от улицы Виктория. В шесть часов вечера. До встречи, мистер Абернати. ( берёт свой портфель и выходит из аудитории, оставляя Грегора в одиночестве )
ГРЕГОР. Чёрт… а ведь он знал всё с самого начала.
сцена 7
16:56, трое друзей находятся в квартире Грегора. Джош и Эйла сидят на стульях на кухне, Грегор в это время собирает небольшую сумку.
ДЖОШ. Ты же адекватный человек. Грегор, каким образом ты собираешься оказаться в ресторане , через час с этим чудаком.
ГРЕГОР. Я думаю, что тебе не стоит так волноваться, всё будет в полном порядке. Да и он не чудак, а просто..
ДЖОШ. Просто что?! Тот, кто не оставляет тебя в покое. А что ты так удивлённо на меня смотришь, сам ведь недавно говорил о том, что тебя начала мучать бессонница.
ЭЙЛА. Грегори, я правда боюсь, что ты зациклишься.
ГРЕГОР. Я благодарен за ваше волнение, но оно чрезмерно. ( немного подождав ) Так, ммм ( шепотом ) записанная книжка, немного налички, угу… диктофон! Чуть не забыл.
ДЖОШ. Ты собираешься записывать ваш разговор?
ГРЕГОР. Хотелось бы. Давайте так, я как приеду на место, сразу же вам сообщу. И Эйла со мной ничего не случится, он же не монстр, тем более, это всего лишь разговор, единственная небольшая встреча.
Девушка встаёт и обнимает Грегора. Спустя некоторое время он уходит, оставляя Джоша и Эйлу в квартире.
ЭЙЛА. Джош, всё-таки у меня нехорошее предчувствие…
ДЖОШ. Ох, дорогая, у меня тоже…
сцена 8
Небольшой ресторан Chez antoinette victoria. Внутреннее окружение отражает тёплый свет, исходящий от ламп. Множество круглых столиков, меж которых снуёт чуть меньше десятка официантов. За одним из столов сидит статный мужчина в тёмном костюме. Верхние пуговицы на рубашке расстёгнуты, мирное дыхание не вызывает на первый взгляд никаких опасений. Перед ним раскрыта небольшая кожаная записная книжка. Грегор подходит к столику.
ГРЕГОР. Здравствуйте.
ГОВАРД ЧИФАРЕЛЛИ. Добрый вечер, Грегор, ( поднимает взгляд от записей ) у тебя не возникло сложностей с тем, чтобы добраться?
ГРЕГОР. Нет, в этом плане всё в порядке. ( садится напротив Чифарелли ) Здесь достаточно приятная обстановка.
ГОВАРД ЧИФАРЕЛЛИ. Соглашусь, хорошее место. Ну так что-ж, как ваши…
ГРЕГОР. Мистер Чифарелли, давайте перейдём ближе к делу. Скажу честно, вы не внушаете мне доверия, но…
ГОВАРД ЧИФАРЕЛЛИ. Вы всё-таки решили прийти, а это значит достаточно многое. Признаюсь и я, подобного рода встреча удовлетворяет мой интерес насчёт того, насколько мы с вами схожи в некоторых взглядах.
ГРЕГОР. Схожи? Мы с вами?
ГОВАРД ЧИФАРЕЛЛИ. Да, вы разве не замечали?
ГРЕГОР. Боюсь, что это всё же не так. Вы не тот человек, которым кажетесь на первый взгляд.
ГОВАРД ЧИФАРЕЛЛИ. Но и вы мистер Абернати не тот, за кого себя выдаёте. Боюсь, что ваши друзья даже и не подозревают о том, какими мотивами вы движимы на данный момент. Не так ли?
( Грегор замешкался и стал поправлять воротник рубашки, открыл портфель и осторожными движениями нашел диктофон. Слабый щелчок )
ГРЕГОР. Не сказал бы.
ГОВАРД ЧИФАРЕЛЛИ. Уверены?
ГРЕГОР. Мистер Чифарелли, давайте будем говорить откровенно, каждый из нас пришел на эту встречу для того, чтобы узнать друг друга немного лучше. Могу точно сказать, что я не обладаю подобным влиянием на людей и их мнение.
ГОВАРД ЧИФАРЕЛЛИ. Душа жаждет нового познания, дозволенного лишь некоторым. Думаете, я не знаю, какого это? Мысль о душе человеческой и милосердие — единственное, что сдерживает вас от подобного хаоса. Страсть перемен рано или поздно даст о себе знать, и тогда ваша жизнь может преобразоваться. Вопрос в другом, готовы ли вы к этому, мистер Абернати? Подобного рода маска оберегает, облегчает внутренние тревоги, а самое главное — обществу в разы спокойней от этого процесса, делающего людей предсказуемыми. Но всё дело в том, что эта безопасность…
ГРЕГОР. Иллюзорна.
