В непроглядной тьме лесных дорог
Там, где нет ни времени, ни сил,
Там, где каждый путник одинок,
Горный жил орел и гнёзда вил.
Крылья закрывали небеса,
Но не поднимался до небес,
Никогда не веря в чудеса,
Тихо жил и ни во что не лез.
«Рыба есть – ловить не надо больше,
Мясо есть – за зверем не пойду.
Жизни нет — нет ужаса и боли»,-
Думал он. Не знаю, почему…
Но однажды слух пошел о птице,
Что крылом закрыла шар земной,
И что королевской де деснице
Нужно завладеть такой одной.
Началась пальба, орла вспугнули.
Тяжело далось ему лететь,
Но пришлось, раз палку перегнули.
Если сядешь, можно умереть…
Вверх поднялся он над облаками
И увидел ширь родных полей,
Он не стал терпеть тогда насилья,
К солнцу взмыл и страхов стал смелей.
Ветер в грудь – душа горит свободой,
Сила жить сильней, чем стрелы в грудь,
Жил сейчас орёл своей природой!
Пуля прочертила его путь…
Он забился. Да, в крыло навылет…
Больно. Кровь течёт, но крик сдавя,
Птица улетела вверх к вершинам,
В те далёкие, знакомые края.
И теперь орёл уже со шрамом:
Боевой отметиной в крыле.
Он летает, как учила мама.
Может даже лучше! Да, вполне.
Смелость к нам порой придёт не сразу,
Обретя её, ты вдруг поймешь,
Что чужие выпады и злоба —
Лишь попытки, только блеф и ложь.
Рассмеясь в лицо, им крикни ты:
«Ничего у вас, враги, не выйдет!»
Можно ведь остаться и живым,
Даже с раной, со сквозной, навылет…
