XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Однажды я спросил у Бога:

«Чего печалишься, Отец?

И неужели от земного

Способен загрустить Творец?»

Бог, озарив все ликом светлым,

Чему и имя только «Свет»,

Ответил мне: «Зимой и летом

Мне утешенья боле нет,

Как лишь смотреть на веру с делом,

И как, Моих щедрот впитав,

Идут со злом бороться смело

Кто верит, лишь от сна восстав.

Но слишком мало нынче верят,

Меня забыли. Оттого

Намерен Я людей проверить

На веру в чудо, в Божество».

«Но неужели, добрый Отче,

Ты не способен дать отпор,

Как делал это, вроде, раньше,

И продолжаешь до сих пор»?

«Дитя, опомнись. Правды мало

В твоих словах. Однако, нет.

Могу отпор лишь дать лукавым,

Ведь Я есть Невечерний Свет.

Я милую и справедливо

Могу в конце лишь наказать.

А в жизни душам Я на веру

Могу лишь испытанье дать».

Господь подвёл меня к окошку,

Ведёт что в сад: «Ну вот, взгляни:

Ты видишь, там большая кошка?

А это – лев. Но там, в тени,

Мышей орава выжидает,

Готова проводить часы

Здесь, час за часом пожирая,

Пока шатнутся вдруг весы.

В весах тех суть – прождать лишь время.

Тогда возникнет к ним вопрос:

К кому идти? И с кем спасенье?

С котом, до льва кто не дорос,

Зато в него с охотой метит,

И ближе он, чем лев, к мышам?

Или к степенному в столетьях

Грозе зверей, царю во львах?

И как ты думаешь, скорей ли

Мышам придется лезть в обход,

Ко льву прийти чтоб, ведь так близко

Аналог льву – голодный кот?

Вот уточнение: «голодный».

И те, кто в лености забыв

О Том, Кто делает свободным,

Сами себя несут в обрыв.

Но есть ведь», – повернулся Отче,

И мне чуть приоткрылся взор

На тех мышей, кто даже ночью,

Наверно, ослепляют двор.

Блестят их шкуры чудным светом,

– «те, кто терпел и льва достиг.

Со Мной в судьбе преграды нету.

Неважно, мал ты иль старик.

Те мыши – грешники, ленивцы,

Привык кто на меня роптать,

Не замечать свои границы

И близких недопонимать.

Те, кто над верными смеялся,

Кто говорил, что мир на дне,

Теперь, и, к слову, доигрался.

Теперь он сам горит в огне».

«Но всё же, Господи, поведай,

К чему тоска, к чему печаль?

Иль мне того не знать, не ведать»?..

«Пойми, сынок, Мне верных жаль.

Они должны все эти зверства

Терпеть среди мирских страстей,

Что искупил Мой Сыне телом.

Ведь Я люблю Моих детей.

И, если бы не предначертан

Моей рукой был данный знак,

Я спас бы их во имя Неба,

Заранее. Ты осознал»?

Я, ослеплённый силой Света,

Нашел едва ли сил кивнуть,

Ведь ничего прекрасней нету

Проникновенья в Бога путь.

Творец вселенной, улыбнувшись,

Кивнул мне, удаляясь в даль…

И радость, тайной проникнувшись,

И очень светлая печаль.