Самое страшное в этом мире – определенность. Да, именно этот, казалось бы, оплот стабильности, остов спокойствия души, даже в том случае, если он сулит крупные неприятности. Все же, как мыслит современный нам человек, да и что греха таить – мы частенько, даже попадать в курьезные ситуации как-то легче, если понимаешь, что они произойдут. Но и прогностическая часть вопроса не так страшна, как страшна та надменная компетенция моральных камертонов нашего времени. Задавая ноту, с которой должны резонировать сердца юных и даже зрелых умов, они тем постулируют неопровержимую истинность всего того, что делают и говорят. Это страшно.
В их системе координат давно определенны категории добра и зла. Давно распределены роли героев и негодяев. Стоит им только дать команду, пустить клич или непрозрачно намекнуть, то берегись тот, кто решил, что в гробу видал якобы прописные истины морально-ценностной системы прогрессивного человечества.
Но что же движет теми, кто пытается навязать свои ценности остальному миру, почему мы подчиняемся, в какой момент минимальное, но сопротивление исчезает, уступая место повиновению? Сложный и вместе с тем интересный вопрос, который стоит рассмотреть. Однако тут же важной ремаркой, которая объяснит собой главную мысль всего следующего измышления в виде доказательного ряда, выступит следующий тезис: Истины нет и быть не может.
И первую часть небольшого конспирологического расследования в духе заговоров конца XX-века просто необходимо посвятить доказыванию предыдущего смелого утверждения.
Что есть истина? «Наиболее точное соответствие некоторой информации реальному положению вещей» — если лишний раз не усложнять. Но истинным, как бы странно это не звучало, оно может быть только в случае, когда критерием истинности будет являться практика – то бишь, добиться абсолютной объективной истины невозможно. Почему? Потому что практика представляет собой плоскость вопроса «как происходит?», но не затрагивает вопрос «как должно происходить?». Если переформулировать, то нам не ясна суть природы вещей, мы наблюдаем лишь «тарахтение двигателя», что ярче всего раскрывается на примере непонимания природы многих механизмов функционирования головного мозга человека. Именно отсюда берется проблема знаменитой картинки, на которой друг на против друга, стоя у нарисованного символа «6» или «9», стоят два человека и рассуждают, на тему значения данного символа. Мы не знаем, что вкладывал автор, и узнать не можем физически. Потому между нами и истиной лежит пропасть, которую известный французский психоаналитик, мыслитель и философ Жан Лакан называл разрывом. Разрыв оставляет нам место для интерпретации мира, включения в него переменной, которая бы позволила этот разрыв закрыть. В разное время его пытались залатать и верой, и идеологией. В наше время в качестве такого рода заплатки выступает мораль.
В чем проблема этого подхода? Идея Бога, как и суть идеологии – в основе своей абсолютна. Что угодно мы можем подвести в рамки понятий «Бог» и «коммунизм». У нас будет ответ священника и политрука на любой вопрос. Но вот мораль, в виду естественных, как для сущности явления, свойств, на это место, мягко говоря, не тянет. В первую и главную очередь мешает относительность. Мораль не может быть общей для всего человечества и так будет ровно до тех пор, пока условия жизни всего человечества не будут примерно одинаковыми. Стоит хотя бы посмотреть на то, как функционирует общество сентинельских аборигенов. Человеку, взращенному на европейской, во всем перенявшую постулаты христианства, отринув, однако божественность, переложив основу её природы в человеческое естество, морали в голову не придет расстреливать мирно прибывающего в пределы своего ореола обитания чужеземца. Но вот сентинельцы придерживаются совсем других правил. И некоторые граждане, взращенные опять же на европейской морали, решают на этом основании, что христианская мораль – самая прогрессивная. Дескать, убивать людей неправильно, дескать, варварство. Пытаться опровергнуть верность предыдущего тезиса даже не буду, но все же подвергну сомнению все сокрытое в таком подходе надменное высокомерие. Такая шкала прогресса буквально базируется на том, что более прогрессивным окажется тот, кто эту шкалу составляет. Если посмотреть трезво, без пафосных бравад о гуманизме, то нас встретит холодный расчет – убийство означает, что рабочих рук станет меньше. Оскал капитализма опять был распознан за маской человеколюбия. Ироничная, но в некоторой степени верная фраза – культ эффективности, порожденный христианской, а точнее протестантской моралью убивает иные подходы к развитию человеческой цивилизации. Не приходится даже и мечтать о том, чтобы вестернизация хотя бы в некоторых уголках нашей планеты отступила и дала почву другим цветам. И как раз-таки это и определяет всю проблематику разговора, что велся доселе. В качестве основного, сокрытого под толстым слоем мишуру, двигателя такого явления как атлантическая (не представляется возможным не упомянуть о роли США) мораль, выступает культ эффективности. И кто бы что не говорил, но весь мир пропитан этим. Каждый из нас, в той или иной степени. Мы все дети этого, а родителей, как говорится, не выбирают. Но что же не так? Почему так много желчи в адрес вроде бы полезного для хода общественного развития морального единства?
