Когда сотрясалась земля от набегов татарских,
И стены Рязани упали на серую твердь,
Девы, предвидя захватчиков грубые ласки,
Рвалися в горящий собор, от смерти на смерть.
Под саблей искусной слегло тогда братьев немало,
Страдали защитники князя от страшной вины,
Что хищный прищур опьяненного властию хана
Стремился к прекрасному терему княжьей жены.
Но самонадеены вышли лукавые взгляды.
Давно воспевают преданья величие княгинь.
Застывши, как памятник, диву даются татары,
На крыше с ребенком в руках замерла Ефросинь.
Глаза ее — стойкой решимости полная чаша,
На бледных испугом губах иссыхаются соли.
Куда не иди — не сыскать тебе женщины краше,
Принявшей страдания честно, по собственной воле.
Дитя зарыдает, предчувствуя скорую гибель,
И мать перекрéстит дрожащей от страха рукою.
Лишь шаг от бесчестия к Богу навечно в обитель
И в золоте нимба воспрянет она головою.