ГОВАРД ЧИФАРЕЛЛИ. Для них, да. А для тех, кто сильнее и обладает истинным влиянием, это даже плюс, легче понимать то, на что стоит давить, какую карту использовать, чтобы изменить ход игры в собственную пользу. Словно столкновение дитя человеческого с муравьем. Он беззащитен и слаб, в отличие от ребёнка, чьё желание узнать, насколько коротка его жизнь подгоняется неким отдалённым инстинктом, целью которого является знание того, способен ли он на подобный поступок в принципе, имеет ли право и силу убить, принять для собственной жизни крохотное решение, но в масштабах мироощущения муравья — колоссальное.
Герои говорят на протяжении долгих часов. Грегор периодически записывает на диктофон некоторые части их диалога. ПОЛНОЧЬ. Из ресторана Chez antoinette victoria, выходят двое. Юноша, высокий с тёмными каштановыми волосами, сбивающимися в единую буйную гриву, а также мужчина, статный, с притягательной энергетикой и завораживающим голосом. Они садятся кабриолет и уезжают в направлении Вестминстера.
сцена 9
НОЧЬ. Грегор лежит в постели, его голова мечется из стороны в сторону. Молодой человек сквозь сон старается что-то выговорить, но слова не желают выходить из уст. Мгновение и Грегор резко просыпается. Его облик становится более осунувшимся, он опускает руку на пол и берёт диктофон. Щелчок.
ГРЕГОР. ( шёпотом, стараясь усмирить сбившееся дыхание ) Нужно успокоиться… Вновь без сна… Совершенно, чёрт! ( медленно выдыхает, стараясь собраться с мыслями ) Темнота… Сплошная темнота кругом, что же тебя не устраивает, что же… ( медленно выдыхает ) Думаю.. думаю стоит начать с того, что кхм, откровенно говоря, моя жизнь совершенно переменилась. Мы с мистером Чифарелли стали видеться всё чаще, а уже… Уже три месяца прошло… Джош с самого начала совершенно не одобрял подобное, а Эйла тревожилась. Она мне звонила неделю, две, три назад. Даже приходила, говорила, что боится за меня. БОИТСЯ ЗА МЕНЯ. Я люблю их всем сердцем.. Или же, когда-то любил, но… ОНИ НЕ ПОНИМАЮТ. Опасен, разве? Дело в том, что они не осознают того, насколько подобное общение необходимо мне. Словно воздух, а они ужимают его, создавая вакуум. Но почему мне настолько важно его присутствие в моей жизни? Ну неужели, неужели я и вправду поддался влиянию Говарда. Быть подобного не может, мы с ним схожи, схожи… Разве? ( вновь начинает задыхаться и выключает диктофон ) Необходимо проверить…
Грегор встаёт с постели, подходит к столу в поисках телефона, находя его, набирает номер.
ГРЕГОР. ( голос его всё больше сбивается ) Я… Мне необходимо встретиться с вами. Могли бы вы.. Что? Да, да вы всё правильно поняли. Через сколько? Тридцать минут. Хорошо, я буду ждать. ( кладёт трубку )
Спустя тридцать минут Грегор стоит около своего дома, еле держась на ногах. Подъезжает кабриолет, Грегор садится в него и машина уезжает.
сцена 10
НОЧЬ. Хамстед-хит. Внушительный дом из бордового, чуть раскрошившегося кирприча, стоит вблизи парка. Спустя мгновение к нему подъезжает кабриолет, плавно скользя в свете фонарей. Из машины выходит водитель и Грегор. Мужчина провожает молодого человека в роскошно обставленную, достаточно свободную библиотеку. Свет, исходящий от небольшой люстры на потолке равномерно разливается по всему пространству, создавая ощущение всеобъемлющего уюта, но не всё что находится в этом уголке внушает доверие. Полотна, находящиеся на стенах, отображают картины плотских наслаждений. За широким столом из красного дерева сидит Говард Чифарелли.
ГРЕГОР. Говард…
ГОВАРД ЧИФАРЕЛЛИ. Что случилось, Грегор? Ты никогда настолько поздно не приезжал.
ГРЕГОР. Вы знали всё с самого начала.
ГОВАРД ЧИФАРЕЛЛИ. Что?
ГРЕГОР. Знали, что я поддамся вашему влиянию. Наши с вами натуры схожи, но не настолько, насколько вы предполагаете. Вы старались внушить мне подобную мысль на протяжении многих месяцев, но для чего? Что вам это даёт? Я уверен в том, что я являюсь не единственным слушателем и уж тем более не последним человеком, последовавшим за вашими убеждениями.
ГОВАРД ЧИФАРЕЛЛИ. Это не совсем так. Скорее всего ты этого ещё не замечаешь, но у тебя есть врождённый потенциал, который нужно ценить. Грегор, с подобными талантами нужно работать, развивать до той степени, чтобы они блистали и приносили выгоду. Вся суть в том, что ты этого не замечаешь, собственноручно отрекаешься от них. Я замечал, как ты записываешь на диктофон некоторые мои фразы, точно так же, как и я. ( хлопает по кожаной записной книжке ) Ты практически готов. Думаю, что настал черёд поделиться с тобой тем, как именно это происходило со мной. Изначально никто не воспринимал меня всерьез, но были люди, которые смогли повлиять на меня и взрастить того, кем я являюсь на данный момент. Я понял, что в жизни многое может достаться путём манипуляций и привлечением иных факторов, влияющих на личность. Грегор, МОЖНО ПРЕСТУПИТЬ. Позволительно попробовать жить иначе, так решайся. Выбор помогает сделать жизненная ситуация, скажем иначе, совпадение… Которое, при желании, можно организовать.
