Солнце клонилось к горизонту, когда он, сутулый, лысый и угрюмый, с портфелем в руке, вошёл в подъезд своего дома. Всё те же ступени, те же двери, которые мужчина знал на протяжении многих лет. Вот и красная металлическая дверь соседа – бизнесмена, которому он завидовал из-за его богатства и шикарной молодой жены. Напротив – его дверь, деревянная и обшарпанная – её покраска вечно откладывалась. Он зашёл в полумрак квартиры, только кое-где на стенах горели алые полосы заката.
Обыкновенно мы спешим домой, чтобы согреться, увидеть родных и посидеть с ними за чашкой чая на кухне, обсуждая дела, но мужчина в этом отношении был необыкновенен. Его никто не встречал, кроме холода и одиночества, верных и единственных друзей по жизни, да и он никого никогда не приглашал к себе. Значило ли это то, что ему хватало общества самого себя? Нисколько, хотя он всегда хотел иметь семью, которая бы согревала его, делала жизнь светлей и приветливей. Тем не менее, дальше мечтаний ничего не шло.
Когда- то давно, в школе, когда его голову покрывала копна чёрных волос, а кожа сияла свежестью, над ним издевались, называя никчёмным ботаником, которому предстоит умереть за офисным столом, а он слушал и верил, теряя драгоценные годы юности, теряя шанс сделать свою жизнь раз и навсегда удивительной. Со временем его лицо покрылось морщинами, волосы выпали, и юноша действительно из ботаника превратился в офисного планктона. Раздевшись, мужчина сел напротив окна в любимое его отцом кресло и посмотрел на небо – солнце отбрасывало последние блики, становясь маленькой искоркой над крышами многоэтажек. Он любил смотреть, как оно медленно покидает эту часть земли, тогда в душе рождались мечты, надежды, но стоило солнцу окончательно скрыться, как ему становилось невыносимо грустно. «Хорошо, что лето, ночи короткие, скоро снова наступит день», — думал он, улыбаясь от этой мысли.
Комната, в которой он сидел, была очень уютной: светлые обои, диван, ковёр над ним, пианино в углу, пыльные фотографии, запечатлевшие знаменательные события семьи, тарелки на стенах, привезённые родителями из разных стран и городов. Его взгляд приковала гипсовая рамка с изображением пальм, пирамид и чемоданов – он сам её сделал.
Аккуратно взяв фото и дунув на слой пыли, мужчина увидел широко улыбающиеся лица папы и мамы на фоне пирамиды Хеопса. Отец держал на руках кудрявого мальчика лет 6-ти – он с трудом узнал себя. Тогда он в первый и последний раз оказался за пределами этого скучного, серого городка. После поездки его отец заболел и умер, а мальчик, впоследствии мужчина, даже не пытался вытащить мать из дома, да и сам никуда не уезжал, боясь оставить её один на один с мучительным горем. Он посмотрел в лицо этого маленького мальчика, затем в зеркало. Увидев разницу, мужчина вдруг осознал, что зря прожил 40 лет на этом свете. Безжалостная тоска сдавила его грудь, он сел, держа фотографию в руках, на пол, продолжая смотреть на улыбающегося себя.
Вдруг слёзы покатились крупными каплями из глаз, а он был не в силах остановить их. Он рыдал, свернувшись калачиком, прижав рамку, будто пытаясь выдавить из фотографии прежнюю радость до последней крохи. Так продолжалось пару часов, пока на глаза ему не упал первый луч солнца, заставивший вздрогнуть и очнуться. Над многоэтажками медленно поднимался горящий круг, он обнимал своими лучами ещё спящую, остывшую землю, согревая и сея жизнь. Мужчина замер, смотря на солнце, затем бросился в коридор. Фото упало, стекло разбилось, но он этого даже не заметил. Солнце поднималось над горизонтом, когда он вышел из подъезда. Он, как зачарованный шёл на его свет, на свет новой жизни и счастья. С тех пор он не входил в свою квартиру.