Проблема в подходе к миру. Хотя бы и подход к ограничению мира в рамках категорий мышления и определений, который проявляется уже на уровне сознания – мы закрыты в лабиринте языка, составленном из загонов смысла – слов. Слово, как и любой другой объект в рамках нашего разума, не может отражать весь наш мир в его полноте и фактуре. Это неприятное любителям поиска истины обстоятельство экстраполируется дальше, в другие сферы нашей с вами жизни. В нынешней итерации института морали редуцирована важная функция: вечный поиск, подвижность понятий добра и зла. Современный, в смысле этапа развития, согласно западной модели (куда нужно отнести и нашу с вами страну), мир находится в уверенности, что создана общечеловеческая, идеальная мораль, которая может, как паук обвивать веточки паутиной, оплести собой каждого, до кого дотянется. Неужто это так, и, хотя бы в некоторой области мы достигли идеала? Конечно, нет.
Если уважаемому читателю мало примера с сентинельскими аборигенами, можно вменить в вину атлантическому глобализму с его потугами в абсолютно верную морально-ценностную систему гибель, ну, или ползучее опутывание и медленное продолжающееся и сейчас убийство совершенно уникальной восточной культуры мысли относительно этики и позиций «добра и зла», которых там и нет, как таковых. Интереснейшее и любопытнейшее произведение человеческой мысли погибает и не развивается, чтобы дети на заводах шили за миску риса кроссовки для мещанина из города N. Разве не ужас?! Если упрощать всю специфику проблемы, то мы придем к тому, из чего вышли – определенность. Мы уже определили ранее, что абсолютной истины нет и существовать не может. Следовательно – любая определенность ложна и служит прагматическим интересам – если работает, то не трогай, лишние рефлексии только вредят отлаженному механизму – будь то мораль масс или заводской станок. И не важно, что внутри может копиться такая совокупность противоречий, что по масштабу она будет сравнима с ящиком Пандоры. «После нас хоть потоп» — девиз человечества на все годы.
Но что же можно предложить, чем ответить этому культурному террору? Как бы не был парадоксален ответ в контексте предыдущего объемного критического пассажа, но с этим уже ничего не поделать. Мы, как уже было сказано, ушли от истины в языке – первопричине насилия над реальностью, обертке, которая при малейшем рассмотрении разрывается от начинки в ней – смысл и реальность невозможно уместить в набор букв. И сколько бы не было говорено, что жизнь – постигающая себя вселенная, а человек этой вселенной разрыв, который, подобно рту Уробороса, поглощает «хвост» этой самой вселенной, но человеческий мозг — ленивый механизм. Точнее энергосберегающий. Улучшение качества жизни и уменьшение сокращений извилин, потому что не нужно задумываться о сложных морально-этических вопросах – вот, чем глобальная мораль и атлантический образ жизни подкупают. И глобального выхода, как он видится поборникам рефлексии и осмысления бытия, на вроде автора этого опуса, нет. Не в смысле ретрофутуристического «нет», будто бы он когда-то был потерян. Ни в коем случае. Этого выхода нет и быть не может – он банально не нужен большинству. Да и тем, кто говорит о этой проблеме, он тоже ни к чему – это источник пищи для ума, интереснейший предмет анализа, который, будем на это надеяться, приведет к глобальной и комплексной переработке сознания, дабы жизнь нас и наших потомков не сводилась к пустому потреблению ради потребления из-за сбоя в работе социального института морали. Всё же Человек – это звучит гордо.