ГРЕГОР. О чем вы говорите? Разве… Убийство…
ГОВАРД ЧИФАРЕЛЛИ. Да, мой юный друг. Ты ещё чересчур чувствителен к подобного рода экспериментам, но это абсолютно нормально. Всем нам вступать в неизвестность страшно, но можно стать властителем судьбы, единственный раз позволив.
ГРЕГОР. Всем нам? К-кто эти все? Даже если и жить согласно вашей теории, то это против человеческой сущности.
ГОВАРД ЧИФАРЕЛЛИ. Грегори, “особенные” способны. Тем более, если они движимы единой целью, желанием стать “сверхчеловеком”. Бытие без милосердия и добра, без искренности, разрушающей на своём пути жизненные принципы новых людей — всё это должно поджидать нас в достаточно скором времени, так как индивидуализм с каждым годом становится в большей степени развитым. Нет более прежнего уклада и ориентированности на сочувствие, взаимопонимание.
ГРЕГОР. Вы страшный человек…
ГОВАРД ЧИФАРЕЛЛИ. Я пугаю тебя, потому что ты и сам думал об этом, не так ли?
ГРЕГОР. ( по телу Грегора пробегает сноп мурашек, голос предательски ломается и дрожит) Нет, нет…
ГОВАРД ЧИФАРЕЛЛИ. Пора бы признаться самому себе, Абернати, что ты задумывался о том, каким именно образом стать новой версией себя, человеком, способным хоть что-то изменить. Убийство развязывает руки, снимает с них цепкие оковы, вне которых ты почувствуешь настоящий обжигающий холод свободы.
ГРЕГОР. Что вы говорите..? Что вы вообще несёте! Кто, КТО это был?!
ГОВАРД ЧИФАРЕЛЛИ. Боюсь, что в данной ситуации, это не так важно.
ГРЕГОР. Вы.. Сумасшедший…
ГОВАРД ЧИФАРЕЛЛИ. Не более чем ты.
ГРЕГОР. ( голос Грегора переходит на исступленный крик, юношу бросает то в жар, то в холод, ноги его практически не держат ) Вы тёмный человек, буквально чёрный человек…
ГОВАРД ЧИФАРЕЛЛИ ( подходит к Грегору всё ближе и ближе. На протяжении нескольких секунд пристально всматривается в глаза юноши ) Где же твой покой Грегор? Глаза так и мечутся. Не хочешь быть деятелем, ну так и не нужно, да только пойми, что не получится, ты не позволишь. Своим выбором ты уже сломал себе жизнь, руки испещрены кровью по локоть.
Молодой человек пятится назад, а Говард наступает. Юноша срывается с места и выбегает из библиотеки. Ноги его чрезвычайно слабы и высвободив свои последние силы, он выбегает на улицу. Тогда молодой человек направляется в сторону леса, находящегося в отдалении парка.
сцена 11
НОЧЬ. Ледяной воздух пронизывает насквозь любого, кто ступит на эту территорию. Ветер совершенно недвижим, лес накрывает густой туман. Пространство освещено лишь лунным светом, фонарные столбы остались далеко позади. Страх, медленно сковывающий душу, с каждым мгновением всё более и более вонзает свои когти в сердце Грегора. Юноша бродит по лесу.
ГРЕГОР. ( тяжело дышит ) Щёлк. Я глупец, помешавшийся глупец… Вытягивать руки в поисках какой бы то ни было опоры, немыслимо. Навстречу лишь длинные и пугающие очертания деревьев, простирающие ветви для того, чтобы захватить меня, украсть и более никогда не вернуть в эту реальность. Да пусть лучше так и будет, пусть я совершенно забудусь, сойду с ума. Я ужасный человек, тот, кто всё же рассуждал, помышлял о местечке в рядах “особенных”, тех, кто имеет право на жизнь иного человека, на его свободу и волю. Подлец. А много ли таких жаждущих? Быть может сотни, а того и тысячи, и каждый считает себя способным совершить это. Убить, быть может истязать, наблюдать за глазами того, кто слаб и не может защититься, подчинить его собственной воле, единственному желанию владеть. ( начинает тихо плакать и падает на колени ) Ужасный, тёмный человек, частичка которого есть и во мне.. В каждом из нас. Я собственноручно выкрал и пытал ту половину себя, которая была миролюбива и искренна. ( поднимает голову к небу, на котором сверкают звёзды ) Говард Чифарелли “До такой степени притягательный, что граничит с явной и опасной страстью, неуёмной силой, забирающей житейский покой.” и жизнь… Щёлк. А покой у звёзд за пазухой…
Юноша падает навзничь
Конец